Влияние мотива и цели на квалификацию преступлений

Воздействия внешнего мира на человека запечатлеваются в его голове, отражаются в ней в виде чувств, мыслей, побуждений, проявлений его воли – словом, в виде «идеальных стремлений», и в этом виде они становятся «идеальными силами»11.

Выделение и анализ объективного и субъективного в генезисе потребностей личности способствуют более глубокому уяснению механизма человеческого поведения, в том числе преступного.

Элементами этого механизма являются, помимо собственно потребности: субъект, т.е. сама личность как носитель потребности; объект (им могут быть те или иные предметы или виды деятельности как средства удовлетворения потребности) и отношение субъекта к объекту как отражение (переживание, актуализация) в сознании лица потребностей и способов ее реализации, удовлетворения.

Как видно, в поведении и, следовательно, в его социально-правовой оценке важны не только и не столько изначальные потребности как таковые, сколько отношение к ним субъекта, формы и способы их удовлетворения, уровень осознания и принятия личностью побудительных сил и путей их реализации.

В современной литературе отмечается шестнадцать основных желаний, которые мотивируют наши поступки и определяют нашу личность. Ни одно из них не носит и не может носить изначально выраженного антисоциального характера12.

Таким образом, социально-правовая оценка мотива поведения зависит от множества факторов: от объективного содержания лежащей в его основе потребности, ее индивидуализации (т.е. осознанности субъектом в соотношении с выбором способов удовлетворения потребности), поиска предмета потребности (ее «опредмеченности»). В зависимости от содержания перечисленных факторов побудительные силы мотива приобретают различную психическую форму. Они могут выражаться в виде собственно потребностей, влечений, а также в виде возникших на их основе, но превосходящих их по сложности чувств, стремлений, взглядов, убеждений, интересов и т.п.

Именно эти психические образования выполняют функцию мотива поведения в праве.

В уголовном законодательстве, в том числе в законодательстве о преступлениях со специальным составом, мотивы выражаются через различные психологические проявления.

В Уголовном кодексе РФ в качестве признака мотива указываются интересы (например, корыстная или иная личная заинтересованность применительно к должностным преступлениям); побуждения (к примеру, корыстные побуждения, предусмотренные в качестве конструктивных признаков в целом ряде преступлений против собственности, различных хищений); чувства (сильное душевное волнение, состояние психотравмирующей ситуации) и т.д.13.

Представляется, что используемая в действующем уголовном законодательстве терминология, характеризующая признаки субъективной стороны, не всегда бесспорна с психологической точки зрения, и, применяя ее, законодатель проявляет определенную непоследовательность.

Когда в нормах фигурируют побуждения, чувства, интересы, то тем самым осуществляется детализация, конкретизация мотива и подчеркивается, что речь идет о формирующих мотивных исходных детерминантах, о наиболее характерных, распространенных либо настолько антисоциальных из них, что имеется объективная необходимость их включения в составы преступлений.

В этом усматривается определенная закономерность. В составе преступления, указанном в УК РФ, содержится не сам мотив, а его законодательная модель или модель детерминирующих его начал. Свое конкретное выражение мотив получает только в связи с конкретными внешними и внутренними условиями и окончательно формируется, развивается и реализуется в деянии, поскольку является признаком поведения. Поэтому абстрактно, без определенной деятельности он существовать и, следовательно, оцениваться не может.

Вне деяний данный признак как уголовно-правовое понятие не существует, в связи с чем уместно привести следующее высказывание: «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом», а «...за образ мыслей не существует ни трибунала, ни кодекса...»14.

Таким образом, о мотиве можно говорить только в связи с конкретным преступлением, совершенным определенным лицом. В связи с этим в нормах УК РФ представляется рациональным отражать информационную модель о «побудительных силах побудительных сил», становящихся мотивом применительно к реальному общественно опасному деянию и выполняющих его функцию.

Отношение к понятиям мотив, интерес, побуждение, чувство как к однопорядковым категориям, которое усматривается при анализе норм УК РФ, свидетельствует о недостаточно строгом подходе законодателя к признакам субъективной стороны как общеуголовных, так и специальных преступлений, о том, что уголовное законодательство в целом еще не вполне основывается на общепсихологических подходах.

Кроме того, иногда в УК РФ допускаются логические и терминологические ошибки, что справедливо отмечается в литературе.

Одним из логических правил применения норм права является тождественность терминов, обозначающих одинаковые понятия. Отсутствие единой для всей отрасли законодательства терминологии не способствует выработке и единообразной судебной практики, порождает ошибки в правоприменительной деятельности, связанные с нарушением законов логики (подмена, «учетверение» термина, нарушение объема, совместимости и соразмерности понятий и т.п.)15.

При характеристике субъективной стороны определенного состава преступления законодатель не ограничивается указанием на мотивы или их детерминанты, но использует и другие технико-юридические способы отражения мотива.

В ряде статей УК РФ используются обобщающие понятия. Их применение объясняется тем, что в генезисе конкретного преступления могут лежать самые различные побуждения, которые невозможно формализовать и указать в нормах исчерпывающе. Кроме того, в ряде случаев это нецелесообразно делать. При использовании обобщающих понятий указывается не психологическая форма проявления побуждения, а объективный источник их происхождения и социальной обусловленности. Это представляется вполне оправданным, поскольку именно таким образом подчеркивается необходимость исследования правоприменительными органами не столько психологических, сколько социальных детерминант мотива поведения, лежащих в объективной реальности: в обстоятельствах, обстановке, условиях совершения преступления.

Анализ составов преступлений, в которых мотив указан через категорию «в связи», показывает, схожесть по объективной стороне (как правило, по характеру действий и их последствиям). Когда преступления совпадают по объективным признакам, возникают сложности в их уголовно-правовой оценке. В этих случаях для определения направленности посягательства на определенный объект приходится обращаться к мотиву, который выступает признаком, характеризующим содержание и направленность деяния.

