Образ Африки в творчестве Н.С. Гумилева

      О деревнях с кумирами древними,

  Что  смеются улыбкой недоброй,

        И о львах, что стоят над  деревнями

                                         И хвостом ударяют о ребра… [14, с. 385]

           После посещения Африки были написаны сборник «Шатер», статья «Африканское искусство», поэма «Мик», стихотворения, которые вошли в сборник «Огненный столп», «Чужое небо».

          Таким образом, можно выделим основные причины обращения Н.С. Гумилева к африканской теме. Во-первых, морские флибустьеры, мотивы и рано возникшая и через всю жизнь, пронесенная страсть к путешествиям и странствиям. Во-вторых, соотнесенность с судьбою Артюра Рембо. Но самой главной причиной является то, что Н. Гумилев был «неисправимым» романтиком, пронесшим через всю жизнь преданность своей музе – Музе дальних странствий. Между тем никто из русских поэтов не воспел, как он, Африку, не передал так зримо и необычайно рельефно ее неповторимый колорит.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава II. Образ Африки в творчестве Н.С. Гумилева

§ 1. Геокультурный образ Африки в «Африканском дневнике»

Н. Гумилева 

          Важное место в раскрытии темы Африки занимает описание быта и нравов жителей этого континента. Гумилев посещал черный континент не только в качестве поэта, но и в качестве ученого – этнографа. Не зря его произведения об Африке за их этнографическую точность называют «путеводителем» по Африке, а сборник стихотворений «Шатер» - называю учебником «географии в стихах». Поэт отмечал: «Я пишу географию в стихах.… Самая поэтическая наука, а из нее делают какой-то сухой гербарий…» [16, с. 532]. В ходе своих путешествий  Гумилев собирал различный материал о жизни жителей Африки (бытовая утварь, одежда, орудия труда и др.), записывал песни и легенды, отражающие обычаи и нравы туземцев.

           Наиболее подробное описание жизни аборигенов можно обнаружить в африканском дневнике.

            Судьба дневника Гумилёва, в котором он описал свое третье путешествие в Африку, загадочна и интересна. Этнографические коллекции, привезенные Гумилёвым в Россию в 1913 году, давно и подробно описаны, известны и письма его из путешествия, в государственных архивах и частных собраниях хранится немало материалов, связанных с африканскими приключениями, опубликованы стихи и рассказ «Африканская охота». Что же касается дневника, то он, казалось, исчез бесследно в бурях войн и революций.

             Недавно известный советский ученый-историк Лев Николаевич Гумилёв сообщил, что «Африканский дневник» его отца хранится у О. Н. Высотского, младшего сына поэта.

           «Африканский дневник» Н. Гумилёва находился ранее у его матери в усадьбе Слепнево, при переезде семьи в город Бежецк, как предполагает О. Н. Высотский, часть листов была потеряна. Сохранилась тетрадь объемом в 28 страниц, исписанная очень мелким почерком. Это, видимо, первая часть большой рукописи, посвященная путешествию по Абиссинии (так тогда именовалась Эфиопия), своеобразный «Абиссинский дневник». Возможно, будет найдена и другая часть дневника, которая несколько десятилетий назад была в поле зрения исследователей и о которой упоминает Анна Андреевна Ахматова. К современному владельцу дневник попал в 1951 году от сводной сестры Н. С. Гумилёва А. С. Сверчковой. В дневнике есть эпизод «Ловля акулы», опубликованный самим Гумилёвым в журнале «Нива» и вошедший в рассказ «Африканская охота». Об этом фрагменте Гумилёв писал Ахматовой из Джибути: «Мой дневник идет успешно, и я пишу его так, чтобы прямо можно было печатать. В Джидде с парохода поймали акулу: это было действительно зрелище. Оно заняло две страницы дневника». Так как в сохранившейся тетради есть именно эти две страницы, мы можем с уверенностью утверждать, что перед нами часть того самого «Африканского дневника» Гумилёва, который он не успел напечатать, вернувшись из экспедиции 1913 года.

            Дневник начинается с описания подготовки экспедиции и пути  следования от Одессы до морского порта Джибути (первая глава). Рассказ о быте и нравах начинается со второй главы: с прибытия в порт Джибути.

            Гумилев пытается показать характерные черты жителей той или иной страны, города, племени. Из этих подробностей складывается многоликий портрет Африки. Так, например, поэт описывает хараритов: «Собственно харариты живут только в городе и выходят работать в сады, где растет кофе и чад (дерево с опьяняющими листьями), остальное пространство с пастбищами и полями дурро и маиса еще в XYI веке занято галласами, коту, т.е. земледельцами» [16, с. 281]. Больше всего сведений мы находим о племени сомали: «…сомалийцы в этой местности (Дире-Дауа) очень опасны, бросают из засады копья в проходящих, частью из озорства, частью потому, что по их обычаю жениться может только убивший человека. Но на вооруженного они никогда не нападают…» [16, с. 268]. Далее мы еще не раз встречаемся с этим племенем: «…это племя считается одним из самых свирепых и лукавых во всей восточной Африке. Они нападают обыкновенно ночью и вырезают всех без исключения. Проводникам из этого племени довериться нельзя» [16, с. 266].

