Теоретические и практические аспекты применения освобождения от уголовной ответственности в связи примирением потерпевшим

Здесь же говорится о требованиях к лицам, условно освобожденным от наказания. Контроль главным образом осуществляется уголовно-исполнительной инспекцией.

Вопрос об освобождении от уголовной ответственности — это вопрос не только уголовного права, но и философии. Он затрагивает отношения между индивидом, обществом и государством, затрагивает основы правосознания индивида, общества и политики государства. Общество предъявляет определенные требования к своим членам-индивидам, несоблюдение которых предполагает ответственность: моральную и правовую, а проблема целесообразности и справедливости закона является также одной из самых принципиальных в философии права.

Институт освобождения от уголовной ответственности является важным достижением государственной правовой политики. Он относится к уголовно-правовым мерам, способствующим борьбе с менее опасными видами преступлений не карательным путем в отношении лиц, которые могут быть исправлены и без применения мер уголовной ответственности.

Сущность института освобождения от уголовной ответственности состоит в одном: при наличии факта совершения преступления допускается исправление переступившего закон лица без применения к нему мер государственного принуждения. Возможность освобождения виновного в совершении преступления лица вытекает из принципов гуманизма, индивидуализации и дифференциации ответственности и наказания и должна сочетаться с возможностью достижения целей уголовного законодательства без применения уголовных наказаний.

Под дифференциацией ответственности следует понимать осуществление уголовной политики путем законодательного закрепления оптимального разнообразия мер уголовно-правового характера, в наибольшей мере соответствующего категориям преступлений и типовым личностным свойствам преступников. В свою очередь индивидуализация ответственности — это деятельность правоприменителя, принимающего решения по конкретным делам в пределах дифференцированной правовой регламентации. Ю. Б. Мельникова не случайно указывала, что «уголовная ответственность индивидуализируется на всех этапах уголовно-правового отношения — от его возникновения до окончания. Индивидуализация уголовной ответственности в значительной своей части реализуется путем индивидуализации уголовного наказания» [35, с.40].

Подчеркнем, что особенно расширению принципа индивидуализации и дифференциации уголовной ответственности в последнее время уделяется большое внимание. Еще в Постановлении Пленума Верховного суда «О соблюдении судами законности при назначении наказания» № 3 от 24 июня 1993 г. отмечалось, что принцип индивидуализации наказания способствует более успешному достижению целей наказания [36].

Освобождение от уголовной ответственности — это своеобразный компромисс государства, не имеющий целью применение наказания, и отвечающий целям предупреждения и исправления преступников. Нормы об освобождении от уголовной ответственности отражают идею соглашения между государством и лицом, совершившим преступление. Сущность освобождения от уголовной ответственности выражается в отказе государства от осуждения лица, то есть в отказе от вынесения ему выраженной в обвинительном приговоре отрицательной оценки (в освобождении виновного от обязанности ответить перед государством за содеянное). Иначе говоря, происходит обмен освобождения на совершение поступков, способствующих борьбе с преступностью, устраняющих вредные последствия преступления, обеспечивающих защиту законных интересов потерпевшего.

С точки зрения представителей классической школы освобождение от уголовной ответственности противоречит принципу неотвратимости (данный принцип был включен в ст. 7 Модельного УК 1996 г., разработанного для стран -членов СНГ). Однако, на наш взгляд, действие института освобождения от уголовной ответственности не противоречит принципу неизбежности или неотвратимости уголовной ответственности и наказания. В этом наша позиция сходна с мнением авторов, утверждающими, что институт освобождения от уголовной ответственности не только не противоречит, но соответствует принципу неотвратимости ответственности [37]. Импонирует и позиция Л. В. Головко о требовании говорить о неотвратимости ответственности, нежели неотвратимости наказания [38, с. 62]. Л. Л. Кругликов, А. В. Васильевский подчеркивают, что в освобождении от уголовной ответственности находят воплощение принцип справедливости и дифференциации уголовной ответственности [39, с. 149]. А. В. Фаткулин же расценивает институт освобождения от уголовной ответственности как основное средство проявления дифференциации уголовной ответственности [40, с. 22].

