Женское образование в России в XVIII-XIX веке

Нет, этого  обыкновенно не имеют в виду в  светском воспитании, в развитии дочерей  и девушек тех семейств, которые  живут и вращаются в мелочах  и суетах не общественной, а общепринятой светской жизни! При этом образование являлось не столько показателем характера домашнего воспитания, сколько знаком определенной сословной принадлежности.

Дворянские  девушки разных социокультурных  типов могли в равной степени  хорошо владеть французским языком, играть на фортепьяно. Причем в первой половине XIX в. умение изъясняться на французском языке как бы приравнивалось к наличию у дворянки воспитания. По-видимому, с формальной точки зрения в провинциальной дворянской среде был неважен даже уровень знания языка, который подчас мог быть весьма невысоким. Тем не менее известны случаи, когда юные дворянки владели несколькими иностранными языками, хотя лучше других все-таки французским. Одно из объяснений такому положению вещей можно найти в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо»: «Владимир Николаич говорил по-французски прекрасно, по-английски хорошо, по-немецки дурно». Вместе с тем главная причина, видимо, кроется в том, что французский язык был в то время для русского дворянства языком разговорным. Важно, что в конце XVIII – первой половине XIX в. возможность изучения иностранных языков оценивалась среди дворянства как своеобразный критерий сословной дифференциации женщины. Однако до выяснения ее дворянского происхождения французскому языку девушку не учили, так как разговаривать на нем подобало только дворянкам.

В то же время необходимо отметить, что в  первой половине XIX в. в рамках сословной культуры дворянства наблюдалось новое явление, о котором С.Н. Беловодова из романа И.Л. Гончарова «Обрыв» отзывалась следующим образом: «...тогда в свете заговорили, что надо знать по-русски почти так же хорошо, как по-французски». Таким образом, в 20-е гг. XIX в., причем, по-видимому, не без влияния литературных произведений самого А.С. Пушкина, в круг обязательного и, возможно, более обстоятельного, чем раньше, домашнего изучения дворянской девушки начал входить русский язык.

Итак, домашнее воспитание было ориентировано на бытовавшие в среде провинциального дворянства обычаи и культурные традиции. При  этом составной частью традиционного  дворянства, наряду с известными стереотипами собственно сословного поведения и мировосприятия, являлась взаимосвязь с народной средой, естественным культурно-бытовым укладом жизни провинциального дворянства.

Таким образом, мы ознакомились с значительным явлением вплоть до XVIII века. Из прочитанного и проанализированного нами материала по этому вопросу, можно сделать вывод, что воспитание и формирование личности девушки шло в определенном направлении. Основной задачей воспитания – было раскрытие в девушке тех качеств, которые были необходимы ей в семейной жизни. Но следует отметить, что в образовании и воспитании уделялось очень мало внимания развитию умственных способностей девушки, получению ей научных знаний. Акцент делался на формирование в ней роли матери, жены, поэтому ей давались только те знания и умения, которые ей были нужны в будущей семейной жизни. Такое положение женщин в образовательной системе объясняется скорее всего её социальным положением и общественным значением.

1.2 Женское среднее образование  в России в XVIII-XIX веке

Начало  женского образования в России связано  с открытием в середине XVIII в. Смольного института благородных девиц в Санкт-Петербурге и немногочисленных женских пансионов преимущественно для дворянских детей. Девочки из непривилегированных сословий, согласно уставу 1766 г., могли обучаться в малых и главных народных училищах, а также в приходских училищах. Для стимулирования развития женского образования в 1854 г. было создано Ведомство учреждений императрицы Марии. Начало ему было положено Павлом I, назначившим свою жену Марию Федоровну главой Воспитательного общества благородных девиц. В рамках этого ведомства открылись Мариинские женские институты и училища для непривилегированных сословий.

Активное  участие в становлении системы  образования приняло и само российское общество. Н.И. Пирогов в своей статье "Вопросы жизни" писал: «Итак, пусть женщины поймут свое высокое назначение в вертограде человеческой жизни. Пусть поймут, что они, ухаживая за колыбелью человека... делаются главными зодчими общества. Краеугольный камень кладется их руками... Не положение женщины в обществе, но воспитание ее, в котором заключается воспитание всего человечества, – вот что требует перемены».

Под влиянием мощного общественного движения Министерство народного просвещения  также предпринимает ряд шагов  в этом направлении. В 1860 г. выходит «Положение о женских училищах ведомства Министерства народного просвещения», в результате которого последние стали открываться по всей стране. Во второй половине века их число довольно быстро увеличивается в основном за счет частной и общественной инициативы. Растет и стремление повысить в них уровень образования, организовать специальные женские гимназии.

Пионерами в этом начинании стали Санкт-Петербург  и Кострома. С 1862 г. женские училища северной Пальмиры (Мариинское, Коломенское, Василеостровское и Петербургское) стали называться женскими гимназиями. В Костроме в 1857 г. помещик Григорьев открыл частную женскую гимназию для всех сословий. В 1870 г вышло «Положение о женских гимназиях и прогимназиях Министерства народного просвещения», в котором они определялись как бессословные женские учебные заведения для приходящих учениц всех сословий и вероисповеданий.

