Состояние военной безопасности и возможные сценарии развязывания вооруженных конфликтов против России

Усиленно пропагандируемый глобалистами тезис о том, что в комплексе причин развязывания и подпитки современных вооруженных конфликтов и войн основную роль играют национально-освободительные, конфессиональные, цивилизационно-культурные и т.п. интересы (силы, факторы), тоже явно имеет идеологический подтекст. Указанные причины, конечно, имеют место, порой весьма значимы. Но гораздо чаще и мощнее в порождении вооруженных конфликтов и войн современности действуют финансово-экономические интересы не столько государств, сколько ТНК и представляющих их интересы адептов глобализации - мощных структур глобальной политики (Совет по внешней политике, Трехсторонняя комиссия, Бильдербергский клуб, Римский клуб, Давосский форум и т.п.). Борьба США и НАТО за контроль тающих запасов энергоресурсов планеты и систем их транспортировки, за контроль мировой валюты, за мировое лидерство, новый мировой порядок вдохновляется и направляется именно ТНК и ТНБ. [15]

События последних  лет показывают, что США и Запад  не принимают Россию за равноправного  партнера, несмотря на все уступки. Все настойчивее проводится мысль - Россия должна смириться с положением второстепенной державы и даже не пытаться отстаивать свои интересы на постсоветском пространстве. Следует подчеркнуть, что Россия имеет геополитическое (евразийское) положение, которое объективно заставляет ее быть великой военной державой. Дело в том, что Запад, считая себя победителем в холодной войне, пытается ресурсами России расплатиться с потенциальными оппонентами. Как известно, А.Гитлер предлагал В.М. Молотову не спорить, а делить имущество одного крупного геополитического банкрота - Британской империи. Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска» тоже фактически предлагает Китаю не спорить с Америкой, а делить имущество одного крупного геополитического банкрота, каким, по его мнению, является Россия. [1]

Итак, глобализация по американскому сценарию, военная  политика США и НАТО как подвижников глобализации - это основная угроза военной безопасности и России, и другим странам мира. Военная политика нашей страны должна строиться с учетом этого. Следует констатировать, что соответствующий поворот в военной политике РФ происходит. Об этом свидетельствуют военно-политические решения, и смысл выступлений Президента РФ в последнее время. В этой связи логично перейти к анализу второго важнейшего тезиса о влиянии глобализации на военную политику России и обеспечение ее военной безопасности. Его суть вытекает из того факта, что под воздействием глобализации существенно меняется сама война как социальное явление, как продолжение политики насильственными средствами. Первое, что надо отметить, - меняются экономические мотивы войн эпохи глобализации. На первый план все более выдвигается стремление обеспечить доступ к природным ресурсам, прежде всего энергетическим, продовольственным, водным. Теперь уже очевидно, что администрация в Вашингтоне, принимая решение на проведение военной кампании против Ирака, исходила не столько из опасений относительно связей багдадского правительства с террористическими организациями или исследований в области оружия массового поражения, сколько из желания поставить под контроль иракскую нефть (примерно 12% разведанных мировых запасов нефти, причем нефти качественной и дешевой по себестоимости добычи). И выводить войска из Ирака США не торопятся, несмотря на мощное давление общественного мнения. Как известно, война - это не только вооруженная борьба. В содержание войны входит также экономическая борьба, политико-дипломатическая борьба, научно-техническая борьба, духовно-идеологическая борьба. Эти виды борьбы соответствуют основным сферам общественной жизни (деятельности). Если взять другое основание, то можно выделить и информационную борьбу. Но следует учитывать, что ее средства, методы (приемы) используются во всех указанных выше видах борьбы, в том числе и в вооруженной борьбе. Второе следствие влияния глобализации на современные войны заключается в том, что успех в межгосударственных войнах теперь гораздо больше, чем прежде, определяется экономической и духовно-идеологической борьбой, причем, в первую очередь, информационными их формами. [37]

Глобализация  породила феномен геоэкономики, представляющий собой глобальное обращение ключевых ресурсов (сырьевых, технологических, финансовых, информационных, интеллектуальных и т.д.). Появилась и возможность управления потоками таких ресурсов. В рамках глобального финансового пространства стало возможным влиять извне, например, на условия внутреннего экономического равновесия в стране - денежную массу, уровень инфляции и процентные ставки, платежный баланс, норму сбережений и инвестиций. И государства Запада, и мощные ТНК или наднациональные субъекты геополитики (Бильдербергский клуб и т.п.), способные воздействовать на процессы привлечения мировых финансовых ресурсов, определение процентных ставок и обменных курсов, приобретают возможность внешнего политического вмешательства во внутриэкономические процессы других государств. Автоматически возникает и возможность влиять на национальные цели других государств, воздействуя на их финансовые ресурсы. [30]

