Женские образы в лирике Владимира Владимировича Маяковского. Автобиографичность произведений поэта

В других источниках говорится, что между Маяковским и Марией было существенное препятствие; это было одно из тех препятствий, которые порождались общественной жизнью того времени, социальными условиями и которые были основаны на неравенстве людей, господстве материальных расчетов или обывательских предрассудков. В поэме «Облако в штанах» этому дано краткое объяснение словами самой Марии:

Вошла

ты,

резкая, как «нате!»,

муча перчатки замш,

сказала:

«Знаете —

я выхожу замуж»41.

Тематически поэму «Облако в штанах» можно назвать поэмой о любви поэта, об искренности человеческих отношений. Эта любовь сталкивается с ложью социальных и нравственных законов буржуазного общества. Но любовная драма здесь становится лишь частным выражением общего социального конфликта. И снова звучит в поэме мотив страданий человека в капиталистическом мире, но звучит он по-иному, чем ранее. Только в единстве с людьми автор осознает ту силу, которая позволяет ему принять вызов буржуазно-мещанского мира.

Говоря о художественных средствах и приемах, используемых Маяковским в поэме, хочется выделить гиперболу. Гипербола — вообще излюбленный прием Маяковского. Она приобретает у него самый различный характер, пронизывает лирику и эпос. Любовь и ненависть, притяжение и отталкивание, презрение и восторг подчеркивает и усиливает поэт гиперболой.

В теме любви гипербола играет ту же роль. «Пожар сердца» перерастает в «стоглазое зарево», сметающее косные уюты сытых. Слово поэта перерастает в страстный вопль в века:

           Трясущимся  людям

           в  квартирное тихо

           стоглазое  зарево рвется с пристани.

           Крик  последний, —

           ты  хоть

           о  том, что горю, в столетия выстони!42

«Так — при помощи гиперболы — с предельной наглядностью противопоставлены любовь-громада лирического героя и собственническая пошлость «любвишки» сытых. И пошлость эта кровно ненавистна поэту не только как «спальная лирика», «варево из любвей и соловьев». Она ненавистна ему, прежде всего, как страшное бытовое явление. Особенно же зло издевается поэт над тем собственническим уродством, за которым скрывается купля-продажа человеческих чувств.

Сытые не понимают, что единственный эквивалент любви — ответное чувство, открытое сердце. Для них это сделка, любовью торгуют, ее крадут. Так украдена и Мария, уже, впрочем, сама зараженная тем же отношением к жизни».43

В сжатой, тонко лексически подчеркнутой детали это выявлено с замечательной силой: как только Мария находит «мужа», она сразу становится чужой, резкой до грубости. Всем своим поведением она как бы говорит: «сделка совершена, и вы больше не нужны».

Подводя итог, можно определить образ Марии как дамы, испорченной и погубленной буржуазным мирозданием.

Уже в прологе пресыщенности героинь «ангельской лиги» противопоставляется чувство, «бешенное от мяса». В самой поэме, в патетическом признании Марии, поэт говорит не традиционно-нежные слова, а резкую, оголенную правду:

          Мария!

          Поэт  сонеты поет Тиане,

          а я —

          весь  из мяса,

          человек  весь — 

          тело  твое просто прошу,

          как  просят христиане —

          «хлеб  наш насущный 

          даждь  нам днесь!» 44

 «Вместе с тем сила любви  человека Маяковского, ее кровная  связанность с жестокой и трудной жизнью естественно предстают не в модно-традиционной орнаментовке храмов, звезд, серафимов, нимф, теплящихся лампадок или ресторанного «шика».45 Своеобразными сравнениями и деталями любовь связывается с конкретной обстановкой, с эпохой, с трудом героя.

И прежде всего, как у поэта, образ любимой ассоциируется с самым дорогим и трудным для него — с муками творчества46:

          Мария!