Большой вклад в создание и развитие женских гимназий внесли Н.А. Вышнеградский и К.Д. Ушинский. Им принадлежал первый опыт создания при средних женских учебных заведениях педагогических классов, дающих выпускницам право на звание домашних учительниц и наставниц. В 70-х гг. в стране насчитывалось уже около 200 женских гимназий, большинство из которых были частными, так как министерство не имело достаточно средств для их финансирования. В указанном «Положении...» оговаривалось, что государственные женские гимназии и прогимназии содержатся за счет местных средств лишь с «незначительным пособием из казны». Государственные субсидии не превышали 10% всего их бюджета. Частные же женские учебные заведения оставались совершенно без финансовой поддержки властей. Так, в ответе попечителя Московского учебного округа на просьбу о частичном финансировании частной женской прогимназии Аллендорф говорилось, что «учебно-окружное начальство лишено возможности удовлетворить ходатайство о назначении прогимназии пособия, так как отпускаемая министерством сумма на пособия женским гимназиям и прогимназиям недостаточна даже для удовлетворения самых неотложных нужд министерских женских гимназий». В результате директриса, не преследовавшая «никаких материальных личных выгод, в течение четырех лет на содержание и оборудование гимназии она истратила своих личных средств 8600 рублей». И это был не единичный случай.

Нежелание бесконечно повышать плату за обучение вынуждало педагогов обращаться за помощью в местные органы власти, которые удовлетворяли далеко не все просьбы. Упомянутой выше гимназии Аллендорф повезло больше. В I9I2/13 учебном году она получила от Дворянского собрания субсидию в 1000 рублей, от Нижегородского губернского земства – 300 рублей и от городской думы две стипендии по 100 рублей. На эти деньги гимназия обзавелась собственной библиотекой, наглядными пособиями и классной мебелью.

Практически среднее женское образование  существовало в основном за счет частной  и общественной инициативы. Например, в Нижнем Новгороде в 1915 г. из девяти женских гимназий только две были государственными. Но это не значит, что Министерство народного просвещения с пренебрежением относилось к ним, как это нередко утверждалось в историко-педагогических работах предшествующего периода. Многочисленные архивные документы свидетельствуют об обратном.

Министерство  постоянно осуществляло контроль за деятельностью гимназий, которые  ежегодно отсылали подробный отчет  с указанием численности и  национальной принадлежности учениц, состава преподавателей, их нагрузки и оплаты, всей сметы хозяйственных  расходов, результатов учебного процесса и даже содержанием внеурочной воспитательной работы. Попечитель учебного округа утверждал  ежегодное распределение уроков учителей.

Регламентация деятельности учебных заведений  была очень жесткой. Попечители стремились не допускать никаких отклонений от утвержденных министерством правил. Так, в одном из циркуляров в апреле 1911 г. попечитель Московского учебного округа Жданов писал: «До сведения моего дошло, что в некоторых гимназиях, прогимназиях, реальных училищах и особенно в женских гимназиях и прогимназиях не производится оценка баллами познаний учащихся в течение всего года, а баллы выставляются лишь при оценке познаний по четвертям года. Между тем, согласно §3 правил об испытаниях в гимназиях и прогимназиях... познания учащихся должны оцениваться в течение всего года».

Проблемами  просвещения «занималось» и Министерство внутренних дел. В секретных циркулярах этого ведомства запрещалось  принимать на работу политически  неблагонадежных лиц с указанием  конкретных фамилий или, наоборот, разрешалось  конкретному педагогу работать после  «раскаяния». В специальном секретном  циркуляре от 28 февраля 1911 г. министерство требовало заблаговременно информировать об организации поездок учащихся по городам России и сообщать губернаторам списки экскурсантов с указанием городов посещения. Эта полицейская мера была вызвана тем, что в экскурсиях могли участвовать лица, «не благонадежные в политическом отношении, в особенности принадлежащие к составу высших учебных заведений».

Со временем в циркулярах нормативного, регулирующего  характера стала прослеживаться и некоторая демократизация школ. Так, согласно постановлению Совета министров oт 18 ноября 1905 г., право установления распорядка жизни учебного заведения предоставлялось педагогическим советам. Поощрялись и такие новшества, как, например, родительские комитеты. Согласно сохранившим силу положениям специального циркуляра 1905 г., «председателю родительского комитета должны быть предоставлены права одинаковые с правами почетного попечителя гимназии как в педагогическом совете, так и в хозяйственном комитете учебного заведения. Постановления общего родительского собрания и родительского комитета, в случае внесения их в педагогический совет, должны быть в нем обсуждены». Председатель и его заместители могли присутствовать на уроках и экзаменах, но «без права делать замечания». Но в случае «вредного» направления деятельности родительского комитета попечитель округа имел право сообщать об этом министру, который имел право закрыть комитет.

