Драма А. Н. Островского «Гроза»

В образе Катерины он видит  воплощение «русской живой натуры». Катерина предпочитает умереть, чем  жить в неволе.

«...Конец этот кажется  нам отрадным, - пишет критик, - легко  понять почему: в нем дан страшный вызов самодурной силе, он говорит  ей, что уже нельзя идти дальше, нельзя долее жить с се насильственными, мертвящими началами. В Катерине видим  мы протест против кабановских понятий  о нравственности, протест, доведенный до конца, провозглашенный и под  домашней пыткой, и над бездной, в  которую бросилась бедная женщина. Она не хочет мириться, не хочет  пользоваться жалким прозябанием, которое  ей дают в обмен за ее живую душу...»  В образе Катерины, по мнению Добролюбова, воплотилась «великая народная идея» - идея освобождения. Критик считал образ  Катерины близким «к положению и  к сердцу каждого порядочного  человека в нашем обществе».

 

 

2.2 «Гроза» —  драма или трагедия?

 

 

Сразу можно сказать, что однозначного ответа на этот вопрос быть не может. Безусловно, в произведении «Гроза» присутствуют как элементы драматического, так и трагического; таким образом, надо определить, каких больше. Можно предлажить разбить всю пьесу на пять частей (по действиям), для каждой определить преобладающее начало путем сравнения с определениями, затем сравнить получившийся результат с общим впечатлением от «Грозы» и постараться дать какой-либо ответ на вопрос о принадлежности произведения «Гроза» к драматическому или трагическому жанру. Определения такие: трагедия — это жанровая форма, для которой характерны острый конфликт, непримиримые столкновения действующих лиц, их поступков и стремлений, затягивающийся узел противоречий, разрешаемых лишь роковым усилием героев, разрубающих затянувшийся узел. Драма — это пьеса с острым конфликтом, который, однако, в отличие от трагического не столь возвышен, обычен и так или иначе разрешим. 

Давайте в начале определим смысл названия пьесы, так как автор выбирает многозначное название для неё. По названию мы не можем определить драма или трагедия, зато природное явление (гроза) как нельзя лучше раскрывает социальное столкновение.

Природное явление	Социальное столкновение
Гроза как природное явление становится фоном, на котором разворачивается  финальная сцена пьесы.	Столкновение убеждений консервативно  настроенных представителей более старшего поколения со стремлением к свободе, возможности выбора молодых героев пьесы.
Гроза как обещание мучений на том  свете за грехи - «гиена огненная».	Нравственные проблемы: ♦ проблема человеческого  достоинства; ♦ проблема сохранения личности в условиях деспотизма и морального угнетения; ♦ проблема честности, справедливости и способности сделать выбор.
Автор, поставив перед читателем вопрос: можно ли сохранить нравственность, честность в условиях города Калинова, всем ходом пьесы отвечает, что это невозможно.

 

Итак, первое действие. Думаю, никто не будет спорить  с тем, что в нем элементов  драмы куда больше, чем элементов  трагедии, которых, возможно, нет совсем. Например, мне кажется, что все-таки уже появляется тонкий оттенок трагизма в седьмом и десятом явлениях, когда Катерина говорит о своем  предчувствии близкой смерти. Еще  можно отметить элемент комического, что больше характерно для драмы, нежели для трагедии. Вообще же первое действие во многом играет роль экспозиции, в нем ни одно из начал еще не выражено ярко.

Мы еще не знаем, как дальше будет развиваться  личная драма у героев, но ясно можем увидеть, что столкновение просто неизбежно. Мне кажется, Катерина в этом действии ведёт себя пассивно. Но ее молчание как-то настораживает, у читателей возникает предчувствие какой-то беды. Но первое представление о Катерине мы получаем раньше, чем она появляется на сцене. Борис Григорьевич признается Кулигину в любви к Катерине. В следующей сцене мы видим Катерину рядом с Кабанихой, Тихоном и Варварой: ее молчаливая реакция на «урок» Кабанихи детям говорит о полнейшей психологической несовместимости ее со своим мужем и свекровью. Мне кажется, она не может любить мужа: в ее молчании при наставлений Кабанихи Тихону мы вместе с ней переживаем досаду и жалость к Тихону. Мы чувствуем: быть беде, если Катерина ответит на любовь Бориса Григорьевича.

Во втором действии очень хорошо видны черты драмы. Глубоко драматичны сцена прощания Катерины с Тихоном и заключительный монолог Катерины. Уже велико напряжение внутренней жизни героев, события сгущаются. Определяется любовный конфликт, теперь ему быть непременно. Все это потому, что второе действие приходится на «развитие действия».

