Методы исследования электорального поведения

Направленность нерационального  выбора можно определить с довольно высокой степенью вероятности, если при помощи соответствующих методик выявить внутренние установки избирателя по отношению к позиционируемым на электоральном поле кандидатам или партиям. Речь идет как о сложившемся эмоциональном восприятии политика, так и о партийной идентичности. Вместе с тем, как свидетельствуютсоциологические опросы, все меньшее число граждан современных обществ обладают такими установками(Во Франции в настоящее время к политическим организациям принадлежат не более 1% граждан старше 18 лет [Brechon 1999: 108]. В 2000 г. свыше половины французов (53%) не собирались оказывать какую-либо поддержку партиям, предпочитаемым ими в политическом плане (Duhamel 2001: 70]. В Великобритании, где с 1952 по 1997 г. численность ведущих политических партий существенно сократилась (лейбористской - в 2,5 раза, консервативной - в 7 раз), уменьшилось и число граждан с выраженной партийной идентификацией: если в 1966 г. 44% англичан соотносили себя с определенной партией, то в 1997 г. - только 16%. Участились случаи, когда избиратель, декларируя свою приверженность одной партии, голосовал за другую. В 1964 г. так происходило лишь в 8% случаев, в 1992 г. - в 17% [Lees-Marshment 2001: 14-16]. Возросла неустойчивость электорального поведения. Если в 1981 г. возможность изменения своего решения о том, за кого голосовать, за месяц до выборов признавали 26% французских избирателей, а за неделю - 15%, то в 1997 г. таковых уже было 37% и 26%, соответственно (Jaffre 2001: 519]. Итоги панельного опроса группы французской молодежи показали, что в период с 1986 по 1995 гг. только 15% респондентов на всех выборах голосовали за одну и ту же партию [Muxel 2001: 131] ).

В политологической литературе высказывается все больше сомнений в значимости фактора партийной  идентичности [см. Далтон 1999]. Однако дело не в том, что этот фактор перестал определять электоральное поведение граждан, а в том, что в силу определенных причин (рамки статьи не позволяют остановиться на них подробнее) резко сократилось число тех, кто обладает партийной идентичностью. Следовательно, на основе этого фактора можно спрогнозировать электоральный выбор только ограниченного круга избирателей - тех, кто идентифицирует себя с какой-то партией и ориентирован на периферийный способ обработки политической информации.

Наряду с партийной  идентичностью имеется еще одна установка, которая влияет на электоральный  выбор при доминировании периферийного  способа обработки информации, - конформизм. В современном обществе этот феномен принимает разные формы, но его всегда отличает стремление индивида (до конца им не осознаваемое) присоединиться к большинству, действовать так, как действует оно. Как известно, в основе конформизма лежат два начала. Первое - инстинктивная, проявляющаяся в любом сообществе (в т.ч. в сообществе животных) коллективная реакция на внешний стимул, прежде всего на опасность. Второе начало - социальное, связанное с коллективным характером человеческой жизни, с необходимостью ориентироваться на других людей, на их ожидания, с укоренившимися в каждой культуре нормами сотрудничества, совместного решения проблем, подчинения и т.п.

Благодаря соединению инстинктивного и социального факторов роль конформистских установок в поведении людей  резко возрастает. Если человек не включает сознание, не стремится к  анализу ситуации, то конформизм неизбежно проявит себя как мотив, определяющий принятие решения. В демократическом обществе избиратель свободен в своем праве голосовать за любого кандидата, но если у него не сложилась партийная идентичность и он не желает тратить силы на поиск дополнительной информации, а когнитивную энергию - на обработку и обдумывание заявлений и обещаний участников предвыборной кампании, то этот избиратель скорее всего проголосует за кандидата, которого поддерживает большинство.

Конформизм, проявляющийся на уровне подсознания, не ведет к смене установок, определяющих отношение индивида к тому или иному политическому объекту - партии, лидеру. У избирателя, отдавшего голос за кандидата большинства, не складываются принципиально новые идеологические или партийные предпочтения. Спустя год он, вполне возможно) даже не будет помнить, за кого именно проголосовал, а на следующих выборах опять присоединится к большинству. Как правило, политический конформизм существует в виде стремления избирателей голосовать за "партию власти", которая обычно ассоциируется с большинством.

Нерациональные действия в некоторых случаях могут  показаться воплощением рациональности, расчета, ибо обеспечивают быстрое  и эффективное достижение определенного  результата. Однако, как справедливо отмечает П.Бурдье, это происходит потому, "что практики, порожденные габитусом и управляемые прошлыми условиями формирования порождающего их принципа, заранее адаптированы к объективным условиям всякий раз, когда условия, в которых функционирует габитус, идентичны или похожи на условия, в которых он сформировался. Соответствие объективным условиям достигается наилучшим и непосредственным образом, порождая при этом полнейшую иллюзию целенаправленности) или, что сводится к тому же, иллюзию саморегулирующегося механизма" [Бурдье 2001:121].

