Роль Москвы в завоевании русских земель

«Мамай со всем царством идет в землю рязанскую  против меня и тебя. Ягайло также; но еще рука наша высока: бодрствуй  и мужайся».

В случае победы Мамая он рассчитывал приобрести часть московских земель, в случае же успеха Дмитрия Олег снова притязал бы на пожалования, так как первый предупредил и ободрил Дмитрия.

Мамай, услышав  о грозных приготовлениях русских, посылает гонцов в Коломну о требованием  уплатить дань в размерах «выхода» времен Узбека и Джанибека и предлагая мир в случае согласия Дмитрия на эти условия. Но Дмитрий отказался. На совещании в Коломне русские князья и воеводы — Тимофей и Николай Васильевичи Вельяминовы, Тимофей Валуевич, Иван Родионович, Андрей Серкизович и другие — решили не ждать татар, а самим атаковать их, не дав возможности им соединиться с литовцами Ягайло. Кроме того, идя навстречу татарам, русские рати переносили военные действия за пределы родной земли и избавляли ее от ужасов опустошения.

26 августа 1380 года русские ополчения вышли из Коломны и двинулись к Оке. Переправившись через Оку, русские 6 сентября достигли Дона, Впереди своих войск Дмитрий Иванович выслал конные разведывательные отряды, «крепкую сторожу». В качестве проводников было взято десять купцов — сурожан, хорошо знавших пути через татарские земли и кочевья. Захваченный разведчиками татарин — «язык» — показал, что Мамай, успокоенный уверениями Олега Ивановича в том, что московская рать не посмеет идти ему навстречу, медленно идет вперед, поджидая литовцев Ягайло и рязанцев Олега. 

Подойдя к Дону, Дмитрий и его воеводы стали  решать вопрос — переправиться ли на тот берег и напасть на татар, оставив позади себя Дон и Непрядву, которые, в случае если русские будут  разбиты, послужат для них мышеловкой, или же остаться на этой стороне реки. Дмитрий Иванович высказался за то, чтобы переправиться через Дон и ударить на татар. Он говорил, что Русь терпит много от татар, лучше было бы не итти совсем, чем возвращаться ни с чем, что «лучше есть честна смерть злого живота», и приказал наводить мосты через Дон и искать брода для конницы. План Дмитрия был хорошо продуман, верен и последователен — не допускать соединения вражеских сил и напасть внезапно. В ночь с 7 на 8 сентября, пользуясь мглой и туманом, русские переправились через Дон, а 8-го утром они увидели татарские авангарды. Грозный Мамай опоздал на один день. Литовские войска Ягайло в это время находились еще почти в полусотне километров от места столкновения русских и татар, у города Одоева. Через несколько дней, узнав об исходе битвы и больше всего заинтересованный делами Литвы, где ему угрожали Кейстут и Витовт, Ягайло повернул назад.

В качестве места  для боя было выбрано Куликово поле, с трех сторон окруженное реками: Непрядвой, Доном, Смолкой, Курцой и  Нижним Дубяком. Куликово поле, само по себе ограниченное по площади (не более 4—4,5 километра), было удобно для русских еще и тем, что реки не давали возможности татарам применить их обычную тактику охвата конницей с обоих флангов. Но зато, если бы русские потерпели поражение, их ждал бы разгром, так как обрывистые берега рек исключали возможность отступления.

Русские прекрасно  понимали, что речь идет о жизни  и смерти, о судьбе всей русской  земли. Все готовились к решающей битве. Особенно энергично действовал боярин Дмитрий Боброк Волынец.

Утром 8 сентября русское войско заняло боевые позиции. «Полк правой руки» Микулы Васильевича  и князей Андрея Ольгердовича и Семена Ивановича подошел к речке  Нижний Дубяк, «полк левой руки»  стал у речки Смолки, «передовой полк» Дмитрия и Владимира Всеволодовичей вышел вперед, рядом с ним стал «большой полк», состоявший главным образом из пехоты — вооруженных крестьян и посадских. Далеко вперед вышел «сторожевой полк». В тылу, в лесу, был спрятан в засаде «западной полк» Владимира Андреевича и Дмитрия Боброка Волынца. Приготовился к битве и Дмитрий Иванович. Из предосторожности передав свои доспехи и знамя Михаилу Андреевичу Бренку, он поехал к сторожевому полку, который в 11 часов утра начал уже сходиться с татарами.

В центре татарского войска шла наемная пехота, одетая в серые кафтаны и вооруженная копьями, причем копья свои они клали на плечи идущих впереди, для чего у задних воинов копья были длиннее, чем у передних. По флангам двигалась татарская конница.

Дмитрий вернулся в «большой», или «великий», полк. Начались стычки. Русский богатырь Пересвет, по обычаю, вызвал татарского богатыря Темир-мурзу на единоборство, в котором пали оба, Тогда князь Дмитрий приказал начать бой.

