ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ, ИХ РЕАЛИЗАЦИЯ В НОРМОТВОРЧЕСКОЙ И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В качестве критерия, позволяющего оптимально сочетать интересы собственника и всего общества, а также гарантировать максимально возможную степень неприкосновенности собственности, должен выступать критерий законодательного закрепления случаев, при которых возможно принудительное ограничение или прекращение права собственности. При этом следует учитывать, что согласно ст. 44 Конституции прекращение права собственности вопреки воле собственника должно осуществляться только в случаях, предусмотренных законом и исключительно по постановлению суда. Однако причины, побудившие законодателя ограничить принцип неприкосновенности собственности, должны быть исключительно вескими [19–А; 30–А; 39–А].

4.3.3 Принцип свободы договора

Принцип свободы договора закрепляет объективные закономерности развития гражданско-правовых отношений  в условиях рыночной экономики и  демократического общества, его в большей мере, чем иные принципы гражданского права, можно назвать «рыночным» принципом. Исторический опыт свидетельствует, что свобода договора является условием развития предпринимательства, способствует налаживанию новых хозяйственных связей, завоевыванию новых рынков, выявлению различных способов удовлетворения потребностей общества. Е.А. Васильев отмечает по этому поводу: «Провозглашение и законодательное закрепление принципа свободы договора было и остается прогрессивным по своей сущности явлением, поскольку создает юридические условия для самореализации личности в сфере предпринимательской деятельности, правовые условия для здоровой конкуренции и неограниченного маневрирования капиталами в зависимости от потребностей общества» [98, с. 522].

Чтобы раскрыть содержание принципа свободы договора, необходимо хотя бы тезисно, в общих чертах коснуться самого понятия договора. Французский ГК 1804 г. впервые закрепил положение, согласно которому «договор есть соглашение, посредством которого одно или несколько лиц обязываются перед другим лицом или перед несколькими лицами дать что-либо, сделать что-либо или не делать чего-либо» (ст. 1101). Характеризуя данное понятие, французские ученые Р. Саватье и Ж. Морандьер подчеркивали, что в основу договора положено соглашение сторон, а согласие стороны, которая обязывается, является существенным условием действительности соглашения [390, с. 55; 127, с. 127].

Дореволюционное российское гражданское законодательство заимствовало нормы, закрепившие понятие договора из французского законодательства. В ст. 1550 т. Х. 4.1 Свода законов гражданских предусматривалось: «Договором называется соглашение двух или более лиц, направленное к установлению, изменению или прекращению юридических отношений». В ст. 1528 подчеркивалось, что договор составляется по взаимному согласию договаривающихся сторон. Это предполагает для законной действительности договора отсутствие всякого принуждения при его заключении. Русский цивилист А.Д. Солодовников указывал: «Каждая договаривающаяся сторона должна, без всякого давления со стороны другой, дать свое согласие на принятие тех требований, которые обязывают ее заключенный договор, в противном случае она может требовать или вознаграждения за понесенный ею ущерб, или даже признания договора недействительным» [414, с. 179].

Английский законодатель, несмотря на существующий в юридической доктрине дуализм мнений, в § 196 Свода английского  гражданского права также закрепил понятие договора, центральным элементом которого является именно соглашение сторон. «Договор – это соглашение, которое создает или имеет целью создать правовое обязательство между участвующими в нем сторонами» [399, с. 233]. Указанное означает, что необходимой предпосылкой возникновения договорных отношений законодатель признает именно соглашение сторон. Однако некоторые авторы под договором понимают обещание или ряд обещаний, исполнение которых обеспечивается правом [18, с. 25; 461, с. 102].

В американском гражданском праве  нашли законодательное закрепление  две трактовки понятия договора. Согласно §1 Свода договорного права  США договор – это обещание или ряд обещаний, за нарушение которых законом предусмотрены санкции и исполнение которых закон рассматривает как обязанность [500, с. 252]. Таким образом, признается, что в основе договора лежит добровольно данное обещание принять на себя юридическую обязанность. Однако даже убежденные сторонники этой точки зрения делают оговорку о том, что договорное обещание является результатом взаимного соглашения сторон [198, с. 54]. Другая трактовка понятия договора закреплена в §1-201(11) Единообразного торгового кодекса США, который определил договор как «правовое обязательство в целом, являющееся результатом соглашения сторон» [122, с. 252]. Суть данного определения состоит в том, что договорное обязательство принимается стороной добровольно, а главным, сущностным элементом договора является именно соглашение сторон.