Нерациональных действий в электоральной практике гораздо  больше, чем принято считать. Дело в том, что актору свойственно  постфактум приписывать своему поведению  разумные основания, т.е. находить какие-то вполне рациональные причины своих поступков. Приписанные мотивы могут иметь весьма отдаленное сходство с реальными процессами, происходившими в мотивационной сфере личности в момент принятия решения, но человек в разговорах с другими людьми будет стремиться к демонстрации рациональности своего поведения, поскольку такой тип поведения считается в обществе более приемлемым, более понятным. При этом человек обычно выбирает то объяснение, которое не противоречит его Я-образу и ожиданиям значимых для него людей. Иначе говоря, наделение поступка смыслом далеко не всегда означает реальное осознание глубинных внутренних причин, побудивших актора его совершить.

Рациональному выбору сопутствует  центральный способ обработки поступающей  извне информации, т.е. процесс активной мыслительной деятельности, позволяющий человеку не только распознавать предвыборную ситуацию и идентифицировать ее участников, но и анализировать их заявления, оценивать обещания, прогнозировать потенциальные последствия победы того или иного кандидата. Если нерациональный выбор фактически является реактивным и безальтернативным - ибо в его основе лежит до конца не осознаваемый импульс, связанный с актуализированной установкой, которая автоматически воспринимается как единственно возможная в данной ситуации, - то выбор рациональный предполагает целенаправленную оценку различных вариантов действия.

Включение мышления создает  проблемное поле для самого индивида, он начинает не только "видеть" ситуацию, но и конструировать сценарии ее изменения. Уясняется многообразие возможных путей развития, противоречивость альтернатив. Человек оказывается перед реальным выбором. Принято считать, что, делая такой выбор, рационально мыслящий избиратель руководствуется либо представлениями о собственной выгоде, либо ценностной ориентацией на некую идеальную модель общественного устройства) которая, по его мнению, в наибольшей степени позволит реализовать его личные устремления и интересы. Как пишет Ф.У.Паппи, "рациональный выбор - это поведение, соответствующее предпочтениям индивида" [Паппи 1999: 263]. Чтобы выявить предпочтительное решение, актор вынужден активизировать когнитивную работу с поступающей информацией. Тогда он сможет "проиграть" в сознании различные варианты развития событий. В основе этих проективных построений будет лежать не только опыт, но и обретенные навыки, умение умозрительно достраивать недостающие причинно-следственные связи. Другими словами, рациональный выбор требует определенных когнитивных усилий, позволяющих экстраполировать наблюдаемые тенденции в будущее и оценить их последствия.

Сталкиваясь со сложными политическими  объектами, далеко не каждый человек  в состоянии самостоятельно выработать суждения о возможных путях развития ситуации и адекватно оценить  последствия своего выбора, даже если обладает достаточно сильной внутренней мотивацией. Каждый из нас незаметно для себя может стать "добычей" различных политических консультантов и технологов, которые умело подсказывают нам готовые суждения. Усваивая такие суждения, человек подчас бывает твердо уверен в том, что пришел к ним "своим умом", и выстраивает на них свою позицию, убежденный не только в полной своей самостоятельности, но и в свободе выбора. Возникает парадоксальная ситуация: с одной стороны, вроде бы налицо проективный характер рационального действия (рассмотрены возможные альтернативы и сделан выбор в пользу одной из них), но с другой - вся логика интерпретации и выбора была искусно навязана извне, и выбор фактически оказался мнимым, псевдорациональным. Внешне подобный выбор обладает основными признаками рационального, но в его основе лежат навязанная индивиду картина ситуации и готовый комплекс суждений, однозначно подталкивающих к определенному выводу.

Провести четкую разграничительную  линию между рациональным и псевдорациональным политическим выбором практически невозможно ни внешнему наблюдателю, ни самому актору. Это объясняется тем, что наши политические представления, мнения и даже способы построения умозаключений формируются под влиянием внешней среды. Усваивая культурные нормы, политические ценности, человек становится их "заложником", так как они "изнутри" начинают влиять на его мышление и поведение. Поэтому рациональность политического выбора всегда ограничена рамками той социокультурной среды, в которой проходила политическая социализация индивида. Иначе говоря, человек всегда отдает предпочтение ценностям, на которые ориентировались значимые для него агенты социализации; его представления о личной выгоде обусловлены суждениями, распространенными в его окружении. Поскольку все представления людей складываются в ходе взаимного информационного обмена, возникающая зависимость человека от циркулирующей в социуме информации обычно не осознается им как внешнее ограничение или давление. Так, если все доступные индивиду СМИ интерпретируют политическую проблему в одном ключе, то он, скорее всего, будет интерпретировать ее так же, сохраняя при этом уверенность, что выработал свое мнение самостоятельно.