Но пока еще драматургом  даны лишь предпосылки к столкновению, а прямого повода пока нет, то есть мы пока не видим такого события, которое  бы обострило отношения героев и  дало бы новое направление жизни  в доме Кабановых. Центральной сценой этого действия является прощание Катерины с своим мужем перед его  отъездом. Тихон не соглашается взять  Катерину вместе с собой, а на её вопрос: «Да неужели же ты разлюбил меня?» — Тихон обрушивает на нее, желающую любви и сочувствия, все свои обиды и недовольство на жизнь. 
Эта сцена и история с ключом является завязкой конфликта, суть которого заключается в том, что напряжение сил души Катерины, обреченной в доме Кабановых на полнейшее одиночество, на унизительное положение человека, достоинство которого грубо принижается, достигло предела, «Будь что будет, а я Бориса увижу! Ах, кабы ночь поскорее!..»

Следующее действие — драма в чистом виде. На него приходится, так сказать, «первая кульминация» — свидание Катерины с Борисом, Но нет еще столкновения между героями, нет препятствия, мешающего осуществлению заветного желания Катерины. То есть нет и элементов трагедии.

Действие четвертое, на мой взгляд, уже трагично (или  точнее — трагедийно). Возможно, это  не безусловно, но, во всяком случае, уже  появляется неразрешимое противоречие между страстным желанием и невозможностью его осуществления. Кроме того, поднимаются  внутренние противоречия, и все это  до того мучительно, что главная  героиня не в силах это вынести (и появляется сцена покаяния Катерины, полная трагизма). 
Душевное сомнения Катерины, собственная оценка Катериной своего поступка как «преступления» — причины, побудившие ее к признанию. В те дни, когда Тихон был в отъезде, Катерина жила без оглядки, не боясь ни чьего суда: ни людского, ни божьего. С приездом Тихона внешне ничего не поменялось в ее положении: на замок ее не заперли, как она боялась, возможность увидеться с Борисом осталась. Но она больше не ищет этих встреч, даже боится их. Катерина переживает сильное душевное сомнение, расценив свой поступок как преступление. Гроза, пророчество сумасшедшей барыни, картина страшного суда, которую она видит на стенах галереи,— все это доводит ее до отчаяния. И в таком состоянии она прилюдно признается своему мужу в совершённом ею грехе. 
И трагическое пятое действие. Узел неразрешимых противоречий героиня разрубает своим роковым поступком. Но, однако, все выглядит иначе, если считать Катерину слабохарактерной. Тогда получается, что несчастная женщина, не имея сил противостоять обстоятельствам и не будучи в состоянии выносить удары судьбы, кончает жизнь самоубийством, тем самым отказываясь от борьбы за свое счастье. Это, конечно, печально, но не трагично — нет высокой идеи.

Вот так я постаралась подвести к следующей мысли: определение произведения «Гроза» как драмы или трагедии зависит от того, считать Катерину с сильным или слабым характером. Ведь «Гроза» большетрагедия, чем драма, в случае, если последние ее действия трагичны. А для трагедии, по определению, требуется сильный характер. То есть допустим, по Добролюбову, «Грозу» можно назвать трагедией, а вот, по Писареву,— совершенно невозможно.

И еще один момент, не менее значительный. Если признать Катерину сильной личностью, то определение  жанровой принадлежности произведения «Гроза» зависит и от того, насколько трагичной считать развязку. Что она трагична, это понятно, но вопрос: «Насколько?» — требует ответа. Еще неизвестно, было бы лучше Катерине остаться живой, и еще: если Катерина — светлое явление, которое принесло пользу, осветив, пусть на короткое время, «темное царство» и дав импульс к изменению окружающей жизни, то и развязка оказывается не столь безысходной.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.3 Конфликт и расстановка действующих лиц в «Грозе»

 

«Общественный сад на высоком  берегу Волги; за Волгой сельский вид» - такой ремаркой Островский открывает  «Грозу». Как Москва в его представлении  не замыкается Камер-Коллежским валом, так и Калинов не ограничивается общественным садом. Внутреннее пространство сцены обставлено скупо: «две скамейки и несколько кустов» на гладкой  высоте. Действие русской трагедии возносится над волжской ширью, распахивается  па всероссийский сельский простор, ему сразу же придается общенациональный масштаб, поэтическая окрыленность: «Не может укрыться град, в верху горы стоя».

В устах Кулигина звучит песня «Среди долины ровныя» - эпиграф, поэтическое зерно «Грозы». Это  песня о трагичности добра  и красоты: чем богаче духовно, чем  высокогорнее нравственно человек, тем меньше у него внешних опор, тем драматичнее его существование.

В песне, которая у зрителя  буквально на слуху, уже предвосхищается  судьба героини с ее человеческой неприкаянностью («Где ж сердцем  отдохнуть могу, Когда гроза взойдет?»), с ее тщетными стремлениями найти  поддержку и опору в окружающем мире («Куда мне, бедной, деться? За кого мне ухватиться?»).

