Проблема реабилитации детей с девиантным поведением

    3. Норма и патология

    В литературе о переходном возрасте часто  фигурирует понятие «трудный подросток». Но что значит — «трудный»? Для кого, чем и почему?

    «Надо остерегаться смешивать «хороший»  с «удобный...», — писал Януш Корчак. — Все современное воспитание направлено на то, чтобы ребенок был удобен, последовательно, шаг за шагом, стремятся усыпить, подавить, истребить все, что является волей и свободой ребенка, стойкостью его духа, силой его требований». «Трудный подросток» — подчас всего лишь неудобный для взрослых. Имея в виду эту предрасположенность взрослых к собственному психологическому удобству в отношениях с подростком, осторожнее будет начать с характеристики не самих подростков, а тех черт их поведения, которые нас заботят.

    Оценка  любого поведения всегда подразумевает  его сравнение с какой-то нормой, проблемное поведение часто называют девиантным, отклоняющимся. Девиантное поведение — это система поступков, отклоняющихся от общепринятой или подразумеваемой нормы, будь то нормы психического здоровья, права, культуры или морали.

    Девиантное  поведение подразделяется на две  большие категории. Во-первых, это  поведение, отклоняющееся от норм психического здоровья, подразумевающее наличие явной или скрытой психопатологии. Во-вторых, это антисоциальное поведение, нарушающее какие-то социальные и культурные нормы, особенно правовые. Когда такие поступки сравнительно незначительны, их называют правонарушениями, а когда серьезны и наказываются в уголовном порядке — преступлениями. Соответственно говорят о делинквентном (противоправном) и криминальном (преступном) поведении.

    Юношеский возраст вообще и ранняя юность в  особенности представляет собой группу повышенного риска. Почему?

    Во-первых, сказываются внутренние трудности  переходного возраста, начиная с психогормональных процессов и кончая перестройкой Я-концепции. Во-вторых, пограничность и неопределенность социального положения юношества. В-третьих, противоречия, обусловленные перестройкой механизмов социального контроля: детские формы контроля, основанные на соблюдении внешних норм и послушании взрослым, уже не действуют, а взрослые способы, предполагающие сознательную дисциплину и самоконтроль, еще не сложились или не окрепли.

   Как проявляется это в конкретных явлениях, с которыми приходится сталкиваться учителям и родителям?

    Алкоголизация (злоупотребление  алкоголем) и ранний алкоголизм. Эта опасность распространена у нас очень широко.  По данным одного выборочного опроса (Ф. С. Махов, 1982), спиртные напитки в VIII классе употребляли примерно 75 процентов, в IX — 80 процентов, в X — 95 процентов мальчиков. Это, конечно, не пьянство, но чем раньше ребенок приобщается к алкоголю, тем сильнее и устойчивее будет его потребность в нем.

    Особенность фармакологического воздействия алкоголя на психику заключается в том, что, с одной стороны, он, особенно в больших дозах, подавляет психическую активность, а с другой, особенно в малых дозах, стимулирует ее, снимая сознательное торможение и тем самым, давая выход подавленным желаниям и импульсам. Сравнительно-социологические и этнографические исследования пьянства выявили несколько закономерностей (М. Бэкон, 1981).

    1. Поскольку  опьянение  снижает  переживаемое  индивидом  чувство 
тревоги,    пьянство    чаще    встречается    там,    где    больше    социально- 
напряженных, конфликтных ситуаций.

2. Выпивка связана со специфическими формами социального контроля; 
   в одних случаях они является элементом каких-то обязательных ритуалов 
   («церемониальное пьянство»), а в других выступает как антинормативное 
   поведение, средство освобождения от внешнего контроля.
3. Основной мотив пьянства у мужчин — желание чувствовать себя и 
   казаться сильнее; пьяный старается привлечь внимание к себе, чаще ведет 
   себя агрессивно, нарушает нормы обычного поведения и т. д.

    4. Алкоголизм     часто     коренится     во     внутреннем     конфликте, 
обусловленном  стремлением личности  преодолеть тяготящее  ее чувство 
зависимости. Это имеет свои социально-педагогические предпосылки. Если 
строгость воспитания и дефицит эмоционального тепла в раннем детстве 
сменяются затем установкой на самостоятельность и личные достижения, 
человеку трудно совместить эти противоречивые установки. Это вызывает 
чувство   зависимости,   мотивационный   конфликт,   находящий   временное 
разрешение в алкогольном опьянении, создающем иллюзию свободы (Г. 
Барри, 1976).

