ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ, ИХ РЕАЛИЗАЦИЯ В НОРМОТВОРЧЕСКОЙ И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Еще римские юристы обращали внимание на проявления шиканы и указывали  на ее недопущение. Однако речь шла  именно о шикане. Аналогичным образом  решали этот вопрос и составители ГГУ. § 226 ГГУ гласил: «Осуществление права недопустимо, если оно может иметь своею исключительной целью причинение вреда другому» [341, с. 114]. Более поздние кодификации расширили понятие злоупотребления правом, включив в него наряду с шиканой также всякое осуществление прав, противное началам «доброй совести». Такое законодательное решение категорически не поддерживал И.А. Покровский, полагая, что «гражданское право является по преимуществу областью частного самоопределения, то есть областью дозволенного эгоизма», поэтому противоправное поведение субъектов гражданского права должно быть ограничено только запретом шиканы, но не всякого иного злоупотребления правом [341, с. 119]. Анализ одной из работ Л. Дюги свидетельствует о том, что проблема злоупотребления правом явилась результатом развития и роста популярности социальных учений в праве, выдвинувших идеи о безгранично властвующем над индивидуумом государстве, полном отрицании свободы субъектов гражданского права и принадлежащих им субъективных гражданских прав [121]. В советской гражданско-правовой доктрине злоупотребление правом трактовалось достаточно широко и было возведено в ранг принципа гражданского права. В настоящее время необходимо расставлять акценты иначе, поэтому основными принципами гражданского права являются свобода договора и недопустимость произвольного вмешательства в частные дела. Признание же недопустимости злоупотребления правами в качестве принципа гражданского права способно существенно пошатнуть частноправовые начала.

Следовательно, злоупотребление правом следует рассматривать не иначе как в качестве гражданского правонарушения. Кроме того, с целью недопущения расширенного толкования категории «злоупотребление правом», необходимо внести изменения в ст. 9 ГК. В частности, абз. 1 п. 1 указанной статьи необходимо изложить в следующей редакции: «Действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах, предусмотренных законом, не допускается».

Проведенный анализ позволяет сделать ряд выводов. В нормах гражданского права принцип добросовестности участников гражданских правоотношений реализуется как конституционный (общеправовой) принцип, основанный на положениях ст. 53 Конституции Республики Беларусь: «Каждый обязан уважать достоинство, права, свободы, законные интересы других лиц». Однако в ст. 2 ГК закреплен не принцип, а презумпция, что, по нашему мнению, не является правильным. Принцип добросовестности участников гражданских правоотношений должен закрепляться в гражданском законодательстве не в качестве презумпции, а наряду с ней. Понятие принципа нуждается в корректировке. Закрепленный в ст. 2 ГК принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений предлагается наполнить следующим содержанием: «при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно и разумно, не должны ущемлять права и защищаемые законом интересы других лиц». Отсутствие возможности на законодательном уровне дать определение терминам «добросовестность» и «разумность» свидетельствует о необходимости доктринальной разработки указанных понятий применительно к каждому виду гражданско-правовых отношений [27–А; 28–А; 39–А].

4.3.6 Принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты

Согласно Конституции  Республики Беларусь каждому гарантируется защита его прав и свобод компетентным, независимым и беспристрастным судом в определенные законом сроки (ст. 60) [185]. «Граждане и юридические лица вправе осуществлять защиту гражданских прав в суде (хозяйственном суде) и иными способами, предусмотренными законодательством, а также самозащиту гражданских прав с соблюдением пределов, определенных в соответствии с гражданско-правовыми нормами» (ст. 2 ГК) [88]. Таким образом, гражданско-правовой принцип основан на положениях Основного Закона, однако применительно к сфере гражданского права его содержание уточнено и дополнено.

Закрепленный в ст. 2 ГК указанный принцип именуется принципом беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты. Непонятна логика законодателя, текстуально объединившего два различных по направленности начала гражданского законодательства, каждое из которых имеет свое содержание и реализацию в нормах гражданского законодательства, и сопроводившего комментарием только один из них. Исходя из этого, в цивилистической литературе принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав и принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты рассматриваются по отдельности [104, с. 29; 106, с. 54]. Поскольку нами было предложено объединить принцип свободы договора с принципом беспрепятственного осуществления гражданских прав, в рамках настоящего подраздела речь пойдет только о принципе обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.

В.С. Каменков справедливо  полагает, что «во всем действующем  законодательстве Беларуси, регулирующем отношения между участниками хозяйственной, в том числе предпринимательской, деятельности, возможность защиты нарушенных прав признается законодателем одним из ключевых принципов… Обеспечение защиты нарушенных или оспариваемых экономических прав субъектов хозяйствования способствует стабильности гражданского оборота, является надежной гарантией нормального осуществления предпринимательской и иной хозяйственной деятельности» [155, c. 14].