Песня с первых страниц  входит в «Грозу» и сразу же выносит факты и характеры  трагедии на общенародный песенный простор. За судьбой Катерины - судьба героини  народной песни, непокорной молодой  снохи, отданной за немилого «чуженина» в «чужедальную сторонушку», что  «не сахаром посыпана, не медом  полита». Сгущая общенациональное содержание, Островский прибегает к поэтической  условности, убирает излишние социально-бытовые  мотивировки. Отсутствие их в «Грозе»  нередко ставили в упрек драматургу. «Почему родные, так по-видимому любившие Катерину, выдали ее в семью  Кабановых?» - спрашивал, например, А. И. Незеленов и утверждал: «Поэт, к  сожалению, оставил все это в  драме неясным». Сожаление напрасное: перед нами поэтический прием, типичный для народной песни. Характеры героев «Грозы», не теряя своей социальной окрашенности, поднимаются на необходимую  в трагедии общенародную поэтическую  волну.

Песенная основа ощутима  не только в характерах Катерины, Кудряша  и Варвары. Речь всех персонажей «Грозы»  эстетически приподнята, очищена от купеческого жаргона, от бытовой приземленности языка «Своих людей...» или трилогии о Бальзаминове. Даже в брани Дикого: «Провались ты! Я с тобой и говорить-то не хочу, с езуитом», «Что ты, татарин, что ли?» - слышится комически сниженный отзвук русского богатырства, борьбы с «неверными», «латинцами» или татарами. В бытовой тип купца-самодура вплетаются иронически обыгранные Островским общенациональные мотивы. То же и с Кабановой: сквозь облик суровой и деспотичной купчихи проглядывает национальный тип злой, сварливой свекрови. Поэтична фигура механика-самоучки Кулнгина, органически усвоившего просветительскую культуру XVIII века от Ломоносова до Державина.

В «Грозе» жизнь схватывается в остро конфликтных моментах, герои находятся под высоким  поэтическим напряжением, чувства  и страсти достигают максимального  накала, читатель и зритель проникаются  ощущением чрезмерной полноты жизни. «Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса! Кудряш! Вот, братец ты мой, пятьдесят лет я каждый день гляжу  на Волгу и все наглядеться  не могу», - в захлебывающихся от восторга словах Кулигина настораживает  туго натянутая поэтическая струпа. Еще мгновение - и, кажется, не выдержит его душа опьяняющей красоты бытия.

Люди «Грозы» живут  в особом состоянии мира - кризисном, катастрофическом. Лопнули пружины, сдерживающие старый порядок, и взбудораженный быт заходил ходуном. Первое действие вводит нас в предгрозовую атмосферу  жизни. Внешне пока все обстоит благополучно, но сдерживающие силы слишком непрочны: их временное торжество лишь усиливает  напряженность. Она сгущается к  концу первого действия; даже природа, как в песне, откликается на это  надвигающейся на Калинов грозой.

В поведении всех героев «Грозы» есть некий «безудерж»: чрезмерность отрицания одних сторон бытия  порождает чрезмерность утверждения  других. В кулигинском культе красоты  есть сила и энергия, но это красота, отделенная от жизненной прозы, и  подчеркнуто противопоставленная  ей. Тут, в Калинове, - темнота и  невежество, там, в божьем мире, - красота  и гармония. Воспаряя над калиновским  царством, просветитель Кулнгин теряет духовную власть над ним. В его  обличениях много горькой правды, но мало жизненной полноты и действенной  силы: «Мне уж и так, сударь, за мою  болтовню достается; да не могу, люблю  разговор рассыпать!» Кулигинская  просвещенность и связанная с  нею нравственная щепетильность («С него, что ль, пример брать! Лучше  уж стерпеть») на деле превращаются в  попустительство, в оправдание собственной  робости и смирения (при встречах с Диким Кулигин один учтиво снимает  шапку).

Кудряш равнодушен к восторгам  Кулигина не только вследствие типично  народного недоверия к чрезмерным эмоциональным излияниям. Волжская вольница, волжское раздолье - часть  собственной его души, естественная и нераздельная. Подняться над  нею Кудряш не может, в этом и слабость его и его сила. Самодур Дикой  для Кулнгина грозен и неуправляем, а для Калиновского «лихача-кудрявича» Дикой всего лишь «озорник»: «Это он вам страшен-то, а я с ним  разговаривать умею». Кудряш «слов  рассыпать» не любит, да и не умеет. Но он готов при случае «выучить»  Дикого делом: «Вчетвером этак, впятером в переулке где-нибудь поговорили бы с ним с глазу на глаз, так  он бы шелковый сделался... Жаль, что  дочери-то у пего подростки, больших-то ни одной нет... Я б его уважил. Больно лих я на девок-то!»