Глобализация России

Эти рассуждения имеют  совершенно практическое значение для  современной России, элита которой должна уже сегодня определиться:

• с моделью развития и идеологией;
• ролью государства в период глобализации;
• отношением к другим (американской, китайской, европейской) моделям развития.

И кризис это подтвердил, – роль государства при таком идеологическом выборе должна быть усилена. Именно государство, власть должны взять на себя инициативу в формировании нового образа России и модели развития.

Другими словами, образ России, «цель», «историческая перспектива» – синонимы идеологии и база для формирования системы практического управления страной и нацией. Что особенно важно в кризисные периоды развития страны (до 2001 и после 2008 года в России) и выбора его алгоритма развития (после 2010 года). Но не только. У идеологии много и других функций, среди них важнейшая (прямо вытекающая из задачи формулирования цели), – стратегическое прогнозирование, стратегическое планирование, координация частных, отраслевых концепций развития, которые невозможны без определения базовых идеологических ценностей и приоритетов.

Важнейшая функция идеологии  – систематизация форм общественного  сознания, которая, вместе с тем, выступает как сознательно определенная форма духовной жизни. Таким образом, идеология является конкретно-историческим системным отражением существенных сторон социальной действительности и выступает формой национального, классового или группового сознания и самосознания, а также (что очень важно для современной России) эффективным механизмом управления обществом и государством. Применительно к современной России в условиях мирового кризиса – это образ России и цивилизационная модель развития.

Идеологии, как известно, бывают разные. Они отличаются: субъективно (феодально- религиозная, буржуазная, пролетарская); по форме общественной жизни (политическая, экономическая, эстетическая, моральная, правовая и т.п.); по политическим взглядам и движениям (коммунистическая, христианско-демократическая, либеральная, социал- демократическая и др.). Бывают и смешанные. Так, характеризуя нынешнюю идеологию В.Путина, В.Никонов пишет: «Идеология, сочетающая в себе либеральную экономику, жесткую власть, опору на силу, патриотизм, открытую, но независимую, активную внешнюю политику «отца нации», скорее всего, может быть охарактеризована как консерватизм в его голлистской разновидности»¹³.

Добавим к этой характеристике очевидную социальную направленность политики В.Путина последних лет, особенно ясно прозвучавшую в его послании Федеральному Собранию от 26 апреля 2006 года, где прямо говорится, о том, что «… главная цель – инвестиции в человека, в повышении качества жизни»¹⁴.

Надо сказать, что такие  заявления подкрепляются в последние  годы некоторыми практическими результатами, что, как следствие, отражается на соотношении  оптимистов и пессимистов в стране, т.е. данный, социальный аспект идеологии  имеет определенную оптимистическую  направленность. Как видно из соцопросов, соотношение в пользу оптимистов а России медленно, но неуклонно менялось¹⁵. К середине 2007 года число умеренных оптимистов впервые превысило половину населения (по сравнению с менее чем четвертью в 2000 году). После 2008 года начался обратный процесс, который к концу 2010 года, видимо, зафиксировал новое соотношение между пессимистами и оптимистами в России.

Подобные практические результаты, как правило, влияют на формирование идеологии, демонстрируя эффект катализатора. Прагматизм – стал идеологией. Мы и  дальше увидим, что практическая политика при В.Путине шла нередко впереди идеологии. Это, конечно же, российский феномен. Но даже прагматизм был идеологичен.

Возможны и другие классификации: идеология может быть националистическая, интернационалистическая, христианская, мусульманская, консервативная и др. Разные формы различаются предметом  и способом отображения общественной жизни, характером их связи с формами деятельности мышления.

Термин «идеология» ввел французский философ Дестюрт де Трассе («Элементы идеологии», 1800–1815, Париж) для характеристики учения об идеях, которые (внимание!) создают основы для политики, этики, права и т. д. Длительный период одни обществоведы называли идеологию иллюзорным знанием (К. Маркс, Ф. Энгельс), другие же считали идеологию наукой (Ленин, Сталин), третьи – и тем и другим.

