«Процесс Сократа» гражданская позиция в контексте становления античной личности

Итак, Сократ оказывается  пророком добродетели. Но для того, чтобы стать пророком, человек  должен сделать себя служителем высшей истины. И Сократ сделал это. Следуя греческой традиции он называл себя служителем Муз ( Plat., Phaed. 60e ), а также служителем Аполлона ( Plat., Apol. 85b ). Это выводит нас на теологические основания его позиции, о чем следует сказать хоть пару слов, чтобы прояснить суть дела. Даже если отбросить все данные Платона о религии Сократа⁵⁹ – чтобы не смешать случайно его собственную метафизику с верой его учителя – у нас остаются весьма убедительные свидетельства Ксенофота. В его «Воспоминаниях» Сократ не только периодически обращается к некой невидимой, но всесильной и абсолютной сущности, обозначаемой им то как «бог», то как «божество», но и напрямую доказывает существование божественного промысла, управляющего вселенной ( Xen. Memor. I, 6, 10; 4, 4 – 18; IV, 3, 1 – 14  ). Здесь не место углубляться в детальный анализ данных свидетельств, но уже с первого взгляда понятно, что они вполне созвучны той метафизике, которую мы находим в платоновских диалогах. Нет сомнений, Платон внес много нового в метафизику Сократа, создав на ее базе свою собственную, но ясно и то, что он не мог приписать учителю метафизику как таковую, если бы ее не вообще было, он мог ее только развить и дополнить⁶⁰. Именно метафизика была источником вдохновения для Сократа и основанием для его моральной философии⁶¹. Иными словами, мировоззрение Сократа было насквозь религиозным и теоцентричным.  Собственно говоря, без религиозной составляющей мы ничего не можем понять о феномене Сократа – ни его нравственную позицию, ни его образ жизни, ни конечно же, смерть⁶².

Кстати, образ жизни в  данном контексте имеет принципиальное значение, т.к. Сократ постулировал нестяжание и воздержанность как основной принцип  жизни добродетельного человека. Но если интеллектуальной деятельностью, как он считал, должны заниматься только добродетельные люди, то принцип бескорыстия  тем самым становится также фундаментальным  принципом творчества. Сам Сократ жил в бедности, в полном соответствии со своими убеждениями. На вопрос о стоимости своего имущества он ответил, что его цена составит не больше пяти мин ( Xen. Oeck., 2, 3 ), а на суде он заявил, что может заплатить штрафа максимум на одну мину ( Plat., Apol. 33 b ). О его бедности и скромных запросах ходили легенды, намного пережившие его время ( Diog. Laert. II, 5, 24, 25, 35 ). Неудивительно, что первый упрек Антифонта ему состоит именно в бедности, причем такой, что даже для раба она была бы несносной ( Xen. Memor., I, 6, 2 – 3 ). Сократ отвечает ему целой речью в защиту скромного образа жизни ( Ibid., 5 – 10 ). А в другой беседе с одним богачом он уже в наступательном тоне хвалит бедность, противопоставляя ее богатству ( Xen. Oeck., 2, 2 – 9 ). Как Платон, так и Ксенофонт, оба свидетельствуют о том, что тема воздержанности была близка Сократу и часто становилась предметом обсуждения в его беседах, включая