Управление персоналом в США и Японии

Исключительно важный аспект семейных отношений, имитируемых в области  контроля над персоналом с целью  максимизации трудоотдачи, заключается в том, что они образуют густую сеть вертикально и горизонтально направленных обязательств, которые в принципе подсказывают японцам каждый шаг.     

Негативный эффект поведения, запрограммированного обязательствами, мог бы представлять собой сложную проблему при условии  их искусственной пересадки в  уже сформировавшееся общественное сознание. Но обязательства угнездились  в самых сокровенных уголках  бессознательного японцев, и воспринимают они их с абсолютной серьезностью. Для них обязательства эти  незаметны, но жизненно необходимы, и  они поступают в соответствии с ними автоматически, мгновенно  настраиваясь и реагируя на ту или  иную ситуацию.

Таким образом, можно выявить концептуальную основу контроля над персоналом в  Японии, которую подкрепляет всегдашняя готовность индивида к неукоснительному выполнению обязательств перед старшими, младшими, равными по положению и особенно перед коллективом, и все составляющие которой работают на усиление трудовой мотивации.

Одну из составляющих концептуальной основы контроля над персоналом можно  назвать «тотальной вовлеченностью». Это понятие охватывает целый  ряд установлений, подтверждающих колоссальную престижность процесса труда в глазах работников.

Именно с позиций преклонения  перед трудом воспринимает японский работник строгую дисциплину, жесткий  распорядок дня. Кто-то может упрекнуть  японцев, сравнивая их за напряженный  труд с «экономическими животными». Но с точки зрения экономической  эффективности близкая к пределу  уплотненность рабочего времени  на японских предприятиях предпочтительнее трудового режима, при котором  возможны бесконечные перекуры, разгадывание кроссвордов, отвлечение на мероприятия, совсем или частично не относящиеся  к делу.

«Тотальной вовлеченности» соответствует  и доминирование на японских предприятиях бригадных методов труда. Здесь  опять-таки наблюдается заимствование  из идей и практики функционирования семей-кланов. Самоотверженная работа всем коллективом, в котором должен был без остатка раствориться каждый его член, неизменно считалась  патриотическим долгом, наилучшим средством  достижения производственных целей.

Работник, пребывая в составе бригады, ощущает себя в до мелочей знакомом, привычном «семейном лоне», сразу же мобилизуется на его охрану усердным трудом, более всего страшится подвести коллег некомпетентностью или недостаточным прилежанием. Кстати, эти опасения побуждают его, в частности, с энтузиазмом относиться к участию в системе ротации, то есть к овладению смежными профессиями и обеспечению тем самым взаимопомощи и взаимозаменяемости членов бригады.

Постоянная и глубокая забота каждого  работника об интересах бригады  формирует тот фон, на котором  в японских компаниях развертывается трудовое соревнование. Но надо подчеркнуть, что целью соревнования является не перевыполнение устанавливаемых  заданий, а их скрупулезное выполнение.

Необходимо указать на тот факт, что, нацеливая бригады на соблюдение программных наметок, администрация  японской фирмы наряду с этим всячески поощряет рационализаторскую деятельность, одним из результатов которой  в случае нахождения удачных решений  является корректировка программ.

Львиная доля рационализаторской деятельности приходится на усилия по качественному  совершенствованию выпускаемой  продукции и неоценимый вклад  в это совершенствование вносят специальные группы качества.

Второй составляющей концептуальной основы контроля над персоналом допустимо  считать «доверие». Данным понятием описывается твердая убежденность работников в том, что любой их вклад в успехи компании, любые  жертвы, принесенные во имя ее процветания, рано или поздно, в той или иной форме получат воздаяние.

В Японии получили большое распространение  системы «пожизненного найма» и  оплаты по старшинству: главная мотивационная  роль первой заключается в гарантии стабильной занятости, независимо от конъюнктурных колебаний и прочих факторов, а второй – в гарантии возрастающей платы за долголетнюю преданность фирме.

Эти свойства обеих систем не раз  становились мишенью для критиков, которые упирали на типично «западный» аргумент: мол, под прикрытием той  и другой гарантий могут достаточно спокойно чувствовать себя лодыри, недобросовестные работники – их нельзя уволить, они получают надбавки к заработной плате за каждый дополнительный год стажа и лишь отстраняются от действительно важной работы. Но в японских условиях этот аргумент не состоятелен, поскольку несостоятельных работников как социальной категории здесь не существует, а частные примеры слишком редки, чтобы их принимать всерьез.

