Военное дело викингов

     При своих скандинавских или русских  правителях Киев мало соприкасался с  балтийским регионом. Военачальники  жили за счет сбора и продажи дани. Их связи с Византией хорошо засвидетельствованы, и, может быть, были преувеличены, так как, судя по свидетельствам нумизматики, киевские русы, подобно скандинавам, выручали большую часть своего серебра у мусульманских купцов в Булгарии, хотя, возможно, они также торговали и в Хазарии. Для мусульман русами были и киевляне, и скандинавы, деятельность их не разграничивалась, и, по правде говоря, большинство упоминаний в мусульманских произведениях письменности, вероятно, относится именно к моментально ассимилировавшимся скандинавам с берегов Днепра.

     На  севере России действовали скандинавы, прибывшие из областей за пределами балтийского региона, они также назывались русами и собирали дань для продажи в Булгарии. Эта торговля в изобилии приносила Скандинавии и балтийскому региону серебро, особенно после 890 г., когда при Саманидах, видимо, увеличилась его добыча, и именно тогда наибольшего расцвета достигли Бирка, Хедебю и другие северные города. Это процветание обеспечило питательную среду для пиратов, и сделало Данию, через которую в течение короткого времени перетекала на Запад часть этого серебра, желанным призом, который оспаривали друг у друга шведская, германская и норвежская династии.

     Поток куфического серебра с Волги  на север иссяк в 965 г. или вскоре после него, а причиной тому могла  стать война, которую в 965 г. вел  в Булгарии Святослав. Если так, то Киевская Русь решающим образом повлияла на Скандинавию викингов, ведь не только исчез процветающий торговый город Бирка, разумеется, вместе с локальной торговлей, которую он стимулировал, - скандинавы, паразитировавшие на богатствах Балтики, вынуждены были обратить свое внимание на другие места. Они восполнили свои убытки за счет германцев и англичан.

     «Ориентальная»  фаза скандинавской истории была непродолжительной, и когда она  закончилась, скандинавы вернулись  к своим традиционным связям с  Западной Европой. Ее ресурсы, будь то товары, такие как меха, шкуры или железо, или искусство северян в металлургии, судостроении и мореплавании, были ориентированы на Запад, сначала в войне, а потом и в мире. Взамен скандинавы получали не только богатство как награду за военную или коммерческую инициативу, но еще множество влияний, как художественных, так и административных. Важнее же всего то, что они получили новую религию - христианство. После своего обращения Скандинавия, наконец, в полной мере стала частью Европы. Не то чтобы христианство смягчило воинственный пыл скандинавов, ибо его умиротворяющее воздействие редко бывало ощутимым, но теперь скандинавы уже не были аутсайдерами, а вместе со всей остальной Европой начали медленно двигаться по пути цивилизации.⁶⁷ И в водах Британских островов, и в Балтийском море продолжался морской разбой, но он утратил былое значение, поскольку торговля предметами роскоши постепенно уступала место перевозкам более тяжелых товаров, так как в торговле люди начали ценить надежность. Скандинавы и прочие по-прежнему отправлялись в военные экспедиции в поисках земель и славы, в Крестовые походы, в страны Леванта или на противоположный берег Балтийского моря; англо-норманны вторглись в Ирландию, англичане воевали с шотландцами, а французы с англичанами. Но эти войны были позволительными, так как разворачивались внутри христианского мира, или же были направлены против язычников.

     Исторические  периоды являются субъективными  порождениями наблюдателей, неважно  являются они их современниками или нет, которые цепляются за какую-то существенную для них особенность, в свете которой и определяется некий «период». В девятом, десятом и одиннадцатом веках христианское общество Запада считало скандинавов чужими и странными, потому что они были язычниками. Историки, продолжающие эту традицию, как эхо вторят реакциям этих христиан-современников викингов, и берут на вооружение их критерии. Эпоха викингов началась, когда жители Запада впервые узнали о чужаках с севера, прибывших в поисках земли, богатства и славы. Она закончилась, когда эти пришельцы перестали быть чужими. 