          Имя твое я боюсь забыть, как поэт боится забыть

         какое-то в муках ночей

          рожденное слово... 47

Ту же подчеркнутую автобиографичность находим и в поэме «Про это», которая занимает особое место в творчестве В.Маяковского. Как указал К.М.Комаров в статье «Текстуализация телесности в поэме «Про это», это произведение – пример единства поэта и его творения. Ведь в каждом эпизоде лироэпического сюжета прослеживается фигура автора.  Лиля Брик так охарактеризовала период работы Маяковского над поэмой: «Он присылал мне письма, записки, рисунки и писал поэму про все это — поэму о любви, о быте, — о том, о чем он приказал себе думать два месяца. Впереди была цель — кончить поэму, встретиться, жить вместе по-новому. Он писал день и ночь, писал болью, разлукой, острым отвращением к обывательщине…»48

Именно лихорадочное состояние великого лирика в период работы над поэмой является основной художественной стратегией и движущей силой развертывания сюжета. В этом произведении автор и лирический герой, как никогда, близки друг другу:

Он и она баллада моя,

не страшно нов я,

  страшно то, что он это я

  и то, что она — моя49

Вся вступительная глава поэмы с вопросом-названием «Про что – про это?» – доказательство неотвратимой всеобщности любви, отраженной в жизни каждого человека. Начинается вступление спокойно, как будто оно фиксирует нечто привычное, обыденное:

В этой теме, и личной

и мелкой, перепетой не раз

и не пять, я кружил поэтической белкой

и хочу кружиться опять.50

Поэма "Про это" – это прежде всего произведение о том быте и тех жизненных перипетиях, которые искажали проявление искренних переживаний и чувств, тем самым опошляя их. Ведь именно быт, по мнению Маяковского, делал из людей мещан. Признание личных мотивов самим автором в произведении указывает на общность раскрытых здесь чувств автора и лирического героя. Когда же художник Родченко оформил это произведение фотомонтажами, ее реальная основа стала более отчетливо видна. На обложке книги был дан портрет Л.Ю.Брик. Но при этом, в самом начале поэмы Маяковский делает акцент на всеобщность любовной темы, обозначает ее шестью точками, рифмуя со словом "лбов", говорит о великой силе чувства, которому подвластен абсолютно каждый человек. И вот тема любви коснулась и самого Маяковского:

Эта тема пришла,

остальные оттерла

и одна

безраздельно стала близка.

Эта тема ножом подступила к горлу.

Молотобоец!

От сердца к вискам.

Эта тема день истемнила, в темень

колотись — велела — строчками лбов.

  Имя

этой

теме:

...... !51

Маяковский написал «Про это» «по личным мотивам об общем быте». Именно в этих словах ключ к пониманию лиро-эпической природы поэмы. Личные мотивы – это пережитое, испытанное, автобиографическое. Таким образом, Маяковский создает в поэме не автобиографический сюжет, скорее всего, это своеобразный рисунок пережитых им чувств. Самоуничижение и самопокаяние – сквозные мотивы не только второй главы, но и всей поэмы.

Поэма «Про это» вышла в свет именно в тот период, когда получили распространение идеи свободной любви и ликвидации семьи. В обществе и в литературе разгорался конфликт между любовью плотской, бездуховной и искажающей человеческие отношения и любовью одухотворенной и высокой. В этот момент многие поэты воспевали любовь чистую и возвышающую. И Маяковский ощутил какую-то дисгармонию в своих чувствах. Он закрывается от своей любимой на два месяца в комнате, дабы разобраться в своих мыслях и переживаниях. Так появляется на свет поэма «Про это» – своеобразный крик души поэта.

Заглянув в себя, Маяковский ощутил в себе всепоглощающий огонь любви, любви, которая не знала пощады, любви, на которую он обречен, и ему нет спасения. Не встретив такой же силы ответной страсти от своей возлюбленной Лилии Брик, поэт не может преодолеть в себе инерцию быта, который разрушает все.

Семья и дом, родные и близкие люди – все казалось помехой для любви Маяковского. Все, что раньше грело и тешило. Сейчас же на ласку он отвечает резкостью: «Так что ж?! Любовь заменяете чаем? Любовь заменяете штопкой носков?».

Характерный гиперболизм Маяковского в этой поэме рушит все связи, кроме одной. Его связи с любимой. Силу чувства способен понять только тот человек, который вровень ему богатством души. Маяковский берет всю вину за несостоявшиеся счастье на себя и на быт, на мещанские пороки. При этом как благородный мужчина он оберегает имя и честь своей любимой женщины:

— Смотри,

даже здесь, дорогая,

стихами, громя обыденщины жуть,

имя любимое оберегая,

тебя

в проклятьях моих

обхожу.52

И здесь чувство вины приобретает характер всеобщности: «За всех расплачусь». Маяковский постоянно обращается к изображению быта, который разрушает все возвышенное, дабы сказать: ненавижу все, «что в нас ушедшим рабьим вбито».