    Что способствует алкоголизации подростков и юношей? Выпивая, подросток стремится погасить характерное для него состояние тревожности и одновременно — избавиться от избыточного самоконтроля и застенчивости. Важную роль играют также стремление к экспериментированию и особенно нормы юношеской субкультуры, в которой выпивка традиционно считается одним из признаков мужественности и взрослости. И само собой разумеется, действует отрицательный пример родителей.

Наркотизм (употребление наркотиков) и подростковая наркомания.

Эту проблему у  нас долго замалчивали, хотя она  чрезвычайно серьезна.

   Если  говорить о здоровье подростков, начинать надо с курения. По выборочным данным ЦНИИ санитарного просвещения, среди московских десятиклассников курят 62 процента юношей и 16 процентов девушек, причем каждый шестой курящий выкуривает более 20 сигарет в день и каждый второй — от 10 до 20 (А. Бойко, 1984). Растет и употребление наркотиков и их различных заменителей. Конечно, само по себе употребление наркотика не обязательно делает человека наркоманом. Существуют разные уровни наркотизации (А. Е. Личко, 1983):

1) единичное или редкое употребление наркотиков;

2. многократное  их  употребление  (в  англоязычной  литературе  это 
   называют «злоупотреблением наркотиками»), но без признаков психической 
   или физиологической зависимости;
3. наркомания   I   стадии,   когда   уже   сформировалась   психическая 
   зависимость, поиск наркотика ради получения приятных ощущений, но еще 
   нет физической зависимости и прекращение приема наркотика не вызывает 
   мучительных ощущений абстиненции;
4. наркомания II стадии, когда сложилась физическая зависимость от 
   наркотика и поиск его направлен уже не столько на то, чтобы вызвать 
   эйфорию, сколько на то, чтобы избежать мучений абстиненции;

    5) наркомания   III   стадии   —   полная   физическая   и   психическая 
деградация.

    Первые  две стадии развития обратимы; по мнению П. Нобла (1970), только 20 процентов подростков, относящихся ко второму из указанных уровней, в будущем становятся настоящими наркоманами. Однако степень риска зависит также от возраста, в котором начинается употребление наркотика, и от характера наркотического средства (к опиатам привыкают вдвое быстрее, чем к транквилизаторам).

   Как и пьянство, подростковый наркотизм  связан с психическим экспериментированием, поиском новых, необычных ощущений и переживаний. По наблюдениям врачей-наркологов, две трети молодых людей впервые приобщаются к наркотическим веществам из любопытства, желания узнать, что «там», за гранью запретного. Иногда первую дозу навязывают обманом, под видом сигареты или напитка. Вместе с тем это групповое явление, связанное с подражанием старшим и влиянием группы. До 90 процентов наркоманов начинают употреблять наркотики в компаниях сверстников, собирающихся в определенных местах. У них есть специфический жаргон, и мы его назовем, чтобы учитель знал, о чем говорят подчас ученики: «план», «дурь»— гашиш, «косяк»— папироса с гашишем, «кода»— кодеин, «марфа»— морфий, «колеса»— таблетки, «стекло»— ампулы, «машина»— шприц, «сесть на иглу»— начать внутривенные вливания, «кайф»— эйфория, «ломка»— абстиненция, «дыра»— источник снабжения наркотиком и т. п. Есть у наркоманов и стереотипы поведения. Школа большей частью об этом не знает и на соответствующие симптомы не обращает должного внимания.

   Помимо  вреда для здоровья наркотизм  почти неизбежно означает вовлечение подростка в криминальную субкультуру, где приобретаются наркотики, а затем он и сам начинает совершать все более серьезные правонарушения. 

   Агрессивное поведение. Жестокость и агрессивность всегда были характерными чертами группового поведения подростков и юношей. Такие фильмы, как «Чучело» и «Игры для детей школьного возраста», только привлекли внимание взрослых к фактам, которые все они прекрасно знали, но пытались забыть. Это и жестокое внутригрупповое соперничество, борьба за власть, борьба (зачастую без правил) за сферы влияния между разными группами подростков, и так называемая «немотивированная агрессия», направленная часто на совершенно невинных, посторонних людей.

   Трое 16—17-летних подвыпивших юнцов остановили на улице тихого 13-летнего мальчика, отобрали у него деньги, а потом затащили в подвал, избили до потери сознания и нанесли тяжкие увечья. А перетаскивать бесчувственное тело мальчика им помогали, ни о чем не спрашивая, три девочки-восьмиклассницы, их подруги. Откуда такое берется?