В рамки системы «пожизненного  найма» попадают почти исключительно  выпускники учебных заведений, не выходившие ранее на рынок рабочей силы, не имеющие профессиональных навыков  вообще и, что очень важно в  Японии, профессиональных навыков, адекватно  отвечающих требованиям нанимающей компании.

Поэтому новички, прежде всего, пропускаются через механизм производственной подготовки с ротацией по различным видам  их профессионального профиля для  выявления склонности, наилучшей  совместимости с тем или иным из этих видов, и лишь по прохождении  курса обучения следует направление  на определенную работу.

Итак, по крайней мере внешне, вступление в сферу «пожизненного найма» не увязывается непосредственно с необходимостью заполнения открывающихся вакансий, выглядит как акт оказания чести принимаемым. Подобное «ухаживание», несомненно, усиливает общий мотивационный эффект.

Еще более наглядная ориентация на конкретного работника свойственна  системе оплаты по старшинству. С  одной стороны, лица, которых принимают  на основе «пожизненного найма», немедленно ставятся на эскалатор ежегодных  надбавок к заработной плате, причем ее начальный уровень как бы не учитывает факта профессиональной неподготовленности новичков. Иными словами, в течение какого-то времени (его протяженность зависит от скорости усвоения производственных требований) они получают вознаграждение, еще не будучи в состоянии даже приблизительно оправдать его своим вкладом в работу, то есть авансируются в надежде на предстоящие в перспективе достижения.

С другой стороны, ежегодными надбавками фиксируется не только, а скорее всего не столько накопление непрерывного стажа, опыта и улучшение качества трудоотдачи работника (ведь между этими показателями, конечно, нет жесткой зависимости), сколько признание администрацией его возрастающих нужд со вступлением в брак, появлением детей, обзаведением «обязательным» набором потребительских товаров и услуг и т.д.

Увеличение базисной ставки на основе ежегодных прибавок происходит на разных этапах трудовой деятельности по-разному:

ýдо обзаведения семьей (до 30 лет) – умеренно восходящая кривая;

ýпосле женитьбы и рождения детей (30-40 лет) – крутой подъем;

ýпо достижении производственной зрелости (40-45 лет) – снова умеренно восходящая кривая. В предпенсионный период базисная ставка почти не увеличивается.

Опора на «доверие» не связана с  ощутимым риском для администрации, потому что на персонал налагается при этом колоссальной весомости  моральное обязательство, легкомысленное отношение к которому не может  быть допущено господствующим складом  индивидуального и общественного  сознания.

Тщательно разработанные и гибко, своевременно пущенные в оборот методы трудовой мотивации способствовали расширению масштабов производства на японских предприятиях, повышению  производительности труда и в конечном итоге созданию товарного и сервисного изобилия на рынке. Подчеркивание статуса работников в роли потребителей превратилось в мощный метод трудовой мотивации. А сфера личного потребления предъявила сфере производства небывало дифференцированные и буквально драконовские требования к ассортименту, сортаменту и качеству ее материально-вещной и нематериальной продукции.

В свое время в Японии не раз  и иногда не без успеха обращались к более или менее суровым  формам аскетизма как к средствам  сплочения работников во имя реализации фирменных или даже общенациональных целей. Но, в конце концов, выяснилось, что даже в экстраординарной военной  обстановке, когда рабочая сила была насквозь пропитана патриотическим настроением да к тому же находилась и дома и на предприятиях под суровым полицейским контролем, однобокое моральное стимулирование относительно быстро израсходовало свои резервы, не помешало, а вероятно, и способствовало ослаблению трудовой дисциплины, падению производительности.

Положение изменилось еще на начальных  отрезках послевоенного периода, когда  поставленная правительством задача догнать  ведущие капиталистические страны охватила и меры по выравниванию жизненного уровня, когда с личного потребления  официально было снято клеймо «порочности» и когда фирменная администрация  фактически обратилась к наемному персоналу  с крайне непривычным, но и столь же заманчивым призывом «обогащаться посредством хорошей работы».

Реакция на этот призыв превзошла самые оптимистические ожидания и стала одной из основных предпосылок японского «экономического чуда». О силе этой реакции можно судить и по зарубежной критике, назвавшей японских работников «трудовыми маньяками» или «работоголиками».

По всей вероятности, материальное стимулирование оказалось в фокусе всеобщего внимания из-за преобладания в конце 70-х – начале 80-х годов  довольно вялой конъюнктуры. Но не следует  забывать о том, что на рубеже этих десятилетий была сформулирована новая  национальная цель страны. Если раньше речь шла о том, чтобы догнать  наиболее развитые в индустриальном отношении государства, то теперь Япония заявила претензию на самоличное лидерство, и именно на эту цель настраивают  менеджеры рабочую силу.