1.4 Отношение к викингам в Европе и Скандинавии

     Ни  скандинавам, ни народам Западной Европы не были чужды война и кровопролитие. Еще задолго до вторжения викингов в христианский мир его летописи полны войн и боевых действий. Борьба, как между семьями, так и между королевствами, была знакома всем. Люди воевали по многим причинам - чтобы отстоять свои права или отобрать чужие, свести счеты за обиды, покарать за неподчинение, снискать славу, завоевать награду, продолжить старинную распрю, расширить королевство. Франки воевали друг с другом, и в шестом веке Григорий Турский с ужасом и непониманием описывает их гражданские войны. Вражда была основной темой поэзии, а из всех добродетелей более всего восхвалялись и выше всего ценились воинские: верность своему лорду, храбрость, искусное владение оружием. Воины были становым хребтом общества; Беда видел их защитниками его родной земли от варваров (это были христианские варвары), ибо короли и военачальники были основанием власти. В восьмом веке, как и во времена Тацита, «германцам мир был не по вкусу; добыть славу легче в испытаниях, и нет иного средства содержать большую дружину, кроме насилия и войны».⁶⁸ Ничто не говорит о том, что в этом отношении скандинавское общество решительно отличалось от того христианского мира, который мы знаем по письменным источникам.⁶⁹ Впечатление, что скандинавы, нападавшие на побережья западной Европы, не были лишены военного опыта, подтверждают и богато убранные оружием захоронения, если это вообще нужно доказывать.

     Хроники и другие памятники письменности христианского Запада обычно довольствуются сообщением о результате битвы или  войны, отмечая победу или поражение  того или иного короля. Лишь изредка  в произведениях таких авторов как Григорий Турский или Беда есть шанс обнаружить что-то по поводу разрушений, страданий и разорения, вызванных подобными конфликтами. Очень многое остается сокрытым, и нам не суждено узнать, какое кровопролитие легло в основу такой вот лаконичной записи: «И в этом году (776) мерсийцы и жители Кента сражались в Отфорде». ⁷⁰Однако это незнание не дает нам права допускать, что внутренние раздоры, имевшие место до прихода викингов, были не серьезней мышиной возни. Конечно, мы очень подробно информированы о значительности разрушений, произведенных викингами, но это не потому, что нанесенный ими ущерб был больше. Объяснение очень простое - викинги были язычниками, а не христианами и нападали на церкви, к которым их христианские собратья обычно относились с почтением.

     Хронистов, авторов житий и других церковных  писателей, у которых, в очень  большой степени, нам приходится черпать свои познания об этом периоде, очень редко прямо или ощутимо  затрагивали распри того мира, в  котором они жили, чего нельзя сказать о том, что ожидало их после прихода викингов. В седьмом и восьмом столетиях имеющиеся у нас записи представляют собой скудные сообщения о победах и поражениях, о сменах сюзерена. Королевства появляются и исчезают как в калейдоскопе; за этими меняющимися картинами мы редко видим жестокие реалии власти.

     Когда на сцене появились викинги, церкви впервые подверглись всецелому  разграблению от рук вооруженных  банд. Против этих язычников духовные санкции, обеспечивавшие безопасность святыни и сокровища Церкви, были бессильны. Единственным средством, способным остановить этих людей, были хорошо укомплектованные бойцами защитные сооружения, или готовая к бою армия. Если же таковые отсутствовали, нападавшие требовали дани, разграбляя церкви в случае отказа, и церковнослужители, естественно, выражали свое недовольство. Едва ли стоит удивляться тому, что жертвы проявляли столь пламенную ненависть к этим язычникам, но нельзя предполагать, что все люди думали точно так же, ибо реакция светской аристократии и крестьян неизвестна. Однако имеются признаки того, что реакция некоторых людей не была однозначно враждебной, а кое-кто даже приветствовал пришельцев. В Англии, как и в Империи франков были люди, готовые присоединиться к викингам в их грабежах, помочь им, обратиться к ним за содействием, или заключить с ними союз. По крайней мере, для кого-то викинги были не более чем затруднением, дополнительным фактором в уже запутанном мире их ссор и споров. Войны между сыновьями Людовика Благочестивого могут показаться странными, но у Григория Турского, или у Карла Великого они удивления не вызывали. Подобные раздоры были содержанием франкской жизни, в которой викинги были всего лишь трудностью, существование которой иногда следовало приветствовать, но всегда признавать. Когда в 858 г. Карл Лысый прилагал огромные усилия против скандинавских разбойников, его брат вторгся в его земли и потребовал лояльности от его сподвижников. С точки зрения многих церковнослужителей это было самое низкое предательство, но раз такое вообще могло произойти, а многие воины Карла, действительно, отошли от него, значит, поражение иноземцев не было первейшей заботой франков. У них под рукой были другие, более привычные дела.