           Кроме воинственности Гумилев также отмечает их способности к искусству: «Сомалийцы обнаруживают известный вкус в выборе орнаментов для своих щитов и кувшинов, в выделке ожерелий и браслетов, они даже являются творцами моды среди окружающих племен, но в поэтическом вдохновении им отказано. Их песни, нескладные по замыслу, бедные образами, ничто по сравнению с величавой простотой абиссинских песен и нежных лиризмом галласских» [16, с. 266]. В дневнике много заметок о племени абиссинцев: «Абиссинцы славятся своей быстроногостью, и здесь общее правило, что на большом расстоянии пешеход всегда обгонит конного» [16, с. 273].

       Поэт подмечает любовь этого  народа к судебным тяжбам: «абиссинцы  очень любят судиться, и почти  каждая ссора кончается традиционным  приглашением во имя Менелика, явится в суд» [16, с. 272]   и приводит пример одного судебного дела. Суть разбирательства состояла в том, что абиссинец взял у араба мула, чтобы куда-то проехать, и мул издох. Араб требовал уплаты, а абиссинец доказывал, что мул был больной. Попутно Гумилев показывает ход судебного заседания: «На террасе дома, выходящей на довольно обширный двор, сидел, поджав под себя ноги, статный абиссинец, главный судья, окруженный помощниками и просто друзьями. Шагах в пяти перед ним на земле лежало бревно, за которое не должны были переступать тяжущиеся даже в пылу защиты или обвинения» [16, с. 272]. Гумилев отмечает, что судиться в Абиссинии – очень трудная вещь: «Обыкновенно выигрывает то, кто заранее сделает лучший подарок судье, а как можно узнать, сколько дал противник? Дать же слишком много тоже невыгодно» [16, с. 272].

            Очень много подробностей Гумилев узнавал из личных бесед с жителями Африки. В городе Джибути к нему в гостиницу приходили сомалийцы племени Исса, и он записывал их песни. От них же Гумилев узнал, что «…это племя имеет своего короля Гуссейна, который живет в деревне Харауа, в трехстах километрах к юго-западу от Джибути; что оно находится в постоянной вражде с живущими на севере от них данакилями и, увы, всегда побеждаемо последними» [17, с. 266]. Вообще Гумилев много уделяет внимания описанию соседских отношений племен: «И европейцы, и абиссинцы, и галласы, точно сговорившись, ненавидят хараритов. Европейцы за вероломство и продажность, абиссинцы за лень и слабость, ненависть галласов, результат многовековой борьбы, имеет даже мистический оттенок». Сыну ангелов, не носящему рубашки, не следует входить в дома черных хараритов» - поется в их песенке, и обыкновенно они исполняют этот завет» [17, с. 282-283]. Гумилев объясняет это положение хараритов не их каким-то негативными чертами, а «заслугами» соседей: «…их несчастье, что им приходилось жить среди рыцарей-абиссинцев, трудолюбивых галласов и благородных арабов Йемена»  [17, с. 283].  Как мы видим из приведенных выше примеров, Гумилев на сопоставлении одного племени другому показывал своеобразие каждого. Это говорит о том, что он очень хорошо знал быт и нравы туземцев.

            Также Гумилев отмечает виды деятельности, которыми занимается местное население: «Важные толстые индусы в ослепительно белых рубашках под халатами и в шелковых шапочках блином продают шелковые шитые золотом одежды, кривые сабли в красных сафьяновых ножнах, кинжалы с серебряной чеканкой и восточные всевозможные украшения, так ласкающие глаза. Пробегают Йеменские рабы, тоже торговцы, ног главным образом комиссионеры. Сомалийцы, искусные в различного рода рукоделиях, тут же на земле плетут циновки, приготовляют по мерке сандалии. Абиссинцы с ружьями за плечами ходят без дела с независимым видом. Они завоеватели, им работать неприлично» [17, с. 271]. 

           Большой интерес Гумилев проявляет к религиозным представлениям туземцев. При встрече с одним из племен Гумилев узнает, «что в нескольких днях пути от него (Джибути) есть еще люди, поклоняющиеся черным камням; большинство же правоверные мусульмане» [17, с. 266].  Так поэт описывает хараритов: «очень начитаны, отлично знают Коран и арабскую литературу, но особенной религиозностью не отличаются» [17, с. 283].