В последней главе поэмы «Про это» Маяковский приходит к выводу, что любовь, о которой он так мечтает, возможна только при коммунизме, при полной свободе от быта и предрассудков, при слиянии личного счастья с общечеловеческим. Именно в конце поэмы предстает идеальный образ жизни, идеал любви, который наступит в тридцатом веке:

Чтоб не было любви — служанки

замужеств,

похоти, 

хлебов.

Постели прокляв,

встав с лежанки,

чтоб всей вселенной шла любовь.

Чтоб день,

который горем старящ,

не христарадничать, моля.

Чтоб вся

на первый крик:

— Товарищ! —

оборачивалась земля.

Чтоб жить

не в жертву дома дырам.

Чтоб мог 

в родне

отныне 

стать

отец

по крайней мере миром,

землей по крайней мере — мать.53

Несмотря на оптимистическую концовку, поэма не всеми была принята как произведение, утверждающее идеал жизни и любви.

Не менее автобиографично и стихотворение В.Маяковского «Письмо Татьяне Яковлевой», где поэт конкретно указывает на адресата, тем самым делая его более искренним. Встретив в Париже молодую привлекательную женщину— Татьяну Яковлеву, поэт буквально с первого взгляда в нее влюбился и сделал ей предложение уехать обратно с ним в Советский Союз. Между ними была долгая переписка. Одно из своих писем В.Маяковский написал в стихах.

Первое, что бросается в глаза при чтении строк этого любовного послания, это отсутствие характерных для Маяковского гипербол и метафор. Оно настолько наполнено искренностью и доверием, что звучит как исповедь лирического героя. «Письмо…» обращено главным образом к Татьяне Яковлевой, и поэт во что бы то ни стало, стремится быть понятым любимой, готов «… про этот важный вечер / рассказать по-человечьи».

Всего лишь несколько строчек «Письма…» Маяковского рисуют перед нами образ Татьяны Яковлевой – с красивыми внешними чертами и богатым внутренним миром. Возлюбленная поэта «длинноногая» и что более удивительно и важно – она ему «ростом вровень». Имея в виду рост не только физический, но и духовный, Маяковский указывает на то, что именно эта ее черта – залог понимания между ними. Не случайно он просит Татьяну Яковлеву встать с ним «рядом, с бровью в брови», перед важным разговором. Она не «любая самочка», изукрашенная шелками, которая не может разжечь пламя страсти в сердце поэта. Татьяне Яковлевой через многое пришлось пройти, прежде чем она поселилась в Париже. Поэт взывает к ней, к ее памяти:

Не тебе, в снега и в тиф

 шедшей этими ногами,

 здесь на ласки выдать  их 

  в ужины с нефтяниками.54

Все произведение разделено на две части, в которых изображаются и противопоставляются два абсолютно разных, но таких важных для поэта, мира – Париж и Советский Союз.

Париж предстает перед читателем как город любви, роскоши и наслаждений, неприемлемых для поэта: «Я не люблю парижскую любовь». Густонаселенный город кажется вымершим уже в «пять часов», но в нем, в отличие от Советского Союза, есть и «самочки» в шелках, и «ужины с нефтяниками». Совсем другой была жизнь в Советской России: «… на плечах заплаты, / их чахотка лижет вздохом», потому что «ста мильонам было плохо».

В стихотворении «Письмо Татьяне Яковлевой» в голосе лирического героя органично сливаются личное и гражданское. Интимное лирическое «я» в начале стихотворения переходит в общественное «мы» там, где поэт начинает говорить о Родине: «Я не сам, а я ревную / за Советскую Россию».

Тема ревности, которая проходит через все стихотворение, тесно связана с его «гражданским» планом. «Письмо Татьяне Яковлевой» можно считать своеобразным письмом о сущности ревности. При этом лирическому герою Маяковского ревность несвойственна, у него на сердце «радость неиссыхаемая» – любовь, как главный закон жизни и мироздания. «Личную» ревность поэт изображает вселенским катаклизмом:

В черном небе молний поступь,

гром ругней в небесной драме, —