Не удивительно, что и с Украины,
и из Белоруссии сразу же возвращалось
в Москву посланное жалование в новой
монете - с одним и тем же объяснением,
что "горожане тех денег брать не хотят".
Располагая только случайно сохранившимися
документами, можно даже предположить,
что известный нам во всей полноте первоначальный
замысел этой эмиссии имел ввиду исключительно
внутреннее обращение страны - как своего
рода срочный внутренний заем у подданных,
чтобы высвободить побольше талеров для
ведения войны; ни содержание известных
нам указов, ни вычеркнутая оговорка этому
никак не противоречили бы.
И неудача с новыми деньгами
в армии, и оказавшиеся совершенно
непреодолимыми технические трудности
- разваливающиеся машины, невозможность
возобновлять варварски разбиваемые
этой "техникой" штемпели (во всей
Москве имелся единственный их
резчик) и так дал ее - погасили
веру в успех операции. Повышенный
интерес царя к новому монетному
двору угас, а работа над серией
новых монет без прежних постоянных
понуканий сама собой свернулась
- вероятно, еще до 1 сентября 1654г., когда
по московскому календарю год
кончался. Нечего и думать, что
почти миллионный запас талеров
удалось сколько-нибудь существенно
уменьшить. Дошедшие до нас
в нескольких десятках рубли
царя Алексея Михайловича 1654г.
составляют по существу "первый
эшелон" накоплявшегося с 1649г.
запаса талеров. В них открываются
больше всего перечеканенные нидерландские,
брауншвейгские да имперские талеры; один
- города Торна - сохранил даже собственную
дату - 1638г.
Все, что возвращалось из "полков"
и что еще удалось изготовить
до полной остановки этой чеканки,
направлялось теперь исключительно
во внутренние области страны.
Об этом свидетельствуют адреса
сохранившихся указов о новых
монетах разных лет - 1656г. в
далекую Вятку, 1657г. в еще более
далекий Илимский острог на
Ангаре. Да и сами монеты дошли
до нас, конечно, только потому,
что были направлены во внутреннее
обращение: полуполтины в значительном
количестве, а рублей 1654г. известно в настоящее
время от 40 до 50 штук и даже редчайших медных
полтин до полутора десятков. К сожалению,
ни один клад с теми или другими до настоящего
времени неизвестен.
Почти год был потерян, пока
выкристаллизовалось новое решение задачи
- обеспечить вовсе без серебра внутреннее
обращение страны, а армию снабдить крупной
серебряной монетой, пригодной для платежей
за старой государственной границей. В
1655г. (то есть после 1 сентября 1654г) был
готов для осуществления плановой операции.
Для сферы внутреннего обращения после
отказа от неудавшейся механизации производства
фантастических номиналов припасли медь
и готовили производство медных, проволочных
копеек, в помощь на смену серебряной копейке,
равных ей по виду и по объявленной ценности.
Главная роль в этом отводилась многолюдному
"Английскому двору", но к делу был
привлечен и старый, кремлевский; спешно
восстанавливались давно закрытые и заброшенные
Новгородский и Псковский денежные дворы,
так как считалось, что там, близ границы,
легче будет закупать деловую медь. В 1656г.
еще один монетный двор открылся во взятой
у шведов и вскоре же, в 1659г. возвращенной
им крепости Кукунойс.
Внутренний рынок безропотно
принял медную копейку, первые
два года не видя разницы
между нею и серебром, пока
инфляция не дала себя знать,
вытеснив из обращения непополняемый
более запас серебряных копеек. На Украине
медные копейки оставили совсем слабый
след в кладах Киева, наиболее связанного
с русским рынком.
Серебру в виде ефимков, вполне
приемлемых внутри страны, если они случайно
туда возвращались, отводилась роль "внешней"
монеты специального назначения - для
жалования войскам, находящимся за старой
границей. Вопрос о выборе номинала - цены
для клейменного ефимка - где-то между
прибыльной закупочной ценой (50 копеек)
и фантастической оценкой недолговечного
рубля 1654г. - был решен на грани убытка
для казны: остановились на весовом паритете
с серебряной копейкой: талер уравновешивается
64 копейками; так быть ему равным при исчислении
жалования 64 копейки!
Надчеканка талеров производилась обыкновенным
штемпелем московской копейки со всадником
и вторым - с датой "1655". В надчеканку
пошли неизрасходованные запасы 1649-1650-х
годов, чуть-чуть затронутые неудавшейся
операцией 1654г., и вся новейшая закупка
1655 г.: уже не только архангельская, но
и впервые массовая закупка на Украине,
куда сразу же после воссоединения вместе
с русскими купцами потянулись и "заготовители"
Большой казны. Талер ценился там не дороже,
чем в Москве или в Архангельске, а вести
закупку можно было круглый год.
