Ответы

В-11. Основные черты социол. мышления. Мышление социолога зависит от его онтологических, методологических и теоретических ориентации. Сформулированные ниже тезисы о специфике социологического мышления разделяются не всеми направлени­ями и школами.1.Взгляд на социальную действительность, общество как целост­ное системное образование, в котором все части взаимосвязаны, но обладают относительной автономией и развиваются в соответствии с собственными закономерностями. Эта точка зрения разделяется не все­ми социологами. Реалисты ее поддерживают, номиналисты отрицают. 2.Признание многоуровневого характера Социальной действитель­ности, признание иерархии и соподчиненности различных уровней. Это положение принимают реалисты, но отрицают номиналисты. 3. Признание объективных закономерностей в развитии общества, которые хотя и реализуются посредством деятельности людей, но суще­ствуют независимо от них. Этот тезис не признают многие предтавители гуманитарно-личностной парадигмы, но «объективная» социология на нём настаивает. Одним из современных последователей данного тезиса является Э. Гидденс, разработавший георию структурации и новые правла социологического метода. Гидцене'утверждает, что необходимот соединить в.одном подходе идеи «объективной» субъективной» социологии. 4.необходимость признания принципа детерминизма, причинности, обусловленности, развития тех или иных социальных явлений. Из этого принципа вытекает обязанность социолога изучать многообразие при­чинно-следственных связей, существующих в обществе. Тезис разделя­ют многие социологи, однако существуют принципиальные различия в трастовке социальной причинности.5.Необходимость рассмотрения общества как системы взаимодействия различных социальных групп, общностей, классов. Тезис призна­ют реалисты, но отрицают номиналисты.6. Допущение и утверждение роли субъективного фактора в развитии общества, что делает необходимым поиск, в социальной действительно­сти ее человеческого измерения, выявление смыслов и значений, кото­рые одухотворяют все социальные процессы. Тезис разделяется практи­чески, всеми социологами.7. Умение увязывать общие представления об обществе в целом с представлениями о развитии всех его частей.8. понимание историчности^всех социальных явлений, а также сис-теШгоедставлений об общественной жизни. 9. Умение одновременно использовать всю совокупность необходи-мыхпринципов социологического познания, подходов, методов; познавательных средств. 10. умение критически осмысливать и логически обоснованно исполь­зовать накопленные знания в целях выработки новых знаний 11.Умение подняться над типичным привычным традиционным; умение увидеть ростки нового, прогрессивного, полезного.

В-15. М.Кастельс об информационном обществе. С точки зрения М.Кастельса, информационное общество – это общество сетевое, где конкурентоспособность(rekabet gücü / kabiliyeti) возможна не на основе жестких иерархий, а на основе сети – координации взаимодействия высокоавтономных единиц. В таких условиях, когда человек отрывается от природных ограничителей и ориентиров, центральное значение имеет вопрос идентичности. Идентичность теперь должна формироваться не на естественных основаниях, а на информационных (поскольку информация, а не естественные процессы становится основным содержанием жизни людей), то есть, созданных самими людьми – на основе проектов и программ. Во-первых, М. Кастельс разделяет понятия «информационное общество» и «информациональное общество». «Термин «информационное общество» подчеркивает роль информации в обществе. Но я утверждаю, — пишет М. Кастельс, — что информация в самом широком смысле, т. е. как передачазнаний, имела критическую важность во всех обществах.В противоположность этому, термин «информациональное» указывает на атрибут специфической формы социальной организации, в которой … генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными источниками производительности и власти» Из этих определений явно видно, что и в информационном, и в информациональном обществе главным элементом является информация, а различие заключается в уровне (степени) ее влияния на общество. Это дает основание не вводить новый термин, а использовать старый, по-видимому, поэтому в отечественной литературе термин «информациональное общество» не используется.