     Для скандинавов походы викингов на Запад  были не более чем следующим шагом в обычной для их собственного общества деятельности, шагом, возможность и выгодность которого обеспечивали особые обстоятельства. Выгода проистекала, прежде всего, из того факта, что церкви и монастыри Запада скопили огромные богатства. Часто незащищенные, расположенные на одиноких островах или вблизи побережья, они были легкой добычей, и первые викинги, наверное, были не меньше, чем их жертвы удивлены той легкостью, с которой им удавалось захватить богатые трофеи. Как только о такой возможности стало известно, новость эта, должно быть, распространилась быстро, и неудивительно, что количество разбойников увеличилось. Нападавшие находились в выгодном положении не только в силу доступности сокровищ, но и благодаря тактическим преимуществам, которые обеспечивало им нападение с моря.⁷¹ Сухопутные грабители, вроде саксов, вторгшихся в Рейнскую провинцию, могли двигаться очень быстро, но весть об их приходе всегда летела впереди них. Когда же приходили викинги, вероятность оповещения была очень мала, а это значит, что времени для подготовки сопротивления было недостаточно. Равным образом, у викингов всегда был безопасный, разумеется, от погони, путь к отступлению. ⁷²Главные опасности приходили со стороны моря. Нападавшие, по крайней мере, многие из них, желали не только добычи. Им нужна была земля для заселения. С самого начала скандинавских набегов на западную Европу поиск земель был немаловажным фактором, и попытки провести грань между первыми викингами, искавшими добычи, и позднейшими, стремившимися к захвату земель, абсолютно ошибочны. О датских нападениях мы осведомлены лучше, чем о норвежских, но именно последние могут считаться самыми ранними. Согласно Англосаксонской хронике, первая атака данов на Англию произошла в 835 г., первая их зимовка на ее территории имела место в 851 г., а первое упоминание о колониях в Нортумбрии относится к 876 году. Не взирая на то, что эти поселения 876 г. могли быть не первыми, впечатление о том, что появлению первых колоний предшествовало примерно сорок лет набегов, не означает, что самые ранние викинги не были так же заинтересованы в колонизации. Тот факт, что они зимовали на Западе, а более ранние грабители вполне могли пережидать холода на континенте, говорит о том, что они не были простыми разбойниками, пускающимися в путь лишь для того, чтобы захватить добычу, а после вернуться домой. ⁷³Повторно пересечь Северное море было бы ненамного труднее, и это было бы безопасней, чем разбивать лагерь на враждебной территории. Предположение о том, что первые колонии возникли в 876 г., само по себе неоправданно. Уже в 826 г. некоторые даны обосновались в устье Везера, а в 841 г. возникли их поселения в устье Рейна. Эти факты нельзя отмести, как не имеющие отношения к делу; они были частью одного движения, направленного, в одинаковой мере, на поиски земель и захват добычи. Подобно франкским воинам, эти датчане желали земель. (рис. 2)Связь между набегами и поиском земель наиболее ярко иллюстрирует отрывок из Англосаксонской хроники, описывающий распад датской here в 896 году. Эта here, провоевавшая в Англии четыре года, развалилась; по словам хроники: «затем летом этого года датская here разделилась, одна часть направилась в Восточную Англию, а другая в Нортумбрию; те же, у кого не было денег, достали себе корабли и поплыли на юг через море к Сене». ⁷⁴Контраст ясен: те, кому удалось скопить средства, необходимые для поселения, остались, другие же, кто не смог этого сделать, поплыли через Ла-Манш, чтобы добыть их. Рейды были способом накопления капитала для создания колоний. Это подтверждается данными археологических раскопок в Дании. Одним из самых поразительных фактов скандинавской археологии эпохи викингов является чрезвычайно малое количество западноевропейских монет старше 950 г., обнаруженных в Скандинавии. Выдвигаются различные объяснения, наподобие того, что серебро расплавлялось в слитки, так как скандинавы находились на домонетной стадии и не признавали ценности серебра в монетах, но, как уже говорилось, это мнение не находит доказательств. Гораздо логичнее сделать вывод о том, что серебро, которое, согласно хроникам, поступало в огромных количествах, так и не достигало Скандинавии. ⁷⁵Даны рассматривали его как предварительное условие колонизации, и в 896 г. те, у кого не было денег, не основали поселения, а вынуждены были продолжить свои поиски в другом месте. Скорее всего, большая часть добычи тратилась на питье, пищу и одежду, но возможно и то, что какая-то ее доля пускалась на приобретение земли. С образованием основных колоний в Англии и Нормандии острота этой потребности уменьшилась, и поиск земель стал менее насущным. Это может быть одной из причин того, что после первых нескольких лет десятого века в набегах устанавливается затишье. Время от времени совершались единичные вылазки, иногда, возможно, из Скандинавии, но чаще из уже существующих колоний. Для датчан проблема колонизации утратила свою злободневность.⁷⁶