Современные идеологи, опираясь на информационные технологии, владеют  распространенной индустрией влияния  на сознание людей. В т.ч. и в интересах  сохранения как устаревших идей, так и продвижения новых, но ошибочных концепций. «Магия PR» – может очень многое, в т.ч. и навязывая ложные и вредные идеи. К сожалению, политическая история России последних лет изобилует такими примерами. В этой связи важно отметить, что «магия PR» особенно эффективна там, где государство сознательно освободило идеологическую нишу для своих конкурентов. Что, собственно говоря, и сделала Россию в последние десятилетия. Огромное геополитическое пространство СССР стало объектом массированного идеологического воздействия при фактически полном самоустранении государства. Когда же государство попыталось взять под контроль самые влиятельные отечественные СМИ это вызвало бурю негодования как за рубежом, так и внутри страны. Такая реакция на действия власти вполне понятна, ведь она покусилась на мощнейшийресурс влияния, от которого добровольно отказалось в 90-ые годы.

Эта индустрия может быть использована реакционной идеологией (шовинизм, расизм, фанатизм), как средство манипулирования поведением масс, согласие, провоцирует национальные, религиозные, групповые конфликты более того, можно сказать, что решение проблемы терроризма находится прежде всего в поле деятельности идеологии и государства. К сожалению, современных примеров немало. И не только в среде стран, защищающих фундаменталистические ценности, но и среди развитых государств. Волна неонацизма и национализма – следует признать – охватила всю Европу, не оставив в стороне и Россию.

Таким образом, у идеологий  сохраняется огромный ресурс влияния, который в ряде случаев обеспечивает им политический реванш. Победа неолиберализма в России в 90-ые годы, коммунизма –  в ряде стран Л.Америки, фундаментализма – на Ближнем и Среднем Востоке, национализма – в других странах, – все это свидетельствует о том, что «уходящие» идеологии отнюдь не исчезают добровольно. Вырождающиеся в России КП РФ и СПС – типичные примеры этого процесса. Они вытесняются более современными гуманистическими идеологиями постепенно, с большим трудом, трансформируются в более современные идеологии, имеющие социальную и национальную направленность.

В целом прогрессивные  идеологии в лице своих идеологов  осуществляют распространение идей в интересах общества и личности. И роль государства здесь огромна. Более того, она усиливается. Национальное возрождение – это также и  несение прогрессивных идей в  массы, вооружение их системным видением общественных задач, показ путей  и средств их решения, изобличения  преград, которые мешают развитию общества. Все эти аспекты идеологической деятельности должна быть в центре внимания самого влиятельного института, созданного обществом, – государства.

Стоит повторить, что есть все основания полагать, что современные  доминирующие идеологии и, как следствие, – модели развития государств, себя изжили, находятся на стадии вырождения. Или, как минимум, не отражают реальных национальных интересов и ценностей  в эпоху глобализцации. Или, как минимум, перестали быть эффективными и отражать современные реалии, в т.ч. и в развитых странах, которые, как почему-то считается, находятся сегодня на подъеме. По мнению, например, Г.Кархина, «двести лет человеческой истории прошли в соперничестве трех идеологий: либерализма, консерватизма и социализма. За этот период они полностью раскрыли свой общественно значимый потенциал и подготовили переход в эру интеллектуализма»¹⁶.

Это ведет, с одной стороны, к кризису идеологий (что мы и  наблюдаем), а, с другой, к попыткам адептов прежних идеологий модифицировать свои устаревшие взгляды. Кризис идеологий, в свою очередь, ведет к политическому  и экономическому кризису в мире, который мы и наблюдаем с 2008 года. Но (об этом редко говорится) решить кризисные проблемы, возникшие в  результате идеологического кризиса, предлагается почему-то финансовыми, политическими  или военными средствами.

Причем, подобный переход  объясняется, прежде всего, самой сменой материальной основы бытия, которая  происходит в экономике и обществе в информационную эпоху. Меняется не только структура экономики, но и, прежде всего, социальные функции общества и функции государства, которые  были столетиями более консервативны. Таким образом, само экономическое  и социальное развитие готовит смену  доминирующей идеологии. Так, например, капитал, лежащий в основе существования  капиталистического способа производства и соответствующей ему (с разными  вариантами) либеральной идеологии, вытесняется таким фактором развития как знания. Капиталистическая экономика  и общество превращаются в экономику  и общество знаний. Соответственно происходят изменения и в идеологии… Повторю, что эти процессы происходят не сами по себе. Новые субъекты, новые носители этих идеологий, должны активно внедрять их в общественное сознание, бороться за реализацию своих приоритетов.