Во-вторых, возникает вопрос: что такое технология генерирования знаний? «Под технологией, — пишет М. Кастельс, — я понимаю использование научного знания для определения способов изготовления вещей в воспроизводимой манере». В информационные технологии я включаю, как и все,сходящуюся совокупность технологий в микроэлектронике, создании вычислительной техники (машин и программного обеспечения), телекоммуникации/вещании и оптико-электронной промышленности. В дополнение, я включаю в область информационных технологий генную инженерию и расширяющееся множество ее достижений и применений»Попробуем разобраться, какие «вещи» производятся с использованием информационных технологий, на какой объект направлены информационные технологии. М. Кастельс уходит от этого вопроса, заменяя его составом информационных технологий (микроэлектроника, компьютеры, телекоммуникации, генная инженерия). Приведем аналогию: если мы говорим о технологии приготовления еды, то:1)  надо говорить о том, что такое еда (растительные и мясные продукты, жиры и т. д.); 2)  следует отметить способы приготовления еды (варка, жарка, измельчение и т. д.);3)  следует выделить системы, поддерживающие эти технологии (кухонные комбайны, печи, кастрюли и т. д.).Возвращаясь к информационным технологиям, необходимо ответить на главный вопрос: что обрабатывают информационные технологии? Возможны варианты: данные, информацию, знания. По М. Кастельсу выходит, что информационные технологии обрабатывают знания, хотя он об этом прямо не говорит. Во всех рассуждениях М. Кастельса и других работах по проблеме информационного общества основой является термин и понятие «информация», определяемое как: «информация есть данные, которые были организованы и переданы»  «Знания — совокупность организованныхвысказываний о фактах или идеях, представляющих обоснованное суждение или экспериментальный результат, которая передается другим посредством некоторого средства коммуникации в некоторой систематизированной форме» . Из этих определений следует, что знания есть частный случай информации, которая определяется как данные. Ведь высказывания (организованные или неорганизованные, кстати, бывают ли неорганизованные высказывания?) — это всегда данные. Приведенные выше определения информации и знаний не очень согласуются с мнением самого М. Кастельса, который пишет, что «растущая интеграция между мыслями и машинами ликвидирует разрыв между человеческими существами и машинами» Существует два подхода к определению понятия «информация». Первый, технический, заключается в том, что информация и данные — синонимы. Второй — гуманитарный, в котором под информацией понимают смысл, значение. М. Кастельс, с одной стороны, дал определения, близкие к техническому подходу, а с другой, использует гуманитарный подход, причем с крайней и неправильной, на наш взгляд, точки зрения, говоря об интеграции «между мыслями и машинами», или утверждая: «Впервые в истории человеческая мысль стала непосредственной производительной силой». На наш взгляд, необходимо четко разделить понятия «информация» и «данные».

В-17.Особенности функционирования общества риска. Риск - это форма деятельности в условиях неопределенности при наличии возможности оценить вероятность ее результата. Риск есть не только деятельность, но и характеристика состояния личности, группы, общества.Риск, по мнению У. Бека, - это всеобъемлющая характеристика общества на определенном уровне его развития, которое после индустриального и постиндустриального этапов превращается в «общество риска». Суть «общества риска» состоит в том, что логика производства индустриального общества (накопление и распределение богатства) трансформируется в логику производства массового распространения рисков, порождаемых научнотехническими системамиПо мнению У. Бека, современный мир пока не вышел за рамки модерна, т.е. не перешел к постмодерну. Скорее, из классической, индустриальной стадии он развился в стадию общества риска, сохраняя при этом многие черты предшествующего развития.

В.- 20. О роли науки и образования в постиндустриальном об-ве. Постиндустриальное общество рассматривается Беллом как основанное на «игре между людьми», в которой на фоне машинной технологии поднимается технология интеллектуальная, основанная на информации. Центральной политической проблемой такого общества Д. Белл считает характер и формы государственнойподдержкинауки
Далеевсвоейкнигеонпишет:«Постиндустриальное общество основано на услугах, поэтому оно есть игра между людьми. Главное значение имеют уже не мускульная сила, энергия, а информация. Основным действующим лицом становится профессионал, потому что его опыт и образование позволяют ему отвечать всем требованиям, предъявляемым в постиндустриальном обществе. Если доиндустриальное общество определяется через количество товаров, обозначающих уровень жизни, то постиндустриальное общество определяется качеством жизни, измеряемым услугами и различными удобствами - здравоохранением, образованием, отдыхом и культурой». Д Белл: «Общественные знания - совокупность субординированных факторов или суждений, представляющих собой аргументированное утверждение или экспериментальный результат, которыйможетбытьпредандругимлюдям».
