Методы социологических исследований

Однако недостатки приказной системы постепенно затрудняли деятельность механизма государственной  власти и она была упразднена в  начале XVIII в.

Заключение

Формирование приказов происходит в конце XV в. Этот период характеризуется крупными изменениями  в структуре органов государственной  власти, обусловленными новыми условиями  жизни государства и общества: за счет присоединения ранее независимых  княжеств и земель значительно увеличивается  территория государства с центром  в Москве.

Изменения в структуре  управления в конце XV в. не были итогом целенаправленной политики. Новые ведомства  возникали по мере необходимости  с целью обеспечить эффективность  управления и в формах наиболее целесообразных в конкретных исторических условиях.

Большая роль и  значение правовых обычаев в структуре  права конца XV - XVII вв. в условиях перехода служащих существующих приказов во вновь образуемые приказные учреждения привели к унификации принципов  и механизмов приказного управления.

Источниками правового  обеспечения деятельности приказов были нормативно-правовые акты, распоряжения монарха, приказная практика и правовые обычаи.

Практическая деятельность приказов вплоть до конца XVII в. оставалась одним из важнейших механизмов в  структуре нормотворческого процесса; разработка и совершенствование  законодательства в XVII в. приводили  к постепенному сокращению роли и  значения правовых обычаев и приказной  практики как регуляторов функционирования приказов.

Приказы, будучи органами центрального управления в XVI-XVII в., находились под жестким контролем со стороны  вышестоящих органов государственной  власти. В полной мере обладая исполнительной функцией, приказы были фактически ограничены царем и/или Боярской думой в своей распорядительной деятельности.

Особенностью приказов как органов государственной  власти являлось наделение их судебными  полномочиями, территориальной компетенцией.

Специфика приказов как системы органов государственной  власти заключалась в отсутствии четкого разграничения компетенции; она определялась исключительно  распоряжениями царя и Боярской думы.

Список использованных источников

1. Белковец Л.П., Белковец В.В. История государства  и права России. Курс лекций. - Новосибирск: Новосибирское книжное  издательство, 2000. - 131с.

2. Ерошкин В.П.  История государственных учреждений  дореволюционной России. - М.: Высшая  школа, 1983. - 352с.

3. История отечественного  государства и права. Часть  I. Учебник. - Издание третье, переработанное  и дополненное /под ред. О.И.  Чистякова. - М.: Юристъ, 2004.

4. Лисейцев Д.В.  Приказная система Московского  государства в эпоху Смуты.  Тула, 2009.

Бюрократия и власть

1. Введение. Феномен бюрократии

Актуальность, цели и задачи настоящего реферата определены следующими положениями. Явление бюрократии, изученное в свое время Максом Вебером и Рицци, затем Касториадисом (Шолье), Лефором, Туреном, сегодня охотно сравнивают с раковой опухолью, подтачивающей  общественный организм и поразившей прежде всего бывшие социалистические страны. Однако уже такие писатели, как Кафка, Чехов и Куртелин, бичевали в своих произведениях представителей бюрократии - администраторов, чиновников, клерков. И действительно, еще до великого перелома, ознаменованного  революцией 1917 года, и утверждения  модели нового общества за пределами  России бюрократия являлась социальным образованием, господство которого опиралось  не на происхождение и деньги, а  на знание и применение законов, понимание  функций и задач институтов и  органов власти. Именно бюрократия неизменно представляет собой господствующую силу независимо от конкретной формы  власти. Форма меняется, незыблемыми  остаются позиции бюрократии, играющей роль относительно автономного фильтра  и тормоза политических изменений, порождаемых представительной демократией. Имея в виду эту общественную структуру, Леон Блюм в 1936 году сказал, что Народный фронт мог самое большее стоять у власти, но ни в коем случае не владеть  ею. Он понимал, что в условиях представительной и парламентской демократии власть находится в руках бюрократии, которую именуют администрацией.

Технократия - еще  один общественный слой, сложившийся  на протяжении века и сросшийся в  определенной мере с администрацией, - не замедлила образовать новую  бюрократическую ветвь. Признанное за нею право на существование  также покоится на глобальном, всестороннем знании процесса производства. Она  как бы воплощает в себе тот  автономный характер этого процесса, который гарантирует безопасность капиталистическим компаниям, делая  их неуловимыми по отношению к  политической конъюнктуре.

Процесс сращивания двух структур усилился после второй мировой войны. В западных странах, в частности в Великобритании и Франции, была проведена национализация ряда отраслей и промышленных предприятий, многие из которых затем вновь  были переданы в руки частного капитала, что повлекло за собой перемещение  кадров и сделало иллюзорной освященную теоретиками границу между государственным  и частным секторами.

