Зарождение и развитие идей народничества в XIX веке

Но, наряду с определенными разногласиями  в тактике, у революционных народников было много общего. Это, как уже  упоминалось, уничтожение феодально-крепостных пережитков в стране, отрицательное  отношение к развитию капитализма  в России, идеализация крестьянской общины, установление в России социализма.

Учение  П.Л.Лаврова.

По философским своим воззрениям Петр Лаврович Лавров был эклектиком (от др. греч. «избирать» - выстраивать философскую систему путем сочетания различных уже имеющихся положений), пытавшимся сочетать в одно учение системы Гегеля, Фейербаха, Ф. Ланге, Конта, Спенсера, Прудона, Чернышевского и Маркса. Основной чертой его мозаичного мировоззрения был агностицизм (позиция, существующая в философии, теории познания и теологии, полагающая принципиально возможным познание объективной действительности только через субъективный опыт, и невозможным познание любых предельных и абсолютных основ реальности). Народники в лице Лаврова сделали шаг назад от Чернышевского — от материализма в сторону позитивизма.

Как историк и социолог Лавров был  идеалистом и субъективистом. Процесс  исторического развития он оценивал с точки зрения субъективно выбранного нравственного идеала. Историю в  конечном счете делает по своей воле образованное и нравственное меньшинство («критически мыслящие личности»). Поэтому  первая задача революционных деятелей — выработка нравственного идеала, к осуществлению которого им и надлежит стремиться в своей практической деятельности. Своему идеалу Лавров дал следующую формулировку: «Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощение в общественных формах истины и справедливости.

Морализующий и академический характер социально-политической программы Лаврова сделал его вождем правого крыла русских революционеров 1870-х гг. Революционный подъем 1870-х гг. привел к быстрой потере Лавровым его популярности и переходу гегемонии в революционном движении к бакунизму. Призывая к единству всех социалистических направлений, Лавров стремился к включению в свою систему и элементов марксизма. Несмотря на это, социализм Лаврова носил типично народнический характер (учение об особых путях развития России, о крестьянстве как носителе социалистического идеала и т. д.). Однако связь лавристов с международным рабочим движением, их большое внимание к работе среди городских рабочих привели к тому, что лавризм сыграл некоторую роль в деле подготовки кадров для первых социал-демократических кружков в России.

Разработка контуров общества будущего наиболее полно представлена в именно социалистической теории П.Л. Лаврова. Проблемам социализма он посвятил многие свои труды. Одни из них носят теоретико-методологический характер, в других - подробно разрабатывается  его теория « рабочего социализма». Интересны его «Исторические  письма», так же, как и программа  редактируемого им журнала «Вперед!», которая выдвигала основной задачей  борьбу « реального миросозерцания против миросозерцания богословского» и  « науки против религии»¹⁵. Он сознательно стремился превратить свой журнал в орган, соединяющий в себе оттенки русской радикально-социалистической мысли, считая при этом, что отсутствие за рубежом других органов русской прессы обязывает «Вперед!» предоставить возможность всем оттенкам русской социалистической мысли высказаться по спорным вопросам.

В программе журнала прослеживаются контуры социалистической концепции  П.Л.Лаврова, которая действительно  будет представлять один из оттенков русского утопического социализма революционного народничества. В ней в общих  чертах отмечалась особенность русского социалистического идеала, определялись пути и средства его достижения, выражалось отношение к государству и его будущему, в смутной, неясной форме указывалось на необходимость своеобразного переходного периода к будущему социалистическому идеалу.

Социальной базой этого справедливого  идеала объявлялось крестьянство с  его общинным землевладением. «Развить нашу общину в смысле общинной обработки  земли и общинного пользования  ее продуктами, сделать из мирской  сходки основной политический элемент  русского общинного строя, поглотить  в общинной собственности частную, дать крестьянству то образование и  то понимание его общественных потребностей, без которого оно никогда не сумеет воспользоваться своими легальными правами, как бы они широки ни были, и никак не выйдет из-под эксплуатации меньшинства, даже в случае удачного переворота - вот специально русские  цели, которым должен содействовать  всякий русский, желающий прогресса  своему отечеству»¹⁶.

В программе журнала «Вперед!»  Лавров выступил сторонником социального  переворота. Его позиция по вопросу  о государстве во многом была близка к позиции Бакунина. Он отмечал, что  « вопрос политический» для него подчинен «вопросу социальному и  в особенности экономическому». Сближало его с Бакуниным не только противопоставление политической революции  социальной, но и его понимание  будущей политической организации  общества, которая предоставлялась  ему федерацией автономных общин. Развивая эту мысль, он приходит к выводу о  том, что политический прогресс человечества заключается в увеличении автономного  начала, в мелких группах коммун и свободных союзов за счет централизованного  начала современных легальных государств.