     О норвежских колониях нам известно не так много, по крайней мере, на ранних этапах, но и здесь все говорит  о том, что рейды были лишь одной  из сторон деятельности людей в поисках новых земель. Хотя датировка таких археологических пунктов как Ярлшоф не позволяет нам утверждать, что примерно в 800 г. эти поселения, безусловно, существовали, нет и оснований исключать возможность того, что не все они относятся к этому раннему периоду. Разумеется, освоение Исландии и процесс перемещения с севера Ирландии через Ирландское море на север Англии подчеркивает значение колонизации для норвежцев, а заселение ими Ирландии, по-видимому, началось до 830 г. если не раньше. Как и в Дании, в Норвегии наблюдается необычайная редкость западноевропейских монет девятого века. Видимо, деятельность норвежцев разворачивалась на территориях, где монет не находят, а значит, скорее всего, и добыча их была представлена в какой-то другой форме; в областях, знакомых с деньгами в виде монеты, орудовали даны. Тогда тем более удивительно, что в Норвегии встречаются более древние монеты, чем в Дании, и не менее примечательно, что самых древних кладов в Норвегии очень мало. Клад из Хона уникален во многих отношениях, и не в последнюю очередь благодаря своей древности. Отсутствие кладов девятого века может быть связано как со спокойствием ситуации в Норвегии, упраздняющим необходимость прятать имущество, так и с дефицитом самих ценностей, но и первое и второе удивительно, если смотреть с традиционной точки зрения. Если, возвращаясь домой, норвежцы и привозили с собой огромные богатства, то маловероятно, чтобы они также приносили с собой мир. Часто говорят, что норвежские захоронения полны сокровищ из Западной Европы, которые нередко трактуются как добыча. Но, по крайне мере, некоторые из западноевропейских предметов, найденных в Норвегии, с той же вероятностью, могли быть ввезены в качестве подарков или товаров для продажи. Более того, бросается в глаза то, что очень небольшая часть этого привозного материала обнаруживается в могилах начала эпохи викингов. Единственная разновидность импорта, которая встречается в могилах девятого века, это кельтские украшения, находимые, в основном, на западе Норвегии, и сами по себе они едва ли оправдывают гипотезу о том, что с Запада в Норвегию шел мощный поток захваченной викингами добычи.⁷⁷ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава 2. Морское дело викингов.