По старинной традиции Украины
там процветала торговля "с
колес": по определенному календарю
больших праздников и церковных
постов многолюдные ярмарки один-два
раза в году завладевали на
неделю-другую по очереди торговыми
городами. Обширные ярмарочные площади
покрывались навесами, балаганами
и шалашами торговцев возами съезжавшихся
из своих усадеб помещиков, крестьян и
казаков. Скупалась местная сельскохозяйственная
и ремесленная продукция, и предлагались
необходимые до следующего торжища припасы.
Велась и торговля серебром: принадлежностью
ярмарок были столики менял, извлекавших
традиционную прибыль из размена крупной
серебряной и золотой монеты и всегда
готовых купить или продать серебро во
всех видах - талерах, ломе, старой монете.
Клиентами этих менял становились и московские
заготовители талеров. Однако привычка
украинского рынка к талерам имела и оборотную
сторону: на размене своих ефимков русские
стрельцы теряли около 20%: для местного
рынка московское клеймо ничего не прибавляла
к привычной ценности талера. Вместе с
тем, это были реальные, настоящие деньги:
имея их, можно было не опасаться стрелецкого
своевольства.
Учитывая приведенные выше данные
о предвоенном и продолжавшемся
в годы войны накоплении талеров
в Москве, можно без большой
погрешности признать, что в 1655г.
получило московскую надчеканку до
миллиона талеров, выпущенных во множестве
государств Западной Европы от первой
трети XVI в. по 1655г. включительно. Это предположение
могут подкреплять особенности состава
существующего в настоящее время богатого
коллекционного фонда ефимков, обязанного
своим происхождением почти исключительно
кладам Украины и Белоруссии.
История
обращения русского ефимка как монеты
заканчивается его отозванием из
обращения, последовавшим в 1659г. и, конечно,
реальным только в старых границах России.
Выкупая "временные", "военные"
монеты только за уже обесценившиеся медные
копейки, рассчитывать на какой-либо успех
на Украине или в Белоруссии не приходилось:
там можно было покупать талеры, и в том
числе "бывшие" ефимки, только по
приемлемой цене, за настоящие серебряные
копейки.
Медные копейки предназначались
исключительно для внутреннего
обращения; в Сибири и для
внешнеторговых расчетов они
не применялись. Поначалу их
выпуск не вызвал у населения
той неприязни, какую оно проявляло
на первом этапе реформы к
медным полтинам, алтынам и грошевикам.
Люди привыкли к тому, что наряду с мелкой
разменной монетой имели хождение различные
денежные суррогаты. Поэтому видели в
медных копейках не полноценные деньги,
а те же суррогаты, только выпущенные правительством.
Свою роль сыграло и идентичное оформление
серебряных и медных копеек.
Дабы восполнить недостаток серебряной
монеты, которая всецело уходила
на правительственные нужды, казна
активно скупала ее у населения
на медные копейки. Одновременно
уплата налогов и пошлин производилась
по царскому указу только серебром.
Но этим фискальная политика
правительства не ограничивалась.
По предложению известного государственного
деятеля А.Л. Ордина-Нащокина казна
в принудительном порядке скупала у русских
купцов на медные копейки экспортные товары
(меха, лен, пеньку, юфть и др.), а затем перепродавала
их на внешнем рынке за серебряные деньги.
Для закупок иностранных товаров купцы
пускали в оборот серебро. Но продавать
их на внутреннем рынке были вынуждены
на медные копейки и таким образом оказывались
“беспромышленны”, то есть потраченное
ими серебро к ним не возвращалось.
Реальная стоимость медных копеек
катастрофически падала. В сентябре
1658 г. за одну серебряную копейку
давали три медных, в марте
следующего года давали уже
пять, а в 1663 г. медные деньги
обесценились настолько, что один
рубль серебром стоил двенадцать
медных. Само собой, падение стоимости
медных копеек сопровождалось ростом
цен и наращиванием объемов чеканки медных
копеек. По некоторым оценкам, за пять
лет реформы медных копеек было выпущено
на 20 млн. рублей.
Чеканка медных копеек оказалась
соблазнительным промыслом не
только для государства, но
и для фальшивомонетчиков. В обращении
все чаше стали попадаться
изготовленные последними “воровские”
копейки. “Верные головы” и
целовальники, которые были приставлены
следить за денежным делом,
подбирались из числа торговых
людей, известных своей честностью
и достатком. Но даже они
не смогли устоять перед соблазном
быстрого обогащения. Скупали медь
“на стороне”, привозили ее на
денежные дворы и там чеканили
монету. Фальшивомонетчиков покрывали
царский тесть Илья Данилович
Милославский и думный дворянин
Матюшкин. Делали это, само собой,
не безвозмездно: для одного только
И.Д. Милославского “воровских”
денег было начеканено на 120 тысяч
рублей.