Программные идеи Лаврова о будущем  государства значительно отличались от точки зрения Бакунина. Он считал, что полное уничтожение государства - дело далекого будущего. Между будущим идеалом социалистического общежития, в котором самая широкая свобода личности не будет препятствовать солидарности между равноправными лицами и обширной кооперации для общей цели», и современным государством должен быть целый ряд «посредствующих политических форм. Четкого и ясного определения этих форм Лавров не дал. Он считал, что торжество социалистического идеала будет обеспечено посредством борьбы этих политических форм с современной государственностью. Речь идет о переходном периоде, о сохранении в этот период «государственного элемента».

Обоснование Лавровым общинного социализма во многом сближает его позицию с  точкой зрения А.И. Герцена. Сходство здесь  намечается не только в понимании  каких-то отдельных положений общинного  социализма, но обусловливается скорее некоторой общностью их воззрений  на исторический прогресс России.

Как и Герцен, Лавров считал, что  русский народ состоит из двух классов: самого многочисленного - «черного народа» - класса трудящихся, который  «заключает в себе все действительные экономические силы нации», и класса эксплуататорского меньшинства - помещиков и чиновников¹⁷. Сближала его с Герценом идеализация русской общины как предполагаемой ячейки будущего социалистического устройства российской действительности и представление о Русском государстве с петровской эпохи как инородном элементе, не имеющем корней в экономическом быте русского народа. Почти как Герцен, Лавров развивал мысль о том, что «петербургский деспотизм» подавил всякую инициативу господствующих классов, превратил их в социальное явление, совершенно чуждое русскому народу, его духу, традициям, основам экономической жизни. Эти классы со всеми своими институтами «были раздавлены московским и петербургским деспотизмом» и «окончательно потеряли всякую возможность дать почву для политического возрождения общества.

В представлении Лаврова трудящиеся классы, отделившись от высших классов, сохранили народный дух, приумножали  и укрепляли традиции экономического быта народа. Крестьянская община в  условиях петербургского деспотизма «сохраняла экономическое самоуправление, своими силами производила передел земли, большей частью выбирала своих чиновников, вырабатывала свое обычное право  и в постоянной жизненности мирского схода укрепила в русском крестьянине  аксиому народной солидарности.

Рабочая артель в России, отмечал  Лавров, в духе принципов общины создавала «тип подвижного союза  личностей» с общинным хозяйством и  разделом заработка. Вследствие этого, утверждал Лавров, русский народ  представлял прочную почву для  солидарности небольших групп, а  следовательно, для развития общежития  на началах рабочего социализма.

Идеализация русских «устоев» еще  в большей степени проявляется  у Лаврова, когда он сравнивает развитие стран Западной Европы и России. Он понимал, что исторически община было когда-то « общим типом общественной жизни» всех ныне цивилизованных народов. На Западе из общины выдвигались две  формы жизни - «усадебная» (частная  поземельная собственность) и «городская» (прототип современной буржуазной собственности).

Следствием этого процесса явилось  разложение общины и появление современного буржуазного общества с его мощным государством, развитыми экономическими силами, рынками, крупными городами.

В России никогда не было такого противопоставления городов селам, как это имело  место на Западе. Современную экономическую  и социальную структуру общества он понимал следующим образом. Россия представляет «в настоящую минуту, во-первых, многочисленные общинные сельские центры населения, имеющие свои начала солидарности, во-вторых, менее полдюжины крупных административных центров, обуславливающих государственное единство страны, и между этими двумя главными формами общежития усадьб разбросанных и ничем не связанных друг с другом представителей частной поземельной собственности; далее, жалкие пункты местных рынков и местных администраций, называются городами, но не имеющие никакой жизненности; наконец, развивающиеся фабричные центры, довольно схожие с тем, что мы находим в Западной Европе»¹⁸. Это суждение Лаврова во всей полноте раскрывает его идеализацию особенного в развитии русского исторического процесса, напоминание им действительных тенденций в русской экономике, которые в 70-х годах уже давали большой статистический материал и по разложению русской общины, и по тем реальным процессам утверждения в русской действительности капиталистических общественных отношений.