Звон оружия, крики, стоны раненых и умирающих, храп лошадей — все это смешалось в страшный гул. Теснота была такая, что многие задыхались. «Большой полк», состоявший из пехотинцев, был уже почти весь порублен. Сотнями падали русские ратники, но татары пробиться не могли. На правом фланге русские удачно оборонялись, но командовавший «полком правой руки» Андрей Ольгердович не решался продвинуться вперед, опасаясь, что центр, «большой полк», будет смят и тогда он окажется в западне. Хуже обстояло дело на левом фланге. Здесь татары прорвали линию русских войск и к трем часам пополудни вышли в тыл «большого полка». Татары теснили русских: Победный вой и свист раздался по полю битвы, но тут из засады вылетел «западной полк» Дмитрия Боброка Волынца и Владимира Андреевича Серпуховского. Давно уже требовали князья, чтобы помог им «западной полк», но опытный воин Дмитрий Боброк сдерживал горячего Владимира. Андреевича и выжидал удобного момента. Теперь он наступил. Свежий русский полк, неожиданно вылетевший из леса, ошеломил татар. Они дрогнули. Этим воспользовались русские и ударили на татар. Татары не выдержали нового натиска и побежали.

Бежал и сам  Мамай, оставив на ноле битвы свой шатер и драгоценности. Татар  преследовали до реки Красивой Мечи.

Разгром был  полный. Когда окончился бой, Владимир Андреевич начал искать Дмитрия, но его нигде не было. Наконец нашли князя, лежащего под деревом, оглушенного, в разбитых и измятых доспехах. Дмитрий скоро пришел в себя, объехал поле и велел подсчитать потери.

Когда приказ его  был выполнен, выяснилось, что русские  потеряли четырех князей, тринадцать бояр и больше 60 тысяч воинов. Убитых татар насчитывалось гораздо больше.

Огромных потерь стоила русской земле Куликовская  битва. Она ослабила русскую землю; не стало, как пишет летопись, «ни  воевод, ни ратных людей». Но тем не менее значение ее огромно. Она была первой попыткой всенародной борьбы, попыткой с оружием в руках сбросить ненавистное татарское иго. Воспрянул духом русский народ, пробудились патриотические чувства, появились надежды на скорое освобождение от ига Золотой Орды.

Стало ясно, что  только объединение и централизация  всех русских сил может привести к долгожданной победе. Как некогда  феодальная раздробленность Русл привела  к поражению на Калке, так теперь консолидация русских княжеств в  единое целое, централизация и объединение их под властью великого князя привели к победе.

Значение Куликовской  битвы заключалось еще и в  том, что отныне Москва считалась  избавительницей Руси от нашествия  Мамая; ее авторитет и популярность в народных массах еще более укрепились и выросли.

Народные предания сравнивали новую победу с величайшими  успехами древнерусских воинов, а  самого Дмитрия сравнивали с такими популярными князьями, как Владимир Мономах и Александр Невский. В память о Куликовской битве  складывались песни и сказания: «Задонщина», «Повесть о Мамаевом побоище». За победу на Куликовом поле Дмитрий получил прозвание «Донского». Прозвище «Донского» и «Храброго» получил и Владимир Андреевич.

Разбитый Мамай  бежал в Орду и там готовил  новый поход на Русь. Снова опасность  угрожала Руси. На этот раз Русь спасли усобицы среди самих татар. На Мамая напал хан Заяицкой (Зауральской), или Синей, Орды — Тохтамыш. На реке Калке, где некогда татары разбили русских и половцев, Мамай потерпел поражение, бежал в Кафу, к генуэзцам, и был ими убит.

Тохтамыш был  ставленником нового грозного завоевателя  Тимура (Тамерлана). Став ханом Золотой  Орды, Тохтамыш послал к русским  князьям гонцов. Князья одарили  гонцов,  послали   через   них   подарки новому хану. Но подарки  были уже не те, что во времена Узбека и Джанибека. И Тохтамыш почувствовал, что Русь высвобождается из-под власти Золотой Орды.

В 1381 году с целью  устрашения он шлет к Дмитрию многочисленное посольство царевича Акози. Но страх  обуял самих татар — свежа  еще была память о Куликовской  битве, — и послы хана повернули назад. Обозленный неудачей, Тохтамыш в 1382 году дал указ перебить русских купцов в городе Булгарах, а затем с огромным войском, сохраняя строжайшую тайну, двинулся на Москву. Тохтамыш боялся итти открыто, опасаясь повторения Куликовской битвы, и своей тактикой избрал внезапный удар. Навстречу ему вышли Нижегородские князья Василий и Семен и Олег Иванович Рязанский. Они упросили Тохтамыша не громить их владений, а Олег, стараясь угодить хану, указал даже броды через Оку.

Тохтамыш быстро двинулся к Москве. Обескровленный Куликовской битвой Московский край не мог выставить большое войско, и Дмитрий, не получив поддержки даже от Владимира Андреевича, покинул Москву, переехал сперва в Переяславль, затем в Кострому, где и начал собирать полки. Татары тем временем овладели Серпуховом. Покинутые своим князем, ушедшим вместе с боярами из города, москвичи заволновались; поднялся «мятеж велик», и на сходке решили не сдавать врагу родного города. Трусов и изменников избивали, хотевших убежать из города не выпускали. Не выпустили и митрополита Киприана с княгиней Евдокией, женой Дмитрия.

