Европейский Суд по правам человека

4 апреля 2000 г. Гагаринский  районный суд вынес решение  о том, что заявитель совершил  действия, предусмотренные ст. 228 ч. 1 УК РФ, но должен быть освобожден  от наказания и направлен на  принудительное психиатрическое  лечение. Защита обжаловала это  решение в связи с тем, что  заявитель не присутствовал на  процессе, а суд не разрешил  противоречия между двумя экспертными  заключениями, и вообще не рассмотрел  первое из них, а также не  разъяснил причины своего доверия  второму. 25 апреля 2000 г. Мосгорсуд  оставил решение районного суда  без изменения, указав, что нет  причин не доверять второму  экспертному заключению. При этом  Мосгорсуд никак не отреагировал  на довод защиты заявителя  об отсутствии подзащитного на  процессе. 23 мая 2000 г. заявитель  был переведен в Московскую  психиатрическую больницу N7, позднее он был переведен в психиатрическую больницу Нижнего Новгорода, откуда был освобожден 22 февраля 2001 г.

После коммуникации данной жалобы 11 февраля 2003 г. Московская городская  прокуратура направила 24 апреля 2003 г. свой протест в Президиум Московского  городского суда на том основании, что  суд должен был обосновать причины, по которым было отвернуто первое экспертное заключение. 5 июня 2003 г. Президиум Московского городского суда согласился с доводами прокурора, отменил решения от 4 и 25 апреля 2000 г. и направил дело на новое рассмотрение в другом составе суда. 9 июля 2003 г. состоялось слушание в присутствии прокурора и адвоката заявителя. 9 июля 2003 г. суд в присутствии прокурора и адвоката заявителя установил, что заявитель приобрел и хранил наркотики, но он не может быть привлечен к уголовной ответственности, так как находился в состоянии психического расстройства. Суд также счел, что принудительных медицинских мер применять к заявителю не требуется, так как они уже были применены, и на основании решения от 4 апреля 2000. 4 сентября 2003 г. Мосгорсуд прекратил уголовное дело в отношении заявителя на основании Акта об амнистии от 26 мая 2000 г.

Рассмотрев данное дело, Европейских  суд счел, что имело место нарушение  ст. 5 (3), представляющей право на освобождение из под стражи до судебного разбирательства  и на разумный срок нахождения под  стражей до завершения судебного  процесса. Как установил Суд, заявитель  находился под стражей до принятия решения по делу в течение года, пяти месяцев и двадцати трех дней. Суд подчеркнул, что основания  для продолжения содержания под  стражей не должны быть "общими и  абстрактными", и те основания, которые  достаточны для первоначального  заключения под стражу, теряют свою значимость с течением времени. В  частности, это касается таких оснований  как "тяжесть совершенного преступления" и "возможность скрыться", особенно, если государственные органы не обосновали эти аргументы фактическими обстоятельствами.

С точки зрения Европейского Суда, внутренние суды также не дали обоснования причин назначения повторной  психиатрической экспертизы, что  фактически затягивало сам судебный процесс и срок задержания под  стражей до вынесения решения  суда. Т.е. Суд признал нарушения  права на свободу и личную неприкосновенность в связи с необоснованностью  каждого последующего продления  содержания под стражей, а также  в связи с необоснованным затягиванием процесса государственными органами.

Суд также признал нарушение  предусмотренного ст. 6(1) права на справедливое судебное разбирательство, так как  решение было вынесено в отсутствие заявителя, хотя на нем обсуждалось  его психическое состояние. В  таких случаях, с точки зрения практики Европейского Суда, присутствие  заявителя и его адвоката необходимо. В данном случае в российский суд  было представлено два экспертных заключения одного и того же психиатрического института, которые совпадали по существу, но расходились в оценке необходимых мер в виде амбулаторного  и стационарного лечения. В связи  с этим было необходимо присутствие  заявителя, чтобы судья лично  мог убедиться в его психическом  состоянии для принятия справедливого  решения. Европейский суд также  отметил обстоятельства, свидетельствующие  о том, что препятствий для  участия заявителя в процессе не было. Он не проявлял каких-либо признаков  агрессивного поведения, и его физическое и психическое состояние позволяло  доставлять его в суд.

Кроме того, Суд рассмотрел условия содержания заявителя в  СИЗО "Бутырский", где тот находился  с 16 октября 1998 г. по 23 мая 2000 (с января 1999 - в психиатрическом отделении). Заявитель указал, что за этот период он содержался в трех различных камерах, отличавшихся по размеру и количеству сокамерников. Но во всех камерах на окнах были железные жалюзи, которые  препятствовали поступлению света  в камеру, а в одной из них  был оборудован барьер, чтобы нельзя было подойти к окну. Зимой в  камерах было 15-16 градусов тепла, а  летом - до 50 градусов. Во время помещения  в камеру заявителю не были выданы постельные принадлежности и столовые приборы. Эти предметы были ему предоставлены только после объявления голодовки. Заявителю не оказывалось адекватной медицинской помощи: когда он заболел простудой, лечение ему не предоставлялось почти месяц, несмотря на его многочисленные обращения. После пребывания в СИЗО у заявителя были диагностированы педикулез и чесотка. Заявитель неоднократно наблюдал, как сотрудники СИЗО избивали других душевнобольных заключенных. После ежемесячных обысков в камерах у многих заключенных пропадали вещи.