 

В- 21. Теория структурации Э.Гидденса как попытка преодоления… Энтони Гидденс, британский социолог, в течение уже нескольких лет пытается преодолеть разделение структуры и действия. Отправной пункт предлагаемой им парадигмы достаточно прост. Гидденс считает, что ни структура, ни действие не могут существовать независимо друг от друга. Социальные действия создают структуры, и только через социальные действия осуществляется воспроизводство структур. Для описания взаимодействия структур и социальных действий Гидденс использует термин `structuration` (структурация). Он обращает внимание на `двойственность структуры`, имея в виду, что структуры делают возможным социальное действие, а социальное действие создает эти же самые структуры. Это положение Гидденс иллюстрирует на примерах языка и речи. Язык - это структура, состоящая из правил общения, которая кажется независимой от любого индивида. Чтобы язык сохранился, на нем должны говорить и писать сообразно существующим правилам. Язык постепен-но изменяется. Появляются новые слова, забываются старые. Таким образом, люди своими действиями могут трансформи-ровать и воспроизводить структуры. В социальной жизни Гидденс различает два вида структур: `правила` и `ресурсы`. Под правилами имеются в виду процедуры, которым индиви-ды могут следовать в социальной жизни. Иногда интерпрета-ции этих правил обретают письменную форму - например, законы или бюрократические правила. Структурные правила могут воспроизводиться членами общества или меняться пу-тем создания новых образцов правил через иптеракцию, че-рез действия. Второй вид структуры - ресурсы - также воз-никает только в результате человеческой деятельности и мо-жет изменяться или поддерживаться людьми. Ресурсы могут быть локализированными или властными. `Локализирован-ные ресурсы` включают в себя полезные ископаемые, землю, инструменты производства и товары. По Гиддеису, эти ресур-сы ие существуют вне человеческой активности. Так, земля не является ресурсом до тех пор, пока ее кто-то не обрабатыва-ет. `Властные ресурсы` (нематериальные ресурсы) проявля-ются в способности одних индивидов доминировать над дру-гими, заставлять их выполнять свои желания, и в этом смысле люди становятся ресурсами, которые могут быть использованы другими людьми. `Властные ресурсы могут существовать лишь в том случае, если они воспроизводятся в процессе человечес-кой интеракции. Власть не является чем-то, что человек имеет, до тех пор, пока он ею действительно не пользуется`. 
Определив в общих чертах, что есть система, Гидденс пере-ходит к объяснению природы социальных систем, институтов. В его представлении социальная система - это образец соци-альных отношений, существующий в определенное время и в определенном пространстве. Такие институты, как государство или бюрократия, рассматриваются социологом как образцы поведения, существующие какой-то промежуток времени. Ввиду `двойственности структуры` системы и институты тесно связаны с деятельностью людей, которых Гидденс зача-стую называет `агентами`, подразумевая при этом их изна-чально активную позицию в обществе. По Гиддепсу, структура влияет на человеческое поведение благодаря знанию об об-ществе, которым располагают агенты. В обществе есть боль-шое количество `общего знания` о том, как вести себя и как поступать с вещами. Это позволяет агентам ориентироваться в повседневной жизни и оперировать с окружающими пред-метами. В своем поведении агенты используют знание правил общества, которые существуют в его структуре. Они также пользуются материальными и властными ресурсами, являю-щимися частями структуры общества. 
Гидденс полагает, что люди наделены стремлением к опре-деленной степени стабильности в социальной жизни. У них есть потребность в том, что он называет `онтологической безопас-ностью` или `уверенностью в том, что природа и социальный мир останутся такими, какие они есть`. Он предполагает, что это может быть связано с естественной заботой о физическом сохранении тела. По Гидденсу, `существование общего знания и потребность в онтологической безопасности способствует производству предписанных образцов в социальной жизни. Образцы поведения повторяются, и таким образом структуры общества, социальная система и институты воспроизводятся. Однако в этом процессе заключена всегда присутствующая возможность того, что общество может меняться. Агенты не должны вести себя так, как это делают другие, не обязательно они должны всегда и во всем действовать сообразно своим пре-жним установкам`. Люди постоянно думают, что они делают, и оценивают, достигаются ли их цели. Если они не достигаются, агенты могут начать вести себя иначе. Образцы взаимодействия при этом могут меняться, а с ними и социальная структура. Для социолога само понятие `агент` предполагает людей, способ-ных трансформировать окружающий их мир посредством своих действий, а также воспроизводить его, что, впрочем, не связано с обязательной трансформацией всего общества. 
В обществе поведение людей, по Гидденсу, безусловно, сдер-живается наличием властных отношений, ибо все социальные действия так или иначе связаны с этими отношениями. При этом он рассматривает власть как инструмент, с помощью которого люди-агенты могут изменить положение вещей или действия других людей (сдерживать их или ограничить их сво-боду). В то же время власть увеличивает свободу действий тех агентов, которые ею обладают, - то, что ограничивает од-ного, позволяет другому действовать более разнообразно. 