   Подростковая  агрессия — чаще всего следствие  общей озлобленности и пониженного самоуважения в результате пережитых жизненных неудач и несправедливостей (бросил отец, плохие отметки в школе, отчислили из спорт-секции и т. п.). Изощренную жестокость нередко проявляют также жертвы гиперопеки, избалованные маменькины сынки, не имевшие в детстве возможности свободно экспериментировать и отвечать за свои поступки; жестокость для них — своеобразный сплав мести, самоутверждения и одновременно самопроверки: меня все считают слабым, а я вот что могу!

    Подростковые  и юношеские акты вандализма и жестокости, как правило, совершаются сообща, в группе. Роль каждого в отдельности при этом как бы стирается, личная моральная ответственность устраняется. Совместно совершаемые антисоциальные действия укрепляют чувство групповой солидарности, доходящее в момент действия до состояния эйфории, которую потом, когда возбуждение проходит, сами подростки ничем не могут объяснить. 

    Суицидальное  поведение. Проблема юношеских самоубийств многие годы была у нас под запретом. Поэтому среди неспециалистов распространены два ошибочных мнения: 1) что самоубийства вообще и юношеские в особенности совершают только психически больные, ненормальные люди и 2) что именно юношеский возраст, в силу его кризисного, почти психопатологического характера, дает максимальный процент самоубийства. На самом деле подростки и юноши совершают самоубийства реже, чем лица старших возрастов. Но по сравнению с детским возрастом, когда сознательных самоубийств практически не бывает, их рост после 13 лет кажется огромным; во Франции в группе 15—19-летних самоубийство является четвертой, а в США — третьей по статистической значимости причиной смерти (после транспортных происшествий, насильственной смерти и рака). Причем в большинстве стран, где ведется статистика, за последние 30 лет количество юношеских самоубийств заметно возросло, в то время как среди взрослых показатели суицидов в значительной степени остались прежними (К. Хоутен, 1986).

    У подростков значительно чаще, чем  среди взрослых, наблюдается так  называемый «эффект Вертера»— самоубийство под влиянием чьего-либо примера (в свое время опубликование гетевского «Вертера» вызвало волну самоубийств среди немецкой молодежи).

    Следует иметь в виду, что количество суицидальных попыток многократно превышает количество осуществленных самоубийств. У взрослых они предположительно соотносятся как 6 или 10 к 1, а у подростков как 50:1 или даже 100:1. Поскольку большинство суицидальных попыток остаются неизвестными, многие специалисты считают даже эти цифры заниженными.

    Среди подростков, обследованных А. Е. Личко (1983), 32 процента суицидальных попыток приходится на долю 17-летних, 31 процент— 16-летних, 21 процент—15-летних, 12 процентов—14-летних и 4 процента — 12—13-летних. Юноши совершают самоубийства как минимум вдвое чаще девушек; хотя девушки предпринимают такие попытки гораздо чаще, многие из них имеют демонстративный характер. Неудачные суицидальные попытки большей частью не повторяются; хотя 10 процентов мальчиков и 3 процента девочек от 10 до 20 лет, совершивших неудачные суицидальные попытки, в течение ближайших двух лет все-таки покончили с собой (Г. Отто 1972).

   Какие психологические проблемы стоят  за юношескими самоубийствами?

   В психологических экспериментах  не раз было показано, что у некоторых людей любая неудача вызывает непроизвольные мысли о смерти. Влечение к смерти, фрейдовский «Танатос»— не что иное, как попытка разрешить жизненные трудности путем ухода из самой жизни. Для юношеского возраста это особенно характерно.

   Разумеется, воображаемое и реальное самоубийство — вещи разные. «Приходя к мысли о самоубийстве, ставят крест на себе, отворачиваются от прошлого, объявляют себя банкротом, а свои воспоминания недействительными. Эти воспоминания уже не могут дотянуться до человека, спасти и поддержать его. Непрерывность внутреннего существования нарушена, личность кончилась. Может быть, в заключение убивают себя не из верности принятому решению, а из нестерпимости этой тоски, неведомо кому принадлежащей, этого страдания в отсутствие страдающего, этого пустого, не заполненного продолжающейся жизнью ожидания». Б. Пастернак имеет здесь в виду зрелых людей, чья жизнь сложилась настолько трагически, что они не нашли из нее другого выхода, — В. Маяковского, С. Есенина, М. Цветаеву, П. Яшвили, А. Фадеева.

    Существует  также психологический тип личности, для которого характерна устойчивая установка, склонность к уходу из конфликтных стрессовых ситуаций, вплоть до самой последней.