Экономические инструменты управления потоками ресурсов теперь все шире используются вместе с военной силой, или вместо нее, для достижения тех же самых целей, которые обычно преследуются в войнах, особенно в случаях, когда прямое применение военной силы может вызвать осуждение в ООН или может обойтись слишком дорого. По сути, глобализация породила феномен геоэкономической войны (или геоэкономического конфликта), в которой субъекты международных (региональных) отношений ведут в основном экономическое противоборство, но с опорой на военную силу. [16]

Многие политологи отмечают растущую склонность США избегать по возможности военных действий, предпочитая стратегию «непрямых войн» - комплексного использования методов экономического и информационного воздействия на противника в сочетании с операциями спецслужб, военными угрозами и демонстрациями военной мощи. Поднимаясь по ступеням эскалации конфликта, американцы стремятся не доводить дело до боевых действий, особенно до операций сухопутных войск. В той же военной кампании 1999 г. против Югославии американское руководство не решилось начать широкомасштабное наземное наступление и предпочло добиться капитуляции сербов «мирными средствами» - разрушением экономики и политико-дипломатическим давлением (в последнее, к сожалению, участвовала и Россия). [13]

Таким образом, происходит размывание ранее считавшихся  достаточно четкими граней между  миром и войной как двумя состояниями общества. Посредством применения методов геоэкономической или «непрямой» войны становится возможным даже без прямого применения традиционной военной силы достигать политических целей, характерных для войны, как государствами (союзами государств), так и крупными негосударственными организациями и объединениями. Более того, ведение геоэкономической войны в условиях глобализации часто не требует прямого применения военной силы. Обычно необходимы только военно-силовое сопровождение и поддержка. Вооруженная борьба в классическом виде может быть последним, а часто и необязательным средством достижения политических или экономических целей такой войны. Но и в этом случае используется не столько традиционная вооруженная борьба (огонь и маневр войск), сколько специальные действия, тайные и психологические операции, информационное противоборство. Имеет место и их «перетекание» из сферы межгосударственных отношений в область внутригосударственных конфликтов, что мы и наблюдаем в Тунисе, Египте, Ливии и т. д. [8]

Военное строительство  Российской Федерации, разработка новых  форм и способов реализации ее военно-политического курса требуют глубокого исследования целей, содержания и методов геоэкономических, «непрямых» войн современности, подготовки рекомендаций по военно-силовому обеспечению действий страны в таких войнах. [14]

Под воздействием глобализации меняются не только содержание войн, но и принципы их системной организации. Это третье следствие влияния глобализации на войны современности. Стал популярным термин - сетевая война. Эта новая концепция ведения войны, разработана Управлением трансформации ВС США под управлением вице-адмирала Артура Цебровски. Она активно внедряется сегодня в практику ведения боевых действий США в Ираке и Афганистане, проверяется на учениях и отрабатывается на симуляторах. Разработчики этой теории убеждены, что в ближайшем будущем эта теория если не заменит собой традиционную теорию войны, то существенно и необратимо изменит ее. Ключевым понятием для всей этой теории является термин «сеть». Смысл сетевого принципа в том, что главным элементом новой модели войны является «обмен информацией» - максимальное расширение форм производства этой информации, доступа к ней, ее распределения, обратной связи. Сеть представляет собой новое «пространство» - информационное, в котором и развертываются основные стратегические операции - как разведывательного, так и военного характера, а также их медийное, дипломатическое, экономическое и техническое обеспечение. Боевые единицы, система связи, информационное обеспечение операции, формирование общественного мнения, дипломатические шаги, социальные процессы, разведка и контрразведка, этнопсихология, религиозная и коллективная психология, экономическое обеспечение и т.д. - все это отныне видится как взаимосвязанные элементы единой сети, между которыми должен осуществляться постоянный информационный обмен. [25]

Центральной задачей  ведения всех сетевых войн считается  согласование, организация действий, направленных на формирование должной модели поведения друзей, нейтральных сил и врагов в ситуации мира, кризиса и войны. Это означает заведомое установление контроля над всеми участниками актуальных или возможных боевых действий и тотальное манипулирование ими во всех ситуациях - и тогда, когда война ведется, и тогда, когда она назревает, и тогда, когда вроде бы пока царит мир. Сеть считается более гибким средством войны. Она манипулирует традиционным насилием и военной силой только в крайних случаях, а основные результаты достигаются влиянием на широкую совокупность социальных факторов - экономических, научно-технических, политико-правовых, информационных, социальных, духовных, культурных и т.д. [19]

Эта новая холодная сетевая война в настоящее время фактически ведется против России и направлена, как и всякая война, на ее покорение, подчинение и порабощение, в каких бы терминах это ни преподносилось. Совершенно очевидно, что российские спецслужбы, политические институты, системы обороны, силовые министерства и ведомства должны не только справиться с вызовом новых сетевых технологий, но и корректно распознать сам факт их применения. Отпор сетевым действиям затрудняется тем, что сегменты глобалистской сети созданы и в самой России. Это и прозападное, проамериканское лобби экспертов, политологов, аналитиков, политтехнологов. Это и многочисленные американские фонды, действующие на территории России. Это и представители крупного российского капитала и чиновничества, которые интегрированы в западный мир, где рожают и учат детей, хранят свои сбережения. Это и некоторые СМИ, которые массированно зомбируют читателей и телезрителей потоками визуальной и смысловой информации, выстроенной по американским лекалам. И большинство этих процессов невозможно квалифицировать как действия «внешней агентуры», как это было в индустриальную эпоху. Сетевые технологии трудно улавливаются классическими системами и методиками спецслужб. [34]