Для правового государства  характерно создание отлаженного механизма  восстановления нарушенного права, необходимым элементом которого является наличие реальных возможностей по пресечению нарушения прав, их восстановлению и компенсации, вызванных нарушением субъективных прав потерь. Именно поэтому ГК предоставляет участникам гражданских правоотношений широкий спектр способов защиты гражданских прав. В частности, защита гражданских прав осуществляется путем: признания права; восстановления положения, существовавшего до нарушения права; пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; признания оспоримой сделки недействительной и применения последствий ее недействительности, установления факта ничтожности сделки и применения последствий ее недействительности; признания недействительным акта государственного органа или органа местного управления и самоуправления; самозащиты права; присуждения к исполнению обязанности в натуре; возмещения убытков; взыскания неустойки; компенсации морального вреда; прекращения или изменения правоотношения; неприменения судом противоречащего законодательству акта государственного органа или органа местного управления и самоуправления; иными способами, предусмотренными законодательством (ст. 11 ГК). Важно, что данный перечень не является исчерпывающим. В случае нарушения гражданских прав могут быть использованы и иные способы, предусмотренные законодательством. Такое законодательное решение «предопределяет повышение роли высших судебных органов в установлении практики применения соответствующих законоположений» [63, с. 78]. Важнейшее значение в связи с этим приобретают постановления Пленумов Высшего Хозяйственного и Верховного Суда Республики Беларусь, в которых содержатся разъяснения применяемых в практике гражданско-правовых норм.

По мнению российских цивилистов, «принцип восстановления и судебной защиты нарушенных прав означает, с одной стороны, наличие строгой имущественной ответственности субъектов гражданского права при нарушении принятых обязательств, особенно в сфере предпринимательской деятельности, а с другой стороны, возможности защищать гражданские права в суде…» [97, с. 30]. Судебная защита является основной формой защиты прав участников гражданских правоотношений, она «ценится выше иной формы защиты прав за ее демократичность, гласность, а также за наибольшие гарантии от ошибок»; «обеспечение прав граждан на судебную защиту, – это объективный критерий, по которому можно судить, является данное государство правовым или таковым оно лишь именуется» [435, с. 168]. «В рамках судебного разбирательства и на основе судебного решения государством принудительно устраняются препятствия к осуществлению субъективного гражданского права или принудительно восстанавливаются нарушенные гражданские права за счет правонарушителя» [103, с. 24]. Защиту нарушенных или оспариваемых гражданских прав осуществляет суд, хозяйственный суд, третейский суд в соответствии с подведомственностью, установленной процессуальным законодательством, а в предусмотренных законодательством случаях – в соответствии с договором (ст. 10 ГК).

Анализируя принципы гражданского права, Е.А. Суханов справедливо расширяет содержание принципа обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты, именуя его «принципом всемерной охраны гражданских прав, включая возможность восстановления нарушенных прав и обеспечение их независимой от влияния сторон судебной защиты» [106, с. 54]. С этим мнением отчасти следует согласиться, поскольку совершенно очевидно, что исследуемый принцип характеризует в первую очередь охранительную функцию гражданско-правового регулирования. Вместе с тем следует отметить, что всемерная охрана гражданских прав обеспечивается нормами Конституции Республики Беларусь, являющимися нормами прямого действия. Согласно ст. 21 Основного Закона «…обеспечение прав и свобод граждан Республики Беларусь является высшей целью государства». Что касается акцента, сделанного ученым на независимость суда от влияния сторон, то это полностью согласуется с положениями ст. 60 Конституции Республики Беларусь. Исходя из этого, подобное расширение понятия гражданско-правового принципа вряд ли целесообразно.

В то же время при раскрытии  понятия принципа обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты в  рамках ст. 2 ГК необходимо, на наш взгляд, сделать акцент на требовании восстановления нарушенных прав, поскольку субъекты гражданского права свободны самостоятельно избирать способ защиты в пределах установленных законом. С учетом указанного данный принцип должен быть сформулирован следующим образом: «принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты (нарушенные права подлежат восстановлению. Граждане и юридические лица вправе осуществлять защиту гражданских прав в суде (хозяйственном суде) и иными способами, предусмотренными законодательством)».

Большинство ученых-цивилистов поддерживают позицию законодателя о включении данного принципа в нормы ГК. Однако Е.Г. Комиссарова полагает, что включение в сферу гражданского законодательства правового принципа, имеющего большее отношение к гражданскому процессу, чем к гражданскому праву, нецелесообразно. По мнению этого автора, «при всей значимости права на судебную защиту нарушенных прав, – это не принципиальное положение, характеризующее сферу гражданско-правового регулирования, а общеправовой принцип, выступающий гарантией всеобщности судебной защиты любых прав и свобод в виде общего дозволения». Е.Г. Комиссарова отстаивает позицию, согласно которой норма о судебной защите «для гражданского законодательства является частной, ориентируя субъектов на определенные формы защиты, и обозначает, что система гражданского (материального права) продолжается в гражданском и арбитражном процессуальном праве, а материальные и процессуальные отрасли составляют неразрывную систему. Это означает, что в праве материальном нельзя исключить отсылку к праву процессуальному. Однако не следует эти нормы, имеющие смежную отраслевую принадлежность, выделять в числе основных начал гражданского законодательства» [174, c. 174].