 

В-23. Парадигмы в социологии. Ввиду `двойственности структуры` системы и институты тесно связаны с деятельностью людей, которых Гидденс зача-стую называет `агентами`, подразумевая при этом их изна-чально активную позицию в обществе. По Гиддепсу, структура влияет на человеческое поведение благодаря знанию об об-ществе, которым располагают агенты. В обществе есть боль-шое количество `общего знания` о том, как вести себя и как поступать с вещами. Это позволяет агентам ориентироваться в повседневной жизни и оперировать с окружающими пред-метами. В своем поведении агенты используют знание правил общества, которые существуют в его структуре. Они также пользуются материальными и властными ресурсами, являю-щимися частямиструктурыобщества. Гидденс полагает, что люди наделены стремлением к опре-деленной степени стабильности в социальной жизни. У них есть потребность в том, что он называет `онтологической безопас-ностью` или `уверенностью в том, что природа и социальный мир останутся такими, какие они есть`. Он предполагает, что это может быть связано с естественной заботой о физическом сохранении тела. По Гидденсу, `существование общего знания и потребность в онтологической безопасности способствует производству предписанных образцов в социальной жизни. Образцы поведения повторяются, и таким образом структуры общества, социальная система и институты воспроизводятся. Однако в этом процессе заключена всегда присутствующая возможность того, что общество может меняться. Агенты не должны вести себя так, как это делают другие, не обязательно они должны всегда и во всем действовать сообразно своим пре-жним установкам`. Люди постоянно думают, что они делают, и оценивают, достигаются ли их цели. Если они не достигаются, агенты могут начать вести себя иначе. Образцы взаимодействия при этом могут меняться, а с ними и социальная структура. Для социолога само понятие `агент` предполагает людей, способ-ных трансформировать окружающий их мир посредством своих действий, а также воспроизводить его, что, впрочем, не связано с обязательной трансформацией всего общества. 
В обществе поведение людей, по Гидденсу, безусловно, сдер-живается наличием властных отношений, ибо все социальные действия так или иначе связаны с этими отношениями. При этом он рассматривает власть как инструмент, с помощью которого люди-агенты могут изменить положение вещей или действия других людей (сдерживать их или ограничить их сво-боду). В то же время власть увеличивает свободу действий тех агентов, которые ею обладают, - то, что ограничивает од-ного, позволяет другому действовать более разнообразно. 

В-24. Основные понятия теории Бурдье. Чтобы отойти от структуралистского и феноменологического подходов к изучению социальной реальности Бурдье вводит понятие агента в противоположность субъекту и индивиду. Он подчеркивает, что понятие “субъект” используется в широко распространенных представлениях о “моделях”, “структурах”, “правилах”, когда исследователь как бы встает на объективистскую точку зрения, видя в субъекте марионетку, которой управляет структура, и лишает его собственной активности. В этом случае субъект рассматривается как тот, кто реализует сознательную целенаправленную практику, подчиняясь определенному правилу. Агенты же у Бурдье “не являются автоматами, отлаженными как часы в соответствии с законами механики, которые им неведомы”. Агенты осуществляют стратегии - своеобразные системы практики, движимые целью, но не направляемые сознательно этой целью. Бурдье предлагает в качестве основы для объяснения практики агентов не теоретическую концепцию, построенную для того, чтобы представить эту практику “разумной” или, того хуже, “рациональной”, а описывает саму логику практики через такие ее феномены, как практическое чувство, габитус, стратегии поведения.Одним из базовых понятий социологической концепции Пьера Бурдье является понятие габитуса, позволяющее ему преодолеть ограниченность и поверхностность структурного подхода и излишний психологизм феноменологического. Габитус (habitus) - системы прочных приобретенных предрасположенностей (dispositions), структурированных структур, предназначенных для функционирования в качестве структурирующих структур, то есть в качестве принципов, которые порождают и организуют практики и представления, которые объективно приспособлены для достижения определенных результатов, но не предполагают сознательной нацеленности на эти результаты и не требуют особого мастерства. Проще говоря, габитус — это система диспозиций, порождающая и структурирующая практику агента и его представления. Habitus, продукт истории, производит индивидуальные и коллективные практики — опять историю — в соответствии со схемами, порождаемыми историей. Он обусловливает активное присутствие прошлого опыта, который, существуя в каждом организме в форме схем восприятия, мыслей и действия, гарантирует „правильность" практик и их постоянство во времени более надежно, чем все формальные правила и открыто выраженные нормы. Такая система предрасположенностей - то есть присутствующее в настоящем прошедшее, устремляющееся в будущее путем воспроизведения однообразно структурированных практик, внутренний закон, через который постоянно исполняется не сводимый к непосредственному принуждению закон внешних необходимостей, - есть принцип преемственности и регулярности. Он позволяет агенту спонтанно ориентироваться в социальном пространстве и реагировать более или менее адекватно на события и ситуации.Будучи продуктом некоторого типа объективной регулярности, habitus склонен порождать „резонные", „общепринятые" манеры поведения (и только их), которые возможны в пределах такой регулярности и которые с наибольшей вероятностью будут положительно санкционированы, поскольку они объективно приспособлены к логике, характерной для определенного поля деятельности, объективное будущее которого они предвосхищают.  то же время обычно исключает все „крайности", то есть все те поступки, которые санкционировались бы негативно, поскольку они несовместимы с объективными условиями. За этим стоит огромная работа по образованию и воспитанию в процессе социализации индивида, по усвоению им не только явно выраженных, но и невыраженных, подразумеваемых принципов поведения в определенных жизненных ситуациях. Интериоризация такого жизненного опыта, зачастую оставаясь неосознаваемой, приводит к формированию готовности и склонности агента реагировать, говорить, ощущать, думать определенным — тем, а не другим — способом. Габитус, таким образом, “есть продукт характерологических структур определенного класса условий существования, т. е.: экономической и социальной необходимости и семейных связей или, точнее, чисто семейных проявлений этой внешней необходимости (в форме разделения труда между полами, окружающих предметов, типа потребления, отношений между родителями, запретов, забот, моральных уроков, конфликтов, вкуса и т. п.)”.