В последние  годы сетевые войны можно считать  жестокой реальностью. Интернет-революции в Тунисе, Египте, ранее «оранжевая» революция в Киеве - типичные примеры реализации именно сетевых технологий. Еще один важный тезис о военных следствиях глобализации заключается в том, что существенно меняется и сама вооруженная борьба в войне. Вооруженная борьба в форме огня и маневра в пространстве и времени (вещественно-энергетическая борьба, основанная на физических и химических процессах) теперь дополнена информационным противоборством. Это противоборство становится не менее важным в вооруженной борьбе, чем огонь и маневр. Более того, важнейшим этапом современной войны становится ее первый, информационный этап, когда решаются задачи достижения информационного превосходства над жертвой предстоящего вооруженного нападения. Этому благоприятствует формирование глобального медиа-пространства, открывшее качественно новые возможности для применения информационного оружия и подрыва морального духа противника еще до формального объявления войны. К сожалению, мало кто осознает, что сегодня можно, используя современные информационные технологии, фактически поставить ту или иную страну на колени еще до перехода к активной фазе военной кампании. [12]

Вооруженная борьба становится все больше «бесконтактной». Имеется в виду отсутствие зрительного контакта между людьми, применяющими оружие, и теми, кого оно поражает. Обеспечить это позволяет рост возможностей высокоточного оружия (ВТО). Крылатые ракеты и другие виды ВТО с обычными боезарядами способны достигать за счет точности попадания той же боевой эффективности, что и носители ядерных боезарядов. Кроме того, бесконтактное ведение боя позволяет минимизировать людские потери, которые крайне болезненно воспринимаются общественным мнением в странах с развитой демократией и могут приводить к внутриполитическим кризисам. [11]

Вооруженная борьба все больше автоматизируется, роботизируется. В США прошли успешные испытания прототипа беспилотного воздушно-космического самолета «X-45», разработанного корпорацией «Боинг». В Пентагоне планируют использовать подобные беспилотные самолеты во время выполнения самых опасных задач - уничтожения РЛС и средств ПВО, чтобы минимизировать потери среди летчиков. Осуществляется также программа «Система боя будущего», в рамках которой предполагается создать целую серию различных военных роботов. Наряду с беспилотными самолетами-разведчиками это автоматические артиллерийские установки, роботы-разведчики, способные собирать информацию, включая визуальную, об обстановке на поле боя. [6]

Еще одной новой чертой современной вооруженной борьбы стал резкий рост мобильности участвующих в боевых действиях войск. Возросшие транспортные возможности вооруженных сил и ускорение транспортных перевозок обеспечивают переброску крупных контингентов войск (бригад и дивизий) в любой регион в течение нескольких дней. На фоне широкомасштабных и планомерных действий ведущих западных государств по модернизации своих армий на основе использования в военном деле новейших научно-технических разработок возможности остального мира выглядят в этой сфере более чем скромно. Финансовые и технологические возможности подавляющего большинства государств не позволяют им обеспечить военно-технологический паритет с армиями ведущих стран НАТО. [17]

Невозможность противостоять армиям западных государств в «чистом поле» стимулирует поиск слабыми странами асимметричных ответов, которые нельзя парировать чисто военными средствами. В условиях глобализации перед большинством стран стоит вопрос, как одержать победу, или хотя бы отразить военное нападение, при неблагоприятном соотношении сил. Неспособность противостоять качественно более сильному в военном отношении противнику побуждает слабых игроков на международной арене к действиям партизанского и террористического характера. В современной войне развитого государства против страны, находящейся на более низком уровне экономического и технологического развития, вполне вероятно переплетение боевых действий и партизанских действий, а также террористических акций, что мы сегодня и наблюдаем в Ираке и Афганистане. Проиграв на поле боя, иракцы перешли к повстанческим действиям иррегулярных вооруженных формирований, прибегающих и к организации террористических актов. [5]

Итак, глобализацией как ведущая тенденция мирового развития есть объективный процесс динамичного формирования единого общемирового финансово-экономического и информационного пространства, происходящий в первую очередь на основе информатизации. Глобализация сопровождается беспрецедентным ростом финансово-экономического могущества и политического влияния ТНК и ТНБ, усиленно превращаясь в геополитическую операцию западного мира, направленную не просто на завоевание мирового лидерства, господства, а на овладение эволюционным процессом человечества и управление им в своих интересах. Это не могло не вызвать нового мощного социального движения - антиглобализма. [29]