В России периода 2000–2010 годов  этого не происходило. Занятые прагматической работой по укреплению внутриполитической стабильности и макроэкономической ситуации, новые идеологические субъекты фактически дистанцировались от идеологической работы. Произошел «провис», когда вакуум, образованный вытеснением старых идеологий, оказался не заполненным. И только в 2006 году ситуация начала меняться. По инициативе власти. Конкретно В.Путина, В.Суркова, Д.Медведева. Инициативе, которая, к сожалению, не получила серьезного развития позже.

Пока этот период перехода в полной мере недооценен. Существует разница в том, что происходит на уровне экономики (где элита уже признала необходимость перехода к экономике знаний), и на политическом уровне, где элита и гражданское общество еще только начинает осознавать это явление. Но этого нет пока в идеологии, где обозначился лишь очевидный отход от примитивного неолиберализма. Пока что только отход, но не переход к новому качеству. Складывается противоречивая ситуация: экономика и политика уже находятся в стадии переходного периода (причем не только в России, но и в мире), а идеология нет. Этот отход и провозглашение перехода на официальном уровне впервые прозвучал в послании В.Путина Федеральному Собранию 2007 года, когда были ясно обозначены стратегические (идеологические) ориентиры развития нации. Провозглашены …и забыты.

Другими словами, после апреля 2007 года Россия оказалась вновь в  переходном периоде, но уже не от коммунизма в либерально-рыночную стихию, а от либерально- государственного капитализма к социально-ориентированному обществу, которое должно опираться на ясные национальные интересы и ценности. Этот переход неизбежно займет какое-то время и не будет простым. Как и всегда, будут и «забегания вперед» и «откаты», но вектор, идеология движения уже понятны.

Как справедливо признает профессор Г.Константинов, «проблема в том, что на уровне фундаментальных позиций существует некий разрыв – эти позиции называют и обсуждают в теоретическом контексте, но не принимают в практической деятельности. Касается это и новой экономики – экономики знаний. Разговоры о ней ведутся пятьдесят лет: теория постиндустриальной экономики, затем «информационная эпоха» Кастельса, новая экономика.

Они ведутся на уровне политических деятелей, правительств. Официальные  лица заявляют, что деньги будут зарабатываться в сфере новой экономики, что нефть – подозрительная вещь. Все в теории понимают, что социально-экономическая трансформация происходит. Но не принимают по одной простой причине: предполагая, что ничего, по большому счету, не изменится, что капитализм просто недоразвился, что на самом деле капитал как был главным, так главным и останется. Но им нужно возразить, во-первых, что так было не всегда, и, во-вторых, если мы сами признаем, что в экономике и обществе в информационную эпоху произойдут радикальные изменения, то почему мы считаем, что роль капитала останется прежней? Это не так. Более того, мы можем увидеть, что все уже, действительно, меняется, и очень сильно»¹⁷.

У России, как всегда, есть и своя специфика. Она связана  не только с общим идеологическим кризисом, но и кризисом системным, захватившим постсоветские государства, – кризисом социально-экономическим, политическим, финансовым.

Новая геополитическая реальность – Россия – также часть этого  кризиса. Поиск соотношения национальных интересов и ценностей с международными интересами и реалиями глобального мира – ключевая проблема не только международной, но и современной российской идеологии. Как «для себя», так и «вовне». При этом сохраняется соблазн внешнего «ухода из идеологии». Свою трактовку этой проблеме дает, например, министр иностранных дел России С.Лавров: «Логика идеологизированных подходов к международным делам прямо противостоит императивам глобализации.

Глобализируются не только возможности, но и угрозы, Вывод отсюда только один – эффективно противостоять новым вызовам и угрозам безопасности и устойчивому развитию можно только сообща, коллективными усилиями всего мирового сообщества. Неделимость безопасности и процветания не дает нам разумной альтернативы. В свою очередь, для этого требуется общий знаменатель, который даст нам возможность развести практическую политику, основанную на законных интересах государств, и приверженности ценностям, трактовки которых неизбежно разнятся»¹⁸.

«Развести» практическую политику и идеологию, как предлагает С.Лавров, представляется наивным, хотя конъюнктурно – для Запада – и оправданным. По сути дела, эта политика уже не раз провалилась в недавнем прошлом. Реальность показывает, что не «убегание» от идеологии, а «поиск» идеологии является перспективным направлением, в том числе, и для самой прагматической внешней политики.