Горожане деятельно  готовились к обороне. В Москве нашли  приют многочисленные толпы крестьян и горожан, бежавших из соседних сел  и городов. Купцы — суконники, сурожане и другие, ремесленники и прочие «гражане», крестьяне-беглецы — все начали готовиться к отпору грозного врага. Москвичи кричали: «Не устрашимся нахожения татарьского, имеем бо град камень, тверд и врата железны». В город, еще до его осады, успел проскочить князь Остей, внук Ольгерда, служивший Московскому князю. Горожане поручают ему командование. По инициативе восставших горожан началась подготовка города к обороне и к «осадному сидению”.

         Горожане сожгли посады, заборы, тыны, вырубили вокруг города все деревья, чтобы неприятелю негде было укрыться. Приготовления покинутых своим князем москвичей к осаде показывают, с какой любовью относились московские посадские люди к своему городу, закоторый они готовы были сложить свои головы, и свидетельствуют о том, что среди москвичей немало было опытных и храбрых воинов. В трудную минуту горожане не только не растерялись, но вооружились и обдуманно и быстро подготовили город к обороне.

И когда 23 августа 1382 года подошли к стенам города передовые татарские отряды Тохтамыша, высыпавшие на неприступные каменные стены Московского Кремля вооруженные горожане свидетельствовали о готовности москвичей сражаться не на жизнь, а на смерть. Татары спросили, в городе ли князь Дмитрий, и получили отрицательный ответ. Объехав кругом города, они не нашли ни одного уязвимого пункта и вернулись к хану. На следующий день подошел Тохтамыш с основными силами. Началась осада. Татары посылали на городские стены целый дождь стрел, от которых пало немало храбрых защитников Москвы, по лестницам лезли на стены. Осажденные москвичи лили на татар кипяток, горячую смолу, метали камни, отвечали стрелой на стрелу.

Москвичи пустили  в ход и огнестрельное оружие — тюфяки 1 и пушки. Это — первое летописное упоминание об огнестрельном  оружии, примененном русскими. Огнестрельное оружие впервые появилось в городах, и это было не ручное оружие, а примитивные пушки, стрелявшие пороховой мякотью и каменными ядрами. Первыми научились владеть ими не бояре и дворяне, а горожане, и в руках опытных московских посадских «огненный бой» был новым грозным оружием.

Первый приступ  татар был отбит. Они отступили  и стали в отдалении от несущих  огонь и смерть стен Московского  Кремля. Но и здесь их доставали  стрелы и ядра искусных стрелков из луков, самострелов, тюфяков и пушек. Так, например, на зубцах стены у Фроловских ворот стоял суконщик Адам. Адам долго выбирал цель для своей стрелы и наконец направил ее в грудь одного знатного татарского царевича, любимца Тохтамыша. Летопись указывает, что смерть царевича заставила Тохтамыша и всех татар «тужить о том».

Три дня бились татары, три дня храбрые москвичи, простые горожане, отбивали татар. Тохтамыш потерял надежду взять город  штурмом и решил прибегнуть к  хитрости. К стенам подъехали Золотоордынские  вельможи и Нижегородские князья Василий и Семен и передали ханские слова. Тохтамыш заявлял, что он пошел не на Москву, а на Дмитрия, что москвичей он «хочет жаловати», пусть, де, москвичи откроют ему ворота и вместе с князем Остеем вынесут «легкие дары», и татары отдохнут и двинутся на Дмитрия. Нижегородские князья принесли присягу в том, что все будет так, как говорит хан.

Горожане поверили словам врагов и изменников. 26 августа  москвичи отворили ворота и вышли  навстречу татарам с князем Остеем во главе. Татарам только этого и надо было. Остея заманили в ханскую ставку, где и был убит этот храбрый князь, а затем татары ворвались в город, начали избивать его защитников, грабить, жечь. Сожжено было немало и книг, которые горожане спря¬тали в Москве, ценя книжную ученость того времени. Перебито было больше 24 тысяч человек.

Разгромив Москву, Тохтамыш разослал повсюду свои отряды. Татары разграбили Лереяславль, Юрьев, Звенигород, Можайск, Дмитров и другие города, опустошили много волостей и сел. Тверской князь Михаил послал к Тохтамышу гонцов с дарами, и татары не тронули тверских владений. В это время Владимир Андреевич Серпуховский стоял с войском у Волока. Здесь на него наткнулся один татарский отряд и был разбит. Беглецы донесли Тохтамышу, что идет огромное войско самого Дмитрия Донского, и так как у всех татар еще свежо было воспоминание о Куликовской битве, Тохтамыш, не чувствовавший себя достаточно сильным для открытого боя, поспешил назад.