Следовательно, вне зависимости от трактовки понятия договора, мнения законодателей стран, представляющих различные правовые системы, сходятся в главном – без соглашения сторон договорное обязательство возникнуть не может. Анализ этих положений позволяет сделать вывод о том, что как западное, так и европейское законодательство твердо стоят на позициях безусловного требования свободного соглашения сторон для установления договорного обязательства. Современное белорусское и российское законодательство возвращается к прежнему пониманию договора, делающему упор на свободное соглашение сторон как основание возникновения договорных отношений.

Как отмечено выше, социальная ценность договорного регулирования в  годы советской власти не была востребована должным образом. Главным назначением договора, на которое указывалось в теории и практике, являлось воспроизведение сторонами требований законодательства. В результате такого подхода «договор оказывался частью механизма правового регулирования, а его содержание – отражением установлений закона. Соответственно саморегулирование в таком случае осуществляется участниками договорных отношений, хотя и путем согласования встречных волеизъявлений, но не произвольно, а строго следуя нормативным предписаниям». В современных условиях «договор выступает инструментом наиболее эффективной организации рыночных отношений, а договорное регулирование самостоятельным правовым способом организации конкретных индивидуальных договорных связей хозяйствующих субъектов, существующим наряду с нормативно-правовой регламентацией» [483, с. 43]. Принцип свободы договора создает прочные правовые гарантии такого положения.

Принцип свободы договора отражает отраслевую специфику гражданского права в большей степени, чем  все рассмотренные выше основные начала гражданского законодательства. Исходя из редакции ст. 2 ГК свобода в гражданском праве сведена к сфере договорного права, что объясняется значительностью и объемностью института договора в гражданском законодательстве, которому посвящено более половины содержащихся в кодексе норм. Однако, на наш взгляд, есть все основания для утверждения о том, что принцип свободы договора, как и рассмотренные выше принципы гражданского права, не только не замыкается в рамках подотрасли обязательственного права, распространяясь на все иные подотрасли гражданского права, но и имеет прочную связь с положениями Конституции Республики Беларусь [33–А; 39–А].

Проявления принципа свободы договора обнаруживаются во всех подотраслях гражданского права. Так, в нормах права собственности он реализуется в требованиях закона о – в предоставлении собственнику права свободного владения, пользования и распоряжения своей собственностью; в нормах обязательственного права – в праве сторон обязательственного правоотношения обеспечить его исполнение другими способами, предусмотренными законодательством или договором (п. 1 ст. 310 ГК); в институте юридических лиц принцип свободы договора гарантирует участникам гражданских правоотношений возможность выступать учредителями юридических лиц, обеспечивает свободу волеизъявления при заключении учредительных договоров (п. 2 ст. 48 ГК). Следует отметить, что данный тезис полностью согласуется с практикой. В решении хозяйственного суда Брестской области от 25 апреля 2005 г., в частности, было указано, что «общегражданский принцип договорной свободы действует и в законодательстве об обществах с ограниченной ответственностью» [359].

Принцип свободы договора означает, что граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законодательством или добровольно принятым обязательством (ст. 2; п. 1 ст. 391 ГК). С целью сравнения обратимся к ГК России и Украины, в которых также закреплен принцип свободы договора, однако в рамках национального законодательства он имеет иное звучание. Так, в соответствии со ст. 421 ГК РФ понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена ГК, законом или добровольно принятым обязательством [89]. Очевидно, что российский законодатель выше оценивает свободу договора, допуская возможность вторжения в сферу частноправовых отношений только в исключительных случаях и только посредством актов высшей юридической силы. Украинский законодатель еще более последовательно проводит принцип свободы договора, отталкиваясь не от понятия «понуждение», а от понятия «свобода»: «стороны свободны в заключении договора в соответствии с положениями кодекса, иными актами гражданского законодательства, обычаями делового оборота, требованиями разумности и справедливости» (ст. 627 ГК Украины) [90].

Содержание свободы договора применительно  к заключаемым договорам белорусским законодателем раскрывается в ст. 391 ГК. Во-первых, граждане и юридические лица свободны в заключении договора, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законодательством или добровольно принятым обязательством. Это означает, что в основе договорных отношений лежит свободно выраженная воля сторон, которые действуют в своем интересе. Субъекты гражданского права вправе самостоятельно решать вопрос о вступлении в договорные отношения и заключать любой договор, который они избрали, лишь бы он не противоречил закону.