С данной позицией нельзя согласиться по двум основным причинам. Во-первых, Е.Г. Комиссарова сужает содержание названного основного начала только до принципа судебной защиты. Между тем, исходя из названия принципа, его содержание значительно шире. В гражданском законодательстве в нормах различных правовых институтов обнаруживаются многочисленные законоположения, направленные на обеспечение восстановления нарушенных прав. В качестве примера приведем лишь некоторые положения ГК: вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред (п. 1 ст. 933 ГК); лицо, которое без установленных законодательством или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение) (п. 1 ст. 971 ГК); должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства (п. 1 ст. 363 ГК); гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности (п. 1 ст. 153 ГК); вред, причиненный гражданину в результате неправомерного использования его имени, подлежит возмещению в соответствии с законом (п. 5 ст. 18 ГК).

Во-вторых, как было отмечено выше, системность принципов гражданского права не следует понимать только как объединение гражданско-правовых начал в рамках ГК. Системность  в данном случае означает и то, что принципы гражданского права наряду с принципами права процессуального, а также других отраслей права образуют единую систему права, заглавной целью которой является реализация положений Конституции Республики Беларусь. Невозможно отграничить сферу действия одного принципа от сферы действия другого, а также полностью отграничить одну отрасль права от другой. Как и иные принципы гражданского права, исследуемый принцип органически связан не только с другими гражданско-правовыми принципами, но и с принципами других правовых отраслей, которые также основываются на положениях Конституции.

Прав Ю.С. Гамбаров, что «нормы гражданского процесса имеют значение санкции для норм гражданского права, которые были бы значительно ослаблены, а часто лишены и всякой юридической силы, если бы рядом с ними не стояли процессуальные нормы». Аналогичное мнение высказано и А.Ф. Черданцевым, по мнению которого «указание в материальном законе на процессуальные средства защиты является оправданным – когда закон дает право, он же предоставляет формы и средства его защиты. Функции процессуальных отраслей в системе права своеобразны: они направлены в первую очередь на регулирование общественных отношений, складывающихся при принудительном осуществлении прав и обязанностей, установленных нормами материальных отраслей. Процесс – есть форма, призванная превратить права и обязанности субъектов материального правоотношения в реальность [470, с. 14]. Наличие же процессуальных норм в гражданском законодательстве «усиливает» действие гражданско-правовых норм, направленных на защиту прав и законных интересов субъектов гражданского права [466, c. 10].

Анализируя тенденции  развития белорусского права в современных  условиях, В.Г. Тихиня в качестве одной  из них называет «нарастание процессуальности в регулировании права», выражающуюся, в частности, в «увеличении числа процессуальных норм в материально-правовых актах» [435, с. 148]. В силу существующей тесной взаимосвязаны правовых отраслей и с целью повышения эффективности их действия в материальной и процессуальной отраслях появляются институты и нормы, являющиеся местами их наиболее тесного сближения, поскольку процессуальное право выступает одновременно и как правовой регулятор деятельности суда, и как наиболее эффективное средство защиты частных интересов. В качестве такой точки соприкосновения выступает исследуемый нами принцип.

Принцип обеспечения  восстановления нарушенных прав, их судебной защиты, как и проанализированные нами ранее, имеет определенные ограничения. Прежде всего, он ограничивается нормами института исковой давности, под которой понимается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено (ст. 196 ГК). Институт исковой давности облегчает установление судами объективной истины по делу, способствует вынесению правильных решений, содействует стабилизации гражданского оборота, устранению неопределенности в отношениях его участников. Необходимо признать, что «отсутствие разумных временных ограничений для принудительной защиты гражданских прав ущемляло бы охраняемые законом права и интересы ответчиков и третьих лиц, которые не всегда могут заранее учесть необходимость собирания и сохранения соответствующих доказательств» [112]. Однако, на наш взгляд, есть основания для удлинения общего срока исковой давности по законодательству Республики Беларусь. В связи с этим следует принять во внимание слова Г.Ф. Шершеневича о том, что «в мало цивилизованном обществе сроки исковой давности обыкновенно весьма кратки, по мере развития общества они удлиняются», и сделавшего вывод, что «там, где сомнение невозможно, где, несмотря на какое угодно время, действительное право может быть легко доказано, там давность не имеет применения» [483, с. 134].