            Таким образом, можно говорить о том, что в Африке одновременно сосуществуют разные вероисповедания (фетишизм, анимизм, культ предков, колдовство и др.), но все более многочисленными становятся такие религии, как православие, ислам, индуизм, и другие. Это напрямую связано с целью колонизации. Закономерен тот факт, что эти религии в большей степени распространены в поселениях, расположенных близ железных дорог и морских портов, а внутри материка туземцы придерживаются традиционных верований: «Европейцами исследована лишь небольшая часть страны, именно та, по которой проходит железная дорога, что справа и слева от нее – тайна» [17, с. 267].

           Африка – страна таинственная, колдовская. Каждый из народов Африки имеет свои обычаи и легенды. Например, воины племени абиссинцев верят в то, что после смерти душа человека переходит в другое состояние.

            У каждого из племени существуют свои духи – заступники. Абиссинцы верят в дух Лесов, который оберегает их от врагов и диких животных. Также жители Африки верят в то, что у всех зверей есть свои цари, обладающие определенной властью.

           Помимо реально существующих животных абиссинцы верят в некое существо, своим видом похожее на уже указывавшееся выше создание, охраняющее врата в преисподнюю.

            Н.С. Гумилев обращает внимание на обычаи аборигенов преподносить подарки людям, имеющим власть в государстве. Так, Н.С. Гумилев приводит подобный пример, когда его знакомого назначают генеральным консулом Аддис-Абебы: «…по обычаю все приходили с подарками. Турки-садоводы приносили овощи и плоды, арабы – баранов и кур. Вожди полунезависимых сомалийских племен присылали спрашивать, что он хочет, льва, слона, табун лошадей или десяток страусовых кож, снятых вместе со всеми перьями. И только сирийцы, одетые в пиджаки и корчащие европейцев, приходили с развязным видом и пустыми руками» [17, с. 278].

            Кроме того, Н.С. Гумилев описывает уклад жизни африканских городов и подмечает их сходство с древними сказочными городами: «Узкие улицы, которые то подымаются, то спускаются ступенями, тяжелые деревянные двери, площади, полные галдящим людом в белых одеждах, суд, тут же на площади, - все это полно прелести старых сказок» [17, с. 274].

           Джибути, Дире-Дауа, Харар. Эти три города были воротами в Абиссию. Интересны наблюдения Н. Гумилева над теми переменами, которые он видел в знакомых ему местах.

           Гавань и городок Джибути, где Н. Гумилев сошел на африканскую землю. «…Джибути лежит на африканском берегу Аденского залива к югу от Обока, на краю Таджуркской бухты. На большинстве географических карт обозначен только Обок, но он потерял теперь всякое значение, в нем живет лишь один упрямый европеец, и моряки не без основания говорят, что его «съела» Джибути. За Джибути – будущее» [20, с. 207].

            Прогноз Н. Гумилева сбылся. К тому времени была уже построена железная дорога, ведущая в Абиссинию. К услугам населения и проезжающих уже были кафе. Но поезда ходили только два раза в неделю, да и то нерегулярно; проливные дожди размывали полотно. Кафе – всего два.

           Жизнь Джибути очень патриархальна. «… Люблю этот городок, - писал Н. Гумилев, - его мирную и ясную жизнь. От 12 до 4 часов пополудни улицы кажутся вымершими, все двери закрыты, изредка, как сонная муха, проплетется какой-нибудь сомалиец. В эти часы принято спать так же, как у нас ночью…» [20, с. 207].

          Н. Гумилев высказывал лишь одно опасение за будущее Джибути. «…Жаль, что ею владеют только французы, которые обыкновенно очень небрежно относятся к своим колониям и думают, что исполнили свой долг, если послали туда несколько чиновников, совершенно чуждых стране и не любящих ее…» [20, с. 209].

            Н. Гумилев обратил внимание и на быстрый рост городка Дире-Дауа, через который шел путь до порта Джибути к центральной области Абиссинии. «…Дире-Дауа очень выросла тогда за те три года, пока я ее не видел, особенно ее европейская часть. Я помню время, когда в ней было всего две улицы, теперь их с десяток. Есть сады с цветами, просторные кафе.… В «туземной» части города «можно бродить целый день, не соскучусь. В двух больших лавках, принадлежащих богатым индусам, Джиоважди и Мохамет-Али, шелковые шитые золотом одежды, кривые сабли в красных сафьяновых ножках, кинжалы с серебряной чеканкой и восточные всевозможные украшения, так ласкающие глаза. Их продают важные толстые индусы в ослепительно белых рубашках под халатами и в шелковых шапочках блином…» [20, с. 209].