Проявлением принципа свободы договора является свобода изменения отдельных договорных условий. Руководствуясь принципом свободы договора, стороны могут инициировать правопреемство. Согласно ст. 353 ГК право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании акта законодательства. Уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит законодательству или договору (ст. 359 ГК) [88]. Из смысла ст. 353 ГК усматривается, что предметом договора о цессии является имущественное право (требование). Данный объект гражданских прав, несомненно, достаточно специфичен, в связи с чем возникает вопрос о том, какими характеристиками должно обладать право, подлежащее уступке. В условиях гражданского оборота речь может идти о передаче новому кредитору права требовать: уплатить сумму основного долга, возместить убытки либо только выплатить причитающуюся неустойку, передать определенную вещь, возместить причиненный вред. Однако во всех случаях уступается не просто право, а именно право требования. Одним из наиболее «слабых» мест рассматриваемого законодательства является уступка требования, которое возникнет в будущем. В литературе утвердилось мнение, что необходимыми условиями для договора по уступке права требования являются: возникновение и существование на момент передачи права правоотношения, в рамках которого оно возникло; сохранение содержания, характера и объема передаваемого права; соблюдение запретов, не допускающих перехода прав другому лицу [175, с. 41]. Гражданским законодательством Республики Беларусь не установлено прямых ограничений на уступку требования, которое возникнет в будущем, что послужило основанием для вывода о том, что «предметом может быть не только требование, существующее в момент заключения сделки о передаче требования, но и требование, которое возникнет в будущем» [457]. Однако, на наш взгляд, не каждое требование может быть предметом цессии. Г.Ф. Шершеневич, анализируя условия заключения договора цессии, писал: «Прежний веритель (кредитор. – Н.Б.) отвечает перед новым за то, что передал ему вполне действительное право, не имеющее никакого юридического недостатка» [483, c. 288].

Смоделируем следующую  правовую ситуацию. Например, между  первоначальным кредитором (поставщиком) и должником (покупателем) заключен договор поставки, согласно которому кредитор обязан поставить должнику товар, а должник до наступления  указанного в договоре срока (или в связи с наступлением определенного срока или события) обязан оплатить данный товар. Названный договор, будучи по своей правовой природе консенсуальным, вступает в силу с момента достижения сторонами согласия по всем его существенным условиям. Это означает, что право кредитора на получение оплаты от должника возникает в момент заключения договора. Однако это право еще не стало правом требования, поскольку до наступления определенной в договоре даты платежа у кредитора не появляется возможность требовать от должника уплаты данной суммы, он не может понудить должника к исполнению обязанности, поскольку факта ненадлежащего исполнения обязательства пока нет. Если же допустить, что обязательство по поставке товара не будет исполнено надлежащим образом, то право требовать оплаты за поставленный товар у поставщика вообще не возникнет, то есть он не станет кредитором. Более того, покупатель может воспользоваться предоставленным ему ст. 493 ГК правом расторгнуть договор в одностороннем порядке в случае существенного нарушения договора со стороны поставщика.

Применительно к двусторонним обязательствам уступка права (требования) предполагается возможной только в том случае, если первоначальный кредитор исполнил свою обязанность перед должником. При этом не следует упускать из виду положение ст. 362 ГК, согласно которому перевод должником долга на другое лицо допускается лишь с согласия кредитора. При такой схеме исполнение обязательств должником перед новым кредитором (оплата) неразрывно связано с исполнением обязательств первоначальным кредитором (поставка). Это означает, что на момент заключения договора уступки требования у первоначального кредитора должна иметь место дебиторская задолженность.

К такому выводу пришел хозяйственный суд г. Минска, рассмотревший 23 декабря 2003 г. спор между предприятиями «П» и «М». Анализируя факт уступки будущего требования, суд пришел к выводу о том, что поскольку первоначальный кредитор уступил новому кредитору обязательство, которое еще не возникло, и не выбыл из обязательства, то есть право, которое уступалось, на момент заключения договора первоначальному кредитору не принадлежало, данный договор является ничтожным как несоответствующий требованиям законодательства (ст. 169 ГК). Суд указал, что первоначальный кредитор не выбыл из обязательства, поскольку при соблюдении положений договора новый кредитор мог потребовать оплаты за товар только при условии поставки товара в адрес должника первоначальным кредитором – предприятием «МСЗ», что противоречит существу договора уступки требования, имеющего целью перемену лиц в обязательстве.