Многие фальшивомонетчики за
свою страсть к наживе поплатились
отсечением рук и ног, ссылкой
в дальние города. Но их высокородные
покровители, как и следовало
ожидать, остались в тени. Матюшкина
лишь отставили от должности,
а на Милославского, говорят,
царь “долго сердился”.
Раздражение запутанной денежной
реформой, а также полумерами
правительства в отношении фальшивомонетчиков
и особенно их покровителей, достигло
критической точки летом 1662 г.
По Москве поползли слухи о
готовящемся мятеже. Расклеенные
повсюду воззвания обвиняли в
измене Милославского, Ртищева
и других, близких к царю людей. Утром
25 июля 1662 г. пятитысячная толпа с требованиями
выдать на расправу всех виновных в измене
двинулась в подмосковную резиденцию
царя в селе Коломенском. Царь вышел к
народу, пообещал лично всем разобраться
и наказать виновных. Алексей Михайлович
даже ударил с одним из бунтарей по рукам.
Тем временем другая толпа мятежников,
настроенная более решительно, разграбила
дом обвиненного в измене знатного московского
“гостя” Василия Шорина. Захватив его
пятнадцатилетнего сына, она также направилась
в Коломенское. На дороге обе толпы соединились;
к мятежникам пристали солдаты и некоторые
офицеры. Все вместе они опять направились
в царскую резиденцию. Алексей Михайлович
снова вышел к народу и повторил свое обещание.
В ответ раздались угрозы захватить царский
дворец и требования выдать на расправу
виновных бояр. Эти слова, прозвучавшие
в накаленной до предела обстановке, послужили
сигналом для стрельцов и придворных к
избиению безоружных людей. По подсчетам
очевидцев, в ходе подавления мятежа более
7 тысяч человек погибли или были наказаны
ссылкой в Сибирь. А ведь настоящих зачинщиков
насчитывалось не более 200.
Полная неудача денежной реформы
заставила правительство вернуться
к тому, от чего оно так долго
и безуспешно уходило – к
полному восстановлению серебряного
обращения. Это произошло сразу
после неудавшегося “медного
бунта” – в 1663 году. Медные
деньги, отныне запрещенные к
обращению, переливались в вещи
или скупались казной по одной
серебряной копейке за медный
рубль.
3
Денежная реформа
Петра I (1689-1725 гг.)
Во
время правительства Софьи, а
затем Петра и Ивана на Московском
денежном дворе - единственном в стране,
продолжали чеканиться серебряные копейки,
деньги, и полушки. В основном делались
копейки, более мелкие номиналы почти
не выпускались, так как казна
не желала нести двойные и четверные
расходы. Поэтому в ходу были практически
только копейки. Они чеканились раздельно
от имени каждого из царей, Ивана
и Петра. Раздельная чеканка должна
была подчеркнуть равноправие положения
обоих государей. Готовились к реформе
постепенно и основательно, тщательно
избегая возможных ошибок. Специально
за границей закупили несколько станков
для производства денег. С 1696 года начали
выпускать датированные копейки. Эти
даты должны были подготовить население
к переменам в денежном деле.
Преобразования были осуществлены
при Петре I. Начало реформы
ознаменовалось снижением массы
серебряной проволочной копейки
до 0,28 г, в результате чего масса
счетного рубля уравнялась с
массой талера (28 г). Одновременно
происходило техническое переоснащение
действовавших и строительство
новых монетных дворов для
обеспечения машинной чеканки
монет различных достоинств нового
образца на круглых заготовках.
Первыми из таких монет появились
в 1700 г. медные: деньга (1/2 копейки),
полушка (1/4 копейки) и полполушки
(1/8 копейки), причем правительство
обеспечило полное равенство
их с серебряными проволочными
копейками. В 1701 г. начался выпуск
в обращение новых серебряных
монет: полтины, полуполтинника,
гривенника и пятикопеечника, а также
золотого червонца, равноценного западноевропейскому
дукату. И лишь в 1704 г. были впервые отчеканены
серебряный рубль, равный по массе талеру,
и медная копейка. В то же время, до 1718 г.,
продолжалась чеканка серебряных проволочных
копеек, которые служили гарантом полноценности
медной копейки и ее фракций. С 1718 г. вместо
червонцев из высокопробного золота была
начата чеканка золотых двухрублевиков
75-ой пробы с изображением на оборотной
стороне святого Андрея Первозванного.