Но если граница между рациональным и псевдорациональным выбором размыта, насколько целесообразно их разделение? Не лучше ли последовать примеру Г.Саймона и употреблять одно понятие - "ограниченная рациональность"? Ведь в любом случае человек никогда не поступает полностью рационально, ибо никогда не владеет информацией, необходимой для принятия всесторонне взвешенного решения. Он всегда скован в выборе средств достижения поставленной цели - своим предшествующим опытом (человеку свойственно считать более эффективным то, что приносило ему успех в прошлом), усвоенными нормами и ценностями культуры (он не может действовать вразрез с собственными представлениями о правильном и должном), ожиданиями значимых для него людей (не хотел бы огорчать своими действиями близких) и т.д.

Тем не менее, несмотря на указанные  трудности, представляется важным различать  рациональный и псевдорациональный политический выбор - не только для создания более совершенной модели электорального поведения, но и для действительно глубокого понимания возможностей и пределов влияния на выбор избирателей. Псевдорациональный выбор более предсказуем, поскольку его направленность сравнительно легко выявить путем изучения окружающей информационной среды. Эта среда, наполненная специфическими потоками, формирует представления индивида о значимых проблемах и сказывается на его восприятии системы политических отношений. И даже выбор ретроспективного или перспективного голосования (М.Фиорина) задается не столько способностью избирателя рационально оценивать связь между своим социально-экономическим положением и политической силой, осуществляющей власть в обществе, сколько тем информационным потоком, который подталкивает его к соответствующим выводам. Если окружающая социальная среда насыщена информацией об ухудшении социально-экономической обстановки в стране или в регионе, то возникающее недовольство будет подталкивать избирателей к поддержке новых кандидатов, не несущих ответственности за сложившуюся ситуацию. И напротив, приемлемое для избирателя социально-экономическое положение невольно связывается с теми деятелями, которые осуществляли управление данным регионом или страной ранее, что служит основанием для поддержки их кандидатур на выборах.

Направленность рационального  выбора просчитать труднее. Ведь чем  сложнее внутренняя когнитивная  работа, тем менее предсказуемы ее результаты. Индивиду приходится учитывать множество факторов, влияющих на развитие ситуации, разбираться в сложных переплетениях причинно-следственных связей. К какому выводу приведет его логика рассуждений, предвидеть сложно, так как на их характер будут влиять и свойственная только данному человеку система знаний и ценностей, и присущий лишь ему способ построения аналитических связей, и сугубо индивидуальное представление о личной выгоде, и тот объем внешней информации, к которому он может обратиться в данный момент.

Насколько реально выявить в массе рассуждающих избирателей тех, кто склоняется к рациональному выбору? Одним из потенциальных индикаторов, по-видимому, способна стать оценка источников информации, используемых индивидом для анализа предвыборной ситуации. Если эти источники ориентированы на одну и ту же систему идеологических концептов, представляют интересы одной политической силы, то вероятность получения избирателем односторонней информации резко возрастает. Это, в свою очередь, снижает возможность критического отношения к поступающим сообщениям, следовательно, уровень рациональности при принятии решения падает. В плюралистическом обществе человек сам выбирает заслуживающие доверия источники политической информации. В основе этого выбора обычно лежит неосознанное желание избежать когнитивного диссонанса, возникающего всякий раз, когда приходится сталкиваться с противоречивыми данными. Поэтому избиратель отдает предпочтение сведениям, которые не противоречат сложившимся у него представлениям и ценностным ориентациям. Разделяя в ходе предвыборной кампании источники информации на заслуживающие и не заслуживающие доверия, он, таким образом, сам ограничивает рамки своего электорального выбора, придавая ему псевдорациональный характер.

Очерченные выше контуры когнитивной  модели электорального выбора дают, на наш взгляд, основания охарактеризовать ее как конструкцию, позволяющую глубже проникнуть в сложные мотивационные процессы, определяющие действия избирателя. Как представляется, данная модель способна преодолеть ограничения, с которыми столкнулись традиционные теоретико-методологические концепции электорального поведения. Она нацеливает исследователя на изучение индивидуальных когнитивных процессов, которые обусловливают характер решений, рационально или интуитивно принимаемых избирателями.

1.Основные модели электорального  поведения

Зарождение электоральных исследований относится к началу 20 века. Первые исследования осуществлялись в рамках политической географии. Ее фактическим  основателем стал французский географ  А. Зигфрид, который предложил первую аналитическую модель («человеческой географии»), объясняющую голосование. На основе анализа электоральной статистики за тридцатилетний период он провел сравнение географических, экономических и социо-культурных переменных с результатами выборов. Согласно его выводам, определяющими электоральное поведение являются три взаимосвязанных фактора: характер ландшафта, тип поселения и отношения собственности, которые, в свою очередь, тесно связаны между собой и определяют социальную структуру и религиозный климат, непосредственно влияющие на голосование [1].