Если на Западе бюрократия обеспечивала независимое  от политической и социальной конъюнктуры  функционирование системы, что служило  препятствием для резких изменений, то в России, напротив, она все  больше отождествляла себя с политической властью, которая тем не менее обвиняла ее в тех же грехах, а общественное мнение, нападая на бюрократию, выступало с критикой режима и системы в целом.

Разумеется, планирование народного хозяйства, национализация средств производства, огосударствление многих традиционных видов деятельности (медицина, образование, туризм и т. д.) чрезвычайно расширили сферу  деятельности бюрократии в бывшем СССР. Но отнюдь не эта черта составляет специфику бюрократической системы  в социалистических странах. На Западе также порой прибегали к использованию  советской модели (в частности, к  планированию), но при этом расширение государственного сектора принимало  здесь другие формы, нежели в СССР. Специфические особенности советской  системы не претерпели почти никаких  изменений, однако и в Великобритании, и в СССР, и во Франции для  изложения проблем, существующих в  национализированном секторе, используется одна и та же терминология.

Нередко утверждают, что специфика бюрократической  системы в бывшем СССР была обусловлена  наличием однопартийной системы. Осуществляя  контроль над администрацией, партия якобы кладет конец ее автономии. Этот факт, несомненно, имеет существенное значение. Тем не менее такой взгляд на вещи охватывает лишь часть проблемы. Другая характерная черта бюрократии отчетливо проявилась уже в первый день победоносной русской революции, 27 февраля 1917 года, то есть до того, как  власть перешла в руки одной партии. Это проливает свет на одну из особенностей бюрократической системы в момент ее зарождения. Именно в этот день Инициативный комитет Петроградского Совета, стихийно образованный активными участниками  революционных событий, внес предложение  о расширении своего состава за счет представителей крупных революционных  организаций с целью узаконить  свое положение. Процедура голосования, в результате которой собрание выборных делегатов одобрило данное предложение, носила демократический характер. Но, передав каждой из заинтересованных организаций (социалистические партии, профсоюзы, кооперативное движение и т. д. ) право назначить своих  представителей, съезд Петроградского Совета отказался от своих полномочий в пользу общего Бюро этих организаций (представителями от РСДРП(б), например, вместо Шляпникова и Залуцкого стали  Каменев и Сталин). В результате утвердилась процедура отказа от власти, которая очень быстро подорвала  демократический порядок. Так, число  представителей, назначенных (а не избранных) конференциями заводских комитетов, возросло в период с июня по октябрь  с четырех до двенадцати процентов; своих представителей назначили  бюро профсоюзов, партии большевиков, меньшевиков и эсеров. Позднее  данная практика вошла в систему.

2. Исторические корни бюрократизма

Бюрократия - категория  историческая, в России она ведет  начало от времени оформления абсолютизма. Не всякое лицо, причастное к яправлению, можно назвать бюрократом и не всякие учреждения - бюрократическими. Лица, отправлявшие управленческие функции, известны и во времена Русской  Правды - уже тогда существовали вирники и тиуны. В последующие  столетия численность их, как и  номенклатура отправляемых ими функций, увеличивалась и усложнялась, но ни в XVI, ни в в XVII столетиях бюрократия в России еще не сложилась.

Подобно тому как  монархическую форму правления  на основании определенных признаков  считают абсолютистской (наличие  регулярной армии, бюрократии, правильно  организованной финансовой системы, определенного  уровня развития товарно-денежных отношений, обеспечивавших материально абсолютистский режим), так и форму административного  устройства правомерно называть бюрократической  только в том случае, если налицо система, совокупность определенных признаков, а не один или несколько из них. Это - зависимость чиновников от монарха, строгая иерархия учреждений и должностных лиц, руководствующихся в своей деятельности уставами и регламентами, единообразие структуры и штатов учреждений и обязанностей должностных лиц, углубление разделения их труда, выражавшееся хотя бы в таком первичном виде, как разграничение гражданской и военной служб, и т. д.

В обобщенном виде отличия в положении государственного аппарата XVII столетия по сравнению  с XVIII в. отражены в присягах. В XVII столетии отсутствовал единый текст присяги: в различных учреждениях имелись  свои крестоприводные записи для  различных категорий должностных  лиц. Для подьячих Посольского приказа  и Разряда она была не такой, как  для подьячих прочих приказов; свои крестоприводные записи были у думных чинов, иностранцев на русской службе, донских казаков и т. д. При  Петре же был установлен единый текст  присяги, под которой ставили  подписи как сенаторы, так и  канцелярские служители: «Государственных коллегий в члены, такой; и прочие чины гражданские, и каждый особо»,- как сказано в Генеральном  регламенте. Еще более существенно  то, что в присягу Генерального регламента введено обязательство, которого нет и не могло быть в  крестоприводных записях XVII в., а  именно: действовать в соответствии с инструкциями, регламентами и указами.