И. С. Самощенко и М. Х. Фарукшин, в свою очередь, отмечают, что «неотвратимость ответственности состоит не в том, что за каждое правонарушение обязательно следует применение именно юридической санкции (исключение составляют санкции правовосстановительные), а в том, что ни одно правонарушение не может остаться незамеченным или нераскрытым, что каждое нарушение должно получить публичную огласку, попасть в поле зрение государства и общества, подвергнуться осуждению с их стороны» [41, с. 174]. Д. С. Чукмаитов указывает на значимость принципа неотвратимости ответственности в уголовно-правовой борьбе с преступностью [42, с. 47]. Подчеркнем, что освобождение от уголовной ответственности не является отсутствием реакции государства на совершенное противоправное деяние, а является уголовно-правовой мерой, в основе которой лежит не применение уголовного наказания и юридических последствий уголовной ответственности. При этом в основе освобождения лежат нереабилитирующие обстоятельства. В данной связи представляется ошибочной позиция А. А. Нечепуренко о необходимости исключения из закона института освобождения от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям «для последовательного проведения принципа неотвратимости уголовной ответственности» [43, с. 18].

Справедливость как принцип уголовного права представляет в данном случае определяемые конкретно-историческими условиями существования и развития общества масштаб, меру соответствия между действиями и усилиями людей и ответной реакцией на них со стороны общества и государства, различных организаций и отдельных индивидов. А. М. Яковлев писал: «Без принуждения уголовное правосудие было бы бессильным, без воспитания — бесчеловечным. Однако, без справедливости правосудие вообще перестало бы существовать» [44, с. 93].

По этимологии справедливость (iustitia) лежит в основе права (ius), обозначает наличие в социальном мире правового начала и выражает его правильность, императивность и необходимость [45, с. 28]. Справедливость включает в себя также принцип формального равенства, когда все субъекты уравниваются при применении одной и той же нормы. С одной стороны, уголовная ответственность и наказание — это справедливая кара за преступление, причинение государством определенного страдания преступнику за содеянное им зло. Вместе с тем восстановление справедливости — это не только претерпевание виновным лицом наказания. На наш взгляд, Р. Ш. Жумагазиева справедливо определяет данный термин как «создание внутреннего баланса в общественном сознании и потерпевшей стороны для покрытия тех потерь, которые произошли вследствие совершенного преступления» и включает в него кроме назначения наказания реальное возмещение материального ущерба (возможно при освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, при примирении с потерпевшим), утверждение состоятельности государственной власти выступать в качестве гаранта, обеспечивающего неукоснительное претворение в жизнь Конституции РК [46, с. 10]. Однако, мы критически относимся к тому, что возмещение материального вреда всегда должно присутствовать как критерий восстановления справедливости. На наш взгляд, несмотря на то, что возмещение материального вреда немаловажный фактор для применения института освобождения от уголовной ответственности, существует немало ситуаций, когда невозможно определить вред в определенном выражении (например, вред, причиненный общественным отношениям в связи с оскорблением).

Во время действия УК 1959 г. было возбуждено уголовное дело по ст. 169 УК КазССР — за незаконную порубку леса в водоохраняемой зоне, в отношении отца и сына. Но вскоре выяснилось, что эта местность подлежит затоплению с целью создания водохранилища для гидроэлектростанции. В связи с этим возникла необходимость в спешной вырубке леса, к которой было призвано и местное население. «Виновные» были освобождены от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки, когда отпала общественная опасность деяния. В данном случае необходимость возмещения вреда также отсутствовала.

Нужно сказать, что наличие в уголовном законодательстве института освобождения от уголовной ответственности подтверждает, что закон не просто использует устоявшуюся фразеологию, а концептуально решает вопросы взаимодействия правовых и этических норм в процессе правоприменения, соотношения «духа» и «буквы» закона. Цель восстановления справедливости означает, что применение наказания должно быть нацелено на восстановление социальной справедливости с точки зрения общества, потерпевшего и других участников процесса, а также самого осужденного [3, с. 9-10]. При решении вопроса об уголовной ответственности выясняются характер и степень общественной опасности, обстоятельства его совершения, личности виновного. Суд, применяя уголовную ответственность, стремится восстановить хотя бы частично социальную справедливость не только применительно к потерпевшему, но и к обществу в целом. Реализация этой цели происходит лишь на стадии назначения или отсрочки наказания, а не в стадии его исполнения.