Однако  было бы неверным всю управленческую деятельность Министерства народного  просвещения сводить только к  контролирующим функциям. Оно проводило и большую работу по информированию о новых учебниках и учебных пособиях. Направленность рекомендуемой литературы и наглядных пособий убедительно демонстрирует реализацию чиновниками министерства идеологической триады, определяющей образовательную государственную политику России того периода: «Православие. Самодержавие. Народность». Так, предлагая вниманию школ приложение к детскому журналу «Светоч и дневник писателя», помощник попечителя Московского учебного округа Исаенков характеризовал его как «чтение здоровое и полезное для семьи и школы, укрепляющее национализм, патриотизм и неукоснительное исполнение каждым своих обязанностей перед Царем и Отечеством». И здесь активным союзником министерства выступала Русская православная Церковь. Торжественными молебнами отмечались все важнейшие события в государстве, панихидами – отдавалась дань уважения государям и выдающимся людям. Все более или менее значительные события в церковной жизни также праздновались в учебных заведениях. Например, 24 августа 1911 г. предлагалось школам отслужить торжественный молебен в честь «открытия мощей Святителя Тосафа Белгородского». По мнению попечителя Московского учебного округа, следовало "запечатлеть в сердцах учащихся" это торжественное для православной Церкви событие, раскрыть перед ними в торжественной проповеди "деяния Святителя... и указать, сколь важное значение для укрепления святой веры имеет настоящее торжество".

Значительное  внимание министерство уделяло повышению  качества педагогического процесса в женских гимназиях. В циркуляре  от 29 апреля 1911 г. подчеркивалось, что для "серьезной постановки учебного дела в женских гимназиях и прогимназиях необходимо, чтобы главное руководство учебно-воспитательной частью было возложено на лиц с высшим образованием и чтобы лица эти могли уделять достаточно времени гимназиям и прогимназиям".

Министерство  стремилось помочь женским гимназиям  в обеспечении квалифицированными кадрами преподавателей. В этой сфере  чиновники поощряли инициативу различных общественных организаций просветительской направленности. Так, в одном из циркуляров приводился список учебных заведений, дающих выпускницам право на звание учительницы рукоделия в женских гимназиях и прогимназиях без дополнительных испытаний. Среди них: курсы учительниц рукоделия Общества поощрения женского профессионального образования в Санкт-Петербурге и курсы Общества распространения практических знаний между образованными женщинами в Москве.

В условиях дефицита профессионально подготовленных учителей школам разрешалось принимать  на работу недипломированных преподавателей. Министерство стремилось стимулировать  этот процесс материальными льготами. Принимая во внимание бедность многих кандидатов, оно разрешало освобождать  их частично или полностью от оплаты за экзамен – профессиональное испытание при приеме на работу. Специальный циркуляр разъяснял, что кандидаты, претендующие на звание учителей и учительниц чистописания в низших и средних учебных заведениях, освобождаются от уплаты "гербового сбора" и вносят деньги только за экзамены в пользу экзаменаторов от 3 до 10 рублей. Лица "недостаточного состояния", по усмотрению педагогического совета школы, могли быть вообще освобождены oт оплаты.

Ряд циркуляров отражал и своеобразную стимулирующую  функцию деятельности министерства: управленцы стремились поощрять педагогов  женских гимназий к активному  участию в деятельности, которая  может способствовать их профессиональному  росту. В одном из них сообщается об организации в Санкт-Петербурге в 1912 г. первого всероссийского съезда преподавателей математики. Другой документ информировал об условиях конкурса художественных работ учащихся школ, рисунков, чертежей и работ по моделированию, который проводила императорская Академия художеств. В школы направлялся и ежегодный подробный отчет конкурсной комиссии под председательством известных русских художников Н.И. Бенуа, Н.А. Брюллова. Допускалась и частная инициатива. Так, в феврале 1911 г. попечитель округа информировал об организации преподавателей французского языка императорского Московского коммерческого училища A.Л. Туренье образовательной экскурсии по Франции и Испании во время летних каникул и просил сообщить об этом учителям.

Во все  женские гимназии рассылалось распоряжение Министерства просвещения об учреждении в ряде городов России постоянных местных комиссий по организации  учебно-воспитательных экскурсий, задачами которых являются разработка маршрутов, издание краеведческих сборников и организация экскурсий с учащимися. Руководители мужских и женских гимназий должны были поставить об этом в известность преподавателей и направить в них желающих работать учителей. В некоторых документах видно стремление расширить круг изучаемых дисциплин, повысить уровень образования в женских гимназиях. Так, в циркуляре от 29 апреля 1911 г. помощник попечителя Московского учебного округа поддержал инициативу председателя педагогического совета Тульской 2-й женской гимназии, разрешив дополнительные практические занятия по новым иностранным языкам для учениц при условии, если они «не наносят ущерба усвоению основных дисциплин» и ведутся «в точном соответствии с существующими на этот предмет правилами».