     Викинги стали владыками морей — об этом говорит вся их история. Торговля, пиратство, прибрежные рейды, долгие путешествия поселенцев — все это стало возможным благодаря техническим достижениям кораблестроителей и моряков, искусство которых не знало себе равного в Европе. Корабли викингов стали вершиной многовекового развития, стадии которого можно изучить по древним изображениям на скалах, по некоторым обнаруженным в болотах и курганах кораблям, которые древнее, чем эпоха викингов, и по изображениям на резных камнях с Готланда. Ключевым элементом в прогрессе кораблестроительства стало изобретение паруса и увеличение его размеров, усовершенствование характерного для скандинавских кораблей руля, который располагался с правого борта около кормы, и постепенное развитие настоящего и очень мощного киля. ⁷⁸К концу VIII века корабли викингов уже могли пересекать Северное море, и Запад ужаснулся, оказавшись в полной власти разбойников, само появление которых поражало и страшило.

2.1 Строение корабля

     Корабли викингов были предназначены для  различных целей. Отнюдь не все они  были одного и того же размера и  типа. Три наиболее известных и лучше всего сохранившихся корабля происходят из норвежских курганов, которые лежат вокруг Осло-фьорда — в Гокстаде, Усеберге и Туне. ⁷⁹Корабль из Гокстада (рис. 3) сопровождали три шлюпки. Пять других больших кораблей более позднего периода были подняты в 1962 году со дна Роскильде-фьорда в Дании. Все эти корабли (вместе с другими, менее хорошо сохранившимися, остатки которых обнаружили в различных погребениях) в основном имеют схожую конструкцию, но в них видны и заметные различия. Очевидно, что и среди военных, и среди купеческих кораблей существовало множество различных типов. Это подтверждается большим количеством различных наименований кораблей в письменных источниках.

     Из  трех упомянутых норвежских кораблей корабль из Гокстада лучше всего помогает нам понять, каким был типичный корабль викингов IX века, хотя он и несколько меньше, чем те суда, которые строили позднее. Он был обнаружен в кургане в 1880 году в толстом слое голубой глины, которая почти полностью сохранила прекрасную резьбу по дереву.⁸⁰ Корабль послужил гробом для мужчины средних лет крепкого телосложения. Погребение датируется примерно 900 годом.

     Оснастка  корабля и то, как осуществлялось кораблевождение, было детально изучено  шведским ученым Харальдом Акерлундом. Его выводы несколько отличаются от тех, которые сделал профессор Шетелиг и другие исследователи, но, в целом, предпочтение следует отдать именно им. Они строятся на тщательном изучении не только корабля из Гокстада, но и мореплавания в целом, и имеют то преимущество, что удовлетворительным образом объясняют все найденное вместе с ним морское снаряжение. Таким образом, нижеследующий рассказ об оснастке корабля из Гокстада и технологии мореходства базируется на работе Акерлунда.⁸¹

     Длина корабля из Гокстада составляет около 23 метров от кончика носа до кормы. Киль сделан из одного куска дуба. От него поднимаются элегантные крутые изгибы носа и кормы. Отсутствуют только самые высшие точки корабля — они выступали поверх защитного слоя глины и находились в обычной земле, поэтому сгнили. 16 поясов обшивки образуют корпус. Наибольшая ширина его составляет 5,25 метра, а глубина в середине корабля — около 2 метров; осадка корабля составляла чуть меньше метра. Корабль был обшит «внакрой», то есть каждый пояс обшивки перекрывал нижележащий пояс и был приклепан к нему. В большинстве поясов толщина планок не превышает дюйма, однако десятый пояс, находившийся у ватерлинии, и четырнадцатый, в который вделаны уключины, были немного толще, что позволяло этим планкам выдерживать дополнительную нагрузку. Планшир был очень мощным. Все пазы и стыки — заделаны шнурами, слабо сплетенными из щетины и шерсти.⁸²