Для правильной оценки рассматриваемого мотива, указанного через категорию «в связи», необходимо уяснить его первооснову – психологическую сущность, которая сводится к следующему.

Понятие «в связи», используемое в уголовном законодательстве, является многогранным: оно обобщает различные по конкретным проявлениям побуждения – месть, ненависть, стремление избежать каких-либо неблагоприятных последствий, желание скрыть действия, страх, недовольство, несогласие и т.д.

По смыслу действующего законодательства, комплекс мотивов, указанных через категорию «в связи», не может рассматриваться как составная часть мотива мести16. Наоборот, месть должна рассматриваться как составная часть общего понятия – мотива, указанного через категорию «в связи»17.

Отождествление же данных категорий неизбежно приведет к искажению их правового содержания и ошибкам в правоприменительной деятельности.

Содержание «служебного» мотива в поведении виновного зависит, кроме того, от должностного положения потерпевшего и характера его конкретных действий, что существенно влияет на уголовно-правовую оценку преступлений.

Взгляд на потребность как на побудительную силу, которая, прежде чем стать мотивом, переживается, актуализируется в сознании субъекта, обусловливает необходимость рассмотрения следующей характеристики мотива – его осознанности, а также выяснения соотношения категорий сознание и мотив.

Сознание деяния является важнейшим признаком любого волевого поведения. Принятие решения и его использование субъектом невозможны без понимания социального смысла содеянного и тех последствий, которые могут наступить. Принцип значимости поступка для индивида является основополагающим для избирательного поведения: «В действительности всякое подлинно волевое действие является избирательным актом, включающим сознательный выбор и решение»18.

Преступление не бывает вынужденным, так как, обладая способностью к избирательности поведения, сознанием и волей, индивид всегда может воздержаться от антиобщественного поведения.

А если действия совершаются вынужденно, вследствие стечения крайне неблагоприятных обстоятельств, сужения сферы волепроявления и, соответственно, мотивации, то уголовная ответственность, как правило, исключается по основаниям, предусмотренным ст.ст. 37-42 УК РФ19.

Социально-правовое содержание ответственности за поведение предполагает, что, с одной стороны, у субъекта реально имелись варианты общественно значимого поведения и возможности его выбора, а с другой стороны – наличествовало субъективное осознание этих объективных возможностей и свободное избрание именно данного, а не иного поведенческого акта.

Поэтому волевое действие в юридической литературе определяется как осознанное целенаправленное воздействие человека на окружающий мир, как активное стремление лица добиться удовлетворения актуальной потребности, осуществления определенной цели.

Среди психологов и философов господствующим является мнение, еще не до конца воспринятое правом, что подлинные первоисточники человеческих поступков могут и не осознаваться действующими лицами.

А.Н. Леонтьев, например делил содержание деятельности с точки зрения осознанного на три части: актуально сознаваемое (т.е. то, что субъект понимает в момент совершения поступка); находящееся под потенциальным контролем сознания (обычно то, что ранее было осознано, и потому лицо могло осознавать); не контролируемое сознанием (в основном потому, что вообще не было осознано субъектом, что делает проблематичным ответ на вопрос, могло ли сознавать)20.

Автор разделяет точку зрения тех ученых юристов, которые считают, что в сферу правового регулирования входят первая и вторая части этой классификации21.

Так, В.Н. Кудрявцев замечает, что бессознательный элемент поведения имеет правовое значение только в тех случаях и в тех пределах, в каких он поддается возможному контролю со стороны сознания и воли лица, т.е. может потенциально быть в надлежащий момент осознанным. Именно в этих пределах и возможна ответственность человека за свои действия22.

Осознание, актуализация потребностей, их оценка происходят при формировании и развитии мотива (процессе мотивации поведения) в динамическом процессе изучаемого преимущественно в рамках криминологии23.

На практике содержание мотивации реально способно:

а) прямо влиять на квалификацию преступлений в случаях, когда мотив и цель являются конструктивными или квалифицирующими признаками состава конкретного преступления (как общего, так и специального);

б) участвовать в разграничении деяний, совершаемых с различными формами и видами вины;

в) влиять на степень общественной опасности деяния и учитываться при индивидуализации ответственности и наказания за преступления, которые могут быть совершены как умышленно, так и неосторожно, по более или менее антисоциальным мотивам и целям;

г) определять характер опасности неоконченной преступной деятельности с учетом того, что выделение стадий совершения преступления возможно лишь в умышленных преступлениях;

д) влиять на пределы ответственности и оценку роли соучастников, могущих считаться таковыми лишь в умышленном деянии, на решение вопроса об их добровольности и осведомленности о характере преступления и степени участия в нем;

е) определять преступность и наказуемость действий, совершенных в состоянии аффекта, необходимой обороны, крайней необходимости или при других подобных обстоятельствах, могущих исключать уголовную ответственность;

ж) характеризовать личность виновного, смягчать либо отягчать его ответственность, наказание и определять степень его нравственной деформации;

з) помогать в разрешении ряда уголовно-процессуальных (доказательственных), уголовно-исполнительных, криминологических вопросов.

В завершение рассмотрения признака осознанности следует заключить, что мотивом в уголовно-правовом смысле становится не просто осознанная потребность, но и оцененная субъектом с точки зрения общественных норм и интересов. При формировании мотива потребности проходят через сознание личности, которая воспринимает их в соответствии с собственной концепцией оценок как социально допустимые или антисоциальные, приемлемые для нее или нет24.

Также осознается деяние как способ удовлетворения потребности с точки зрения его социальной значимости и приемлемости для субъекта.