Бюрократической системе  необходима иерархия учреждений. Иерархия учреждений является, пожалуй, единственным признаком, унаследованным бюрократической  системой от правительственного механизма  предшествующего времени: уже в XVII в. существовали Боярская дума, а также  приказы в центре и воеводские избы на местах. Однако это трехчленное  деление, особенно в его среднем  звене, было лишено единства принципов  организации и определения прав и обязанностей. Нормативные акты, определявшие права и обязанности  Боярской думы и приказов, отсутствовали. Едва ли не самым ярким примером отсутствия строгой системы в  формировании центрального аппарата является множественность принципов определения  их компетенции: власть одних приказов распространялась на всю страну (Поместный, Посольско-Пушкарский и др.), другие приказы управляли определенной территорией (Приказ Казанского дворца, Сибирский, Смоленский и др.); впасть некоторых приказов распространялась на ограниченную территорию (чети: Галицкая, Устюжская и др.) или определенные отрасли управления. В структуру  государственных учреждений вторгались дворцовые, а также патриаршие приказы.

В XVII в. должностные  лица, как и правительственные  учреждения, не располагали документами, определявшими их права и обязанности. Мы не знаем прав и обязанностей боярина, чем от них отличались права  и обязанности окольничего, равно  как и отличий подьячего второй статьи от подьячего третьей. В реальной жизни эти различия современники умели уловить, но эти различия не были закреплены законодательно, основывались на обычном праве. Только при абсолютной монархии должностные лица и учреждения от самых высоких правительственных  инстанций до самых низких были наделены инструкциями и регламентами.

В XVII, как и в  первой четверти XVIII в., правительственные  учреждения и персонал, их обслуживавший, делились на два уровня: высший, правящий, и низший, исполнительский. Роль высшего  уровня в XVIII в. выполняла правящая бюрократия, заседавшая в Сенате. Она существенно  отличалась от правящей верхушки XVII в., заседавшей в Боярской думе. При  комплектовании последней руководствовались  принципом породы кандидатов и родства  с царской фамилией - отец и братья супруги царя возводились в думные чины. В думу посылал своих представителей ограниченный круг аристократических  фамилий, причем думный чин за немногими исключениями являлся пожизненным. Боярина царь мог назначить воеводой какого-нибудь уезда, поставить во главе приказа или, наконец, отправить выполнять какое-либо поручение за рубеж. Такой боярин, не участвуя в заседаниях Думы, не утрачивал своего чина. Случаев, подобного тому, что произошел с князем и боярином В. В. Голицыным, фаворитом царевны Софьи, оказавшимся в ссылке и лишившимся не только чина, но и земельных владений, в XVII в. было немного.

Думные чины, особенно бояре и окольничие, пользовались значительной экономической независимостью от верховной власти - они обеспечивались землей и крестьянами. В 1678 г. 45 бояр, 27 окольничих, 19 думных дворян и 8 думных дьяков владели 11% дворов, принадлежавших всем светским феодалам России. Из бояр князь Н. И. Одоевский владел 1397 дворами, князь Я. Н. Одоевский и того больше -1989 дворами, князь И. А. Воротынский - 4609 дворами! Безбедную жизнь этим и им подобным боярам и окольничим обеспечивали тысячи крепостных крестьян, снабжавших барина необходимыми жизненными ресурсами, независимо от того, какие  обязанности он выполнял и где  находился - в столице или за ее пределами.

Другое дело Сенат  и сенаторы. При назначении сенатором (как, впрочем, и на другие должности) царь руководствовался иным принципом - служебной годностью. Если боярский отпрыск с привычной последовательностью  преодолевал ступени служебной  лестницы и в конечном счете достигал самого высокого чина, приходя на смену  отцу, то права стать сенатором  добивались лица, обладавшие личными  достоинствами; заслуги же предков  во внимание не принимались. Выше всего  ценились ум, служебное рвение, образование  и т. д. Новые критерии служебной  годности порождали новых людей  в верхнем слое правительственного механизма. Это была новая знать, начинавшая свою родословную вельмож  со времени Петра, целиком обязанная  своей карьерой царю.