В-25. А.Турен о программируемом обществе. Определяя для современной эпохи, называемой им "modernite", весьма значительный промежуток времени, охватывающий период с XVII по XX в. европейской истории, А. Турен полагает возможным выделить в ее рамках три существенно отличающиеся друг от друга стадии на основе характера соотношений индивида и общества, а точнее - индивида и власти, хотя экономическая составляющая также присутствует в его анализе. Первой стадией называется период, прошедший под знаком Просвещения и приведший в конечном счете к формированию буржуазных государств в Англии, Франции и Соединенных Штатах. С точки зрения экономиста данная стадия ознаменована становлением предпосылок индустриального общества, и не может не удивлять значение, отводимое автором не хозяйственным, и даже не социальным проблемам, а умственному и культурному развитию соответствующего периода. Безусловно, XVIII век ознаменован борьбой за установление царства Разума, но осознание его современниками в этом качестве еще не означает, что таковая была главной движущей силой эпохи. Как говорил в свое время Жозеф де Местр, стремиться и быть - не одно и то же, и это как нельзя лучше относится к проповедникам царства справедливости, устанавливавшим его на путях попрания естественных прав человека. Вторая стадия, которую А. Турен предпочитает называть "срединной" (moyenne modernite), но которую при этом с определенной условностью можно считать соответствующей индустриальному периоду, также характеризуется прежде всего с точки зрения господства идеи рациональности, допускавшей при этом культурную самобытность, обусловленную пределами национального государства. В конце XIX в., когда появились первые предпосылки к становлению новой, третьей стадии, "возник отрыв международного хозяйства от национального государства, что повлекло за собой разрушение модели общества, объединявшей в себе вселенную инструментальной рациональности и вселенную культурной идентичности.С таких позиций социолог подходит к проблеме нового общественного строя, который он называет не постиндустриальным, а "программируемым", используя также термины "наиболее современный социетарный тип" (р. 164-165) или "наиболее продвинутая форма современности". В результате его оценку этого общества нельзя не назвать весьма специфичной. С одной стороны, автор признает его отрицанием индустриального строя, отмечая, что "только в момент выхода из индустриального общества мы входим в наиболее продвинутый этап современности"; с другой стороны, он самым категорическим образом возражает всем теоретикам постиндустриализма, утверждая, что не новый, "технотронный", как его называет 3. Бжезинский, социум, а именно прежний, индустриальный строй в наибольшей степени определялся "технологиями и их профессиональными последствиями". В отличие от него, "наиболее современный социетарный тип является итогом решений, политик и программ, а не естественного равновесия" (р. 164-165), невозможного в условиях, когда "реальности" в прежнем понимании больше нет; есть только результаты научного воображения, политической воли и поисков доходов, а... полной "объективации" власти должным образом соответствует не менее полная "субъективация" индивидуума".Проанализируем весьма показательный отрывок, касающийся открывающихся исторических перспектив: "Уже много лет назад, - пишет он, - я определил создающееся ныне постиндустриальное общество как программируемое общество. И сейчас я воспользуюсь этим термином, так как он хорошо показывает, что наиболее современный социетарный (societal) тип является итогом решений, политик и программ, а не естественного равновесия. Невозможно понять возникновение современного представления о Субъекте, столь далекого от предыдущих, домодернистских, образов, если не осознавать его как единственно возможный ответ вездесущей власти тех, кто руководит переменами столь масштабными и столь стремительными, что не остается ни малейшего места для веры в естественный порядок вещей".