Европейский суд, рассмотрев условия содержания заявителя, пришел к выводу, что они не соответствовали  ст. 3 Конвенции, запрещающей пытки  и жестокое и унижающее обращение. При этом Суд принял во внимание перенаселенность камер, наличие на окнах решеток-жалюзи и ограды, плохую вентиляцию, искусственное освещение  и отсутствие доступа к душу чаще, чем раз в неделю, вследствие чего заявитель был заражен кожными  заболеваниями. Суд счел, что иные аргументы даже не стоит рассматривать. Следует также отметить, что Правительство  РФ в своих возражениях в основном ссылалось на переустройство СИЗО на данный момент, но не опровергло аргументы  заявителя.

Суд присудил заявителю компенсацию  в размере 5 000 евро. Следует отметить, что данное дело является удачным  примером, когда дело в Европейском  суде представлял правозащитник  А. Рекант, не имеющий юридического образования, но который изложил  произошедшие события достаточно четко, ясно и понятно.

3. Дело Fedotov v. Russia

Постановление по существу этого  дела было вынесено Судом 20 октября 2005 г. В рамках этого дела Суд рассматривал следующие фактические обстоятельства

7 мая 1999 г. в отношении  заявителя было возбуждено уголовное  дело по подозрению в использовании  в личных целях своего служебного  положения президента общественной  организации. Ему вменялось, что  он потратил грант в размере  5000 долларов США для приобретения  оргтехники, которую он использовал  дома или незаконно передал  ее местной юридической фирме. 13 октября 1999 г. прокурор предъявил  заявителю обвинение и санкционировал  его содержание под стражей.  Основанием для помещения под  стражу послужила неявка заявителя  для подписания обвинительного  заключения.

1 февраля 2000 г. надзирающий  прокурор Новгородской области  отменил обвинительное заключение  и отменил санкцию на арест,  так как расследование было  неполным, и не все факты были  оценены. Несмотря на это, 9 февраля  2000 г. имя заявителя было включено  в федеральный список разыскиваемых. 

14 июня 2000 г. в 21.50 заявитель  был задержан в Москве в  гостинице Измайлово на основании  того, что 13 октября 1999 г. был  санкционирован его арест, и  его имя включено в список  федерального розыска. Заявитель  находился в отделении милиции  в течение двенадцати часов  до 10.00 15 июня 2000 г. Его допросили,  обыскали и, по его словам, оскорбили  сотрудники милиции. Он был  освобожден только после того, как из Новгородского областного  управления милиции сообщили  факсом, что ордер на его заключение  под стражу был отменен. В  отделении милиции заявителю  отказались выдать какой-либо  документ, свидетельствующий, что  он был задержан в течение  двенадцати часов. 

18 июня 2000 г. заявитель  обжаловал действия милиции начальнику  Московского управления милиции  и прокурору Измайловского района. 5 июля 2000 г. заявитель обжаловал  прокурору г. Москвы незаконное  задержание и бездействие районного  прокурора. 

6 июля 2000 г. в 20.30. заявитель  был вновь задержан на основании  того же ордера на арест.  На него надели наручники и  препроводили в отделение милиции,  где трое сотрудников милиции  его оскорбляли, и один из них  толкнул его в грудь. Требования  заявителя дать ему возможность  сделать один звонок и встретиться  с дежурным офицером были проигнорированы.  Заявитель был освобожден только 7 июля 2000 г. в 18.15 после подтверждения,  что ордер на арест был отменен.  Заявитель утверждал, что в  тот период, пока он был задержан, ему не давали никакой еды,  воды, и также не водили в  туалет.

15 августа заявитель обжаловал  незаконность повторного задержания  в Генеральной Прокуратуре. 

17 августа 2000 заявитель  был проинформирован, что его  задержание 14 июня 2000 г. было законным, так как его имя было включено  в список федерального розыска,  и поскольку он не имел каких-либо  документов, подтверждающих, что обвинение  снято, сотрудники милиции "предприняли  все необходимые меры, чтобы подтвердить  или опровергнуть его утверждения  о незаконности его задержания". 18 сентября 2000 г. в ответ на  жалобы заявителя еще раз было  подтверждено, что его задержание  было законным, так как его  имя значилось в списке федерального  розыска, и поэтому ответственность  за его задержание

полностью лежит на Новгородском областном управлении милиции, которые  не обновили своевременно список федерального розыска. 4 сентября 2000 г. заявителю  посоветовали привлечь к ответственности  сотрудников районного отделения  милиции г. Боровичи. 20 октября 2000 г. из отдела внутренних расследований  Новгородского областного управления милиции заявителю сообщили, что  была возбуждена дисциплинарная процедура  против следователя, который не сообщил  об отмене ордера на арест. 7 декабря 2000 г. ему также сообщили, что следователю  был сделан выговор в связи  с нарушение норм УПК.