Третья составляющая концептуальной основы контроля над персоналом –  «эмоциональная близость». Этот термин достаточно точно отражает суть заявлений  ряда теоретиков и практиков японского  менеджмента относительно искоренения  без остатка должностных и  личностных перегородок внутри трудового  коллектива с целью предохранить его от пагубных последствий стрессовых, конфликтных ситуаций.

Но без одной оговорки не обойтись. Верно называя стратегические задачи, которые призвано решать установление «эмоциональной близости», эти теоретики  и практики, однако, допускают очевидное  упрощение, когда ведут речь о  полной ликвидации должностных и  личностных перегородок.

В реальной действительности «эмоциональная близость» персонала японских фирм достигается благодаря искусному  поддерживанию весьма неустойчивого  равновесия между строгой производственной дисциплиной с сопровождающими  ее автократизмом руководящих работников в отношении рядовых, внутренней разгороженностью той и другой групп, с одной стороны, и открытостью коммуникационных каналов, соединяющих «верхи» с «низами» и пронизывающих структуры этих групп, взятых в отдельности, - с другой.

Демонстрируемая менеджерами различного калибра демократичность часто  кажется западным наблюдателям насквозь фальшивой. Подобное впечатление, безусловно, является следствием невольного проецирования  на японскую модель прекрасно известного этим наблюдателям «домашнего» опыта. Ведь если бы, скажем, типичный американский менеджер и снизошел по образцу своего японского коллеги до контактов на равных с рядовыми работниками в концертных программах, пикниках, туристических поездках, спортивных соревнованиях, питании в одной и той же столовой (не говоря уже о таких причудливых формах контактирования, как обслуживание представителями администрации работников и членов их семей на вечеринках, устраиваемых компанией, как их новогодние визиты на квартиры работников, как их консультирование работников, например, в связи с предстоящим вступлением в брак), его «подвижничество» расценивалось бы скорее всего как лицемерие, как грубая попытка вторжения в частную жизнь и подверглось бы заглазному, а может быть, и откровенному, в лицо, осмеянию.

В Японии, однако, такого рода контакты считаются неотъемлемым  приложением к производственным контактам, а точнее сказать, их закономерным продолжением. В них нет и намека на панибратство одних и подхалимаж других, и даже тогда, когда отдельные работники подозревают наличие театральщины в поступках администратора, они все равно с удовлетворением сознают, что тот выполняет возложенное на него занимаемой должностью социальное обязательство, что они выступают вместе с ним в необходимом ритуале, в одной из многочисленных церемоний, которые нужны японцам, как воздух.

Без регулярного налаживания, цементирования, диверсификации неформальных связей с  подчиненными управляющий любого ранга  – от мастера до президента компании – не может и помышлять о  завоевании во мнении наемного персонала  морального права на руководство, на создание в коллективе обстановки, благоприятствующей эффективному использованию  человеческого фактора.

И все-таки, как бы широка и многообразна ни была внеслужебная деятельность представителей фирменной администрации, обращенная к рядовым работникам, «эмоциональная близость» возникает в первую очередь на рабочих местах, в процессе производства. В какой-то степени  это происходит на почве простого общения работающих бок о бок индивидов. Однако основную нагрузку несут на себе меры способствующие расширению участия трудящихся в фирменном управлении.

Заблаговременная и основательная  подготовленность японских фирм к восприятию «участия в управлении» была обеспечена и воспроизводством клановых обычаев  на предприятиях с их групповой ориентированностью, и системами «пожизненного найма» и оплаты по старшинству, создающими и оберегающими постоянство наиболее производительной части кадрового  состава, и, что очень существенно  с точки зрения максимизации «эмоциональной близости», традиционной системой принятия решений («ринги»).

Система эта основана на циркулировании проекта того или иного решения, которое может быть предложено руководству фирмы различными представителями  управленческой прослойки снизу доверху по звеньям организационной структуры на предмет оценки. Главная цель запуска проекта в коммуникационные каналы заключается в достижении всеобщего согласия относительно рекомендуемого решения.

Некоторые зарубежные специалисты  усматривают в системе «ринги»  такие потенциальные недостатки, как медлительность и рассредоточение  ответственности за исполнение. Судя по всему, и на сей раз они механически прилагают западные нормы.

Клановый характер функционирования японской фирмы превращает согласие персонала с принятым решением в  необходимость, игнорировать которую  никак невозможно. За тем, что постороннему глазу представляется медлительностью, скрывается тщательно проводимая ознакомительно-консультационная работа с охватом широкой массы  сотрудников, включая, конечно, и представителей «низов», работа делающая решение «коллективным  достоянием», а следовательно, и обязательным к выполнению.