Лавров неоднократно подчеркивал, что в России условия капиталистического строя наступили с освобождением  крестьянства.

То, что Россия действительно становилась  на путь Европы, было очевидным всякому  наблюдательному человеку, но это  не мешало Лаврову делать акцент на том, что Россия все-таки Азия и вследствие присущих ей исторических особенностей развития, следует ориентироваться  на русскую общину, в которой почти  в готовом виде представлены контуры  будущего социалистического общежития  русского народа.

Но это объяснение сущности русского исторического процесса, как и  природы русской буржуазии, не мешало Лаврову выступить в качестве боевого критика буржуазного  либерализма, капиталистической эксплуатации, всех пороков этого общества. Отмечая  непреходящее значение для будущего русского общества русской общины, Лавров в то же время считал, что  ее длительное существование в условиях петербургского деспотизма привело  русский народ к значительным потерям. Это выразилось в том, что  трудящиеся массы оказались «  вне движения мысли», которое на Западе подготовило теорию солидарности всего человечества. Далее он отмечал, что « унаследованное чувство солидарности общинного мира или артели в разных ее формах для русского народа ограничилось только рамками общины, за пределами которой царит борьба за существование и между общинами, и между «голодающими и притеснителями»¹⁹. Все это привело к тому, отмечал Лавров, что в среде русских трудящихся классов не могла сформироваться идея «необходимости экономического коммунизма». Отсюда особое звучание приобретало требование пропаганды и агитации в среде крестьянских масс, внесение в их сознание идей рабочего социализма. С другой стороны выдвигалась задача конкретизации и самого общежития, поскольку сама община, в его представлении, намечала лишь контуры этого идеала. В самых общих чертах будущий идеал социалистического общежития представлялся Лаврову типом земской общины, видоизмененной и развитой. Он полагал, что в будущем обществе наметившаяся в России тенденция к концентрации трудящихся масс в городах будет заменена своеобразным уравнительным расселением, которое должно было вызвать новый «тип земской общины отличающейся и от нынешнего небольшого города, и от нынешней Западной деревни, и от русского села²⁰.

Своим пониманием будущего идеала Лавров фактически противопоставлял себя марксизму, связывая себя больше с уходящим, чем  с действительным будущим России. Считая свою социалистическую теорию научной, Лавров пытался придать  ей соответственную форму. С точки  зрения Лаврова, социалисты-утописты внесли определенный вклад в развитие социалистической мысли в направлении от утопии к науке.

Следует отметить, что среди предпосылок  рабочего социализма Лавров особенно выделяет развитие и формирование пролетариата, рабочего сословия, резкое обострение противоречий между трудом и капиталом. Теоретические предпосылки рабочего социализма Лавров искал не в экономических теориях, не в высших достижениях немецкой классической философии и даже не в утопическом социализме.

В каждом историческом обществе, по Лаврову, есть элементы социализма, потому что  социализм заключен в самой природе  человека, он свойственен ему как  социалистический инстинкт. Исторический процесс представляется как вековая  борьба добра и зла, и он полагал, что осуществление идеалов социалистической нравственности возможно только в социалистическом обществе и «что только победа этого  строя над нынешним строем есть возможный  для человечества путь к прогрессу». Социалистический идеал нравственности выступает у Лаврова как «высший  нравственный идеал, который выработало человечество»²¹.

Критика капитализма у Лаврова  в основном разворачивалась по линии  его нравственного осуждения. Сущность капиталистического общества он видел  не в присвоении чужого труда, а в  гиперболически преувеличенном принципе конкуренции, который им рассматривался как своеобразное проявление борьбы всех против всех. Требование общего труда на общую пользу, требование отдачи всех своих сил на его развитие, требование от общества «лишь необходимого» для личного существования, совершенствования. В этом, собственно, и заключена вся программа социалистического общежития по принципам рабочего социализма, как его представлял Лавров.

На революцию Лавров смотрел  как на огромное бедствие, которое  приносит, прежде всего, угнетенным массам. Поэтому революционный способ преобразования общества является для него «печальным средством исторического прогресса»²².

Основную причину возникновения  революций он видит в недостатке « умственного и нравственного  развития в господствующих и руководящих  личностях и группах», в силу чего приходится даже «самым мирным и искренним реформаторам обращаться в революционеров».

Конечно, подводя итоги, нужно  сказать, что во многом взгляды Лаврова  на происходящее были утопическими, в  чем большая заслуга А.И. Герцена, но они занимают одно из главных  мест в идеологии народничества  и внесли в нее много ценного.