Другой целью является исправление осужденных. Исправление подразумевает формирование у осужденного правопослушного поведения, позитивного отношения к личности, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития. Здесь большая часть этой цели должна быть реализована в процессе исполнения наказания.

Справедливая реакция государства на преступление помогает осознать виновному свою вину и зародить стремление искупить ее, отказавшись от совершения преступлений в дальнейшем, т. е. обеспечивает в определенной мере предупреждение.

Анализируя принцип справедливости в соотношении с институтом освобождения от уголовной ответственности, отметим, что предусмотренная уголовным законом возможность освобождения от уголовной ответственности соответствует принципу формального равенства. В уголовном законодательстве предусматриваются конкретные критерии и условия применения указанного института, а судейское усмотрение работает только в отношении конкретного лица, где выясняется насколько конкретный случай соответствует установленным критериям и условиям применения института освобождения от уголовной ответственности. Нельзя конечно исключать случаи, когда конкретный судья может использовать принцип судейского усмотрения в своих интересах или интересах другого лица, а также наличие определенного субъективизма в применении данного института, но это вопрос, который по сути уже не касается указанной нормы, но лишь практики ее применения.

В свою очередь, принцип гуманизма означает уважение к личности, ее достоинствам и правам [47, с. 209]. Данный принцип заложен в ч. 2 ст. 38 УК РК и имеет две стороны: гуманность (человечность) в отношении потерпевших лиц и гуманность в отношении преступника. Касающийся темы исследования гуманизм в отношении преступника, через призму института освобождения от уголовной ответственности, предполагает достижение целей уголовной ответственности и наказания мерами минимальной репрессивности [48, с. 79-81].

За гуманизацию уголовной политики в целом выступает ряд авторов, которые указывают на необходимость внедрения института примирения путем расширения перечня преступлений, подпадающих под возможность освобождения от уголовной ответственности [49]. Кроме того, Л. Т. Жанузакова и М. М. Досанова считают, что институт освобождения от уголовной ответственности является проявлением демократии и гуманизма, отражающий основные тенденции уголовной политики страны [50, с. 125].

По мнению А. М. Балафендиева и П. А. Фефелова, институт освобождения от уголовной ответственности» страдает недостатком — несоответствие требованиям принципа равенства граждан перед законом. Автор аргументирует свой вывод тем, что к лицам, совершившим деяния равные по степени общественной опасности, могут применяться различные меру уголовно- правового воздействия; ссылка при этом делается на возможность, но не обязанность суда применять институт освобождения от уголовной ответственности [51]. Позволим себе не согласиться с данным высказыванием. В соответствие со ст. 141 УК РК, предусматривающей ответственность за ограничение прав и свобод человека по мотивам происхождения, социальным, должностным положением, пола, расы, национальности, языка, места жительства, но нет никаких указаний на то, что правоприменитель должен применять одинаковые меры уголовно- правового воздействия при равной общественной опасности личности (лица, совершившего преступление). Отметим, что принцип равенства отмечался и И. И. Роговым [52, с. 22].

Принцип целесообразности в рамках института освобождения от уголовной ответственности достигается тем, что уголовное законодательство решает свои основные задачи, используя минимум уголовно-правовой репрессии, если существуют условия при которых существует такая возможность. В связи с этим в науке уголовного права существует теория «удерживающего» воздействия уголовного закона или экономии уголовной репрессии. Профессор Норвежской АН И. Анденес выдвигал следующее тезис: обосновано ли, а если обосновано, то в какой мере и в каком случае, назначение «примерного» наказания, суровость которого оправдана не обстоятельствами конкретных преступлений, а соображением о том, «чтобы другим неповадно было так делать» [53, с. 13].

Кроме того, государство при условии возможности освобождения от уголовной ответственности виновного имеет способ сократить значительные затраты на содержание одного человека в местах лишения свободы или экономические убытки вследствие ограничения свободы и лишения себя таким образом одной единицы рабочей силы, что как подчеркивают некоторые ученые, является важным критерием уголовно-правового воздействия [54, с. 25]. Эта мысль согласуется с теорией «Экономии страданий», выраженной Эд. В. Розенбергом в следующем: «Присудить подсудимого к тюремному заключению на 6 месяцев мы не имеем нравственного права, не выяснив сначала, что сокращение этого срока на 1, 2 или 3 месяца принесло бы общему благу больше вреда, чем пользы» [55, с. 14].