После того, как Европейский  суд коммуницировал жалобу Федотова российским властям [2]. Останкинская межрайонная  прокуратура провела проверку по жалобам, поданным заявителем в 2000 г.

29 марта 2004 г. прокуратура  вынесла постановление об отказе  в возбуждении уголовного дела  по факту предполагаемого жестокого  обращения с заявителем в связи  с отсутствием доказательств  совершения преступления сотрудниками  милиции. 20 апреля 2004 г. прокурор  г. Москвы отменил это постановление  и направил дело на дополнительную  проверку. Кроме того, согласно представлению  Останкинской межрайонной прокуратуры,  Информационный центр МВД изменил  порядок ведения списка разыскиваемых  с тем, чтобы он регулярно  обновлялся.

В начале 2001 г. заявитель предъявил  иск к Министерству финансов, Генеральной  прокуратуре и МВД. Он потребовал компенсацию материального и  морального вреда в связи с  незаконностью уголовного преследования  и ареста.

29 августа 2001 г. Басманный  районный суд г. Москвы затребовал  документы, которые касались задержания  заявителя 6-7 июля 2000 г., включая протокол  задержания и личного обыска. Документы в суд не были  предоставлены. 18 сентября 2001 г. Басманный  районный суд вынес решение о том, что уголовное преследование заявителя было незаконным, и заявителю была присуждена компенсация в размере 3000 рублей за причиненный моральный вред, а также 14 976 рублей судебных расходов в уголовной процедуре и 462,14 - в гражданской процедуре. Общий размер суммы составил 18 438 рублей 14 копеек. Заявитель обжаловал решение, так как суд рассмотрел не все обстоятельства задержания. 16 января 2002 г. Московский городской суд оставил решение без изменения.

20 января 2002 г. заявитель  обратился за исполнительным  листом, но не получил его. 7 марта, 15 мая и 19 июня 2002 г. он обращался  к председателю Мосгорсуда по  поводу неисполнения решения. 19 июня 2002 г. заявитель получил исполнительный  лист на сумму 17 976 рублей. 26 и  27 июня 2002 г. заявитель обжаловал  то, что сумма в исполнительном  листе отличалась от суммы,  указанной в решении суда. Он  дважды устно обращался к председателю  Басманного суда, а затем подал  жалобу с Мосгорсуд. 16 июля 2002 г.  заявитель предъявил исполнительный  лист в службу судебных приставов. 24 сентября 2002 г. Председатель Басманного  суда сообщил заявителю, что  исполнительный лист еще 18 марта  был направлен судебным приставам. 22 ноября в службе судебных  приставов заявителю вернули  исполнительный лист и сообщили, что он должен напрямую обращаться  в Министерство финансов. Не получив  ответа на свое требование  об уточнении исполнительного  листа, заявитель вновь обратился  в Басманный районный суд и  вернул исполнительный лист, в  котором была ошибка.

9, 10 и 15 февраля, 3 и 20 марта  2004 г. заявитель направлял жалобы  Председателю Верховного Суда  РФ, прокурору г. Москвы и прокурору  Басманной районной прокуратуры  по поводу длительного отказа  исправить исполнительный лист. 10 апреля 2004 г. заявитель по почте  получил новый исполнительный  лист, датированный 30 марта 2004 г.  на сумму 18 446 рублей 54 копейки.  В письме из Верховного Суда  от 14 апреля 2004 г. заявителю было  сообщено, что исправленный исполнительный  лист был направлен в службу  судебных приставов. 6 мая 2004 г.  Министерство Юстиции сообщило  заявителю, что служба судебных  приставов с 1 января 2002 г. разыскивает  его и не имеет сведений  о том, куда следует перечислить  сумму по исполнительному листу  в размере 18 446 рублей 54 копейки. 

15 марта 2004 г. заявитель  обратился с иском об индексации  присужденной суммы компенсации. 24 ноября 2004 г. суд удовлетворил  эти требования в размере 6 269 рублей в части компенсации  и 6 000 рублей судебных расходов. 25 ноября 2004 г. Министерство финансов  вернуло исполнительный лист  заявителю как дефектный. 16 декабря  2004 г. Басманный суд выдал новый  исполнительный лист и самостоятельно  направил его в Министерство  финансов, уведомив заявителя, что  предыдущий действительно был  оформлен с нарушением закона  об исполнительном производстве. К моменту представления в  Европейский суд последних меморандумов  сторон, решения российского суда  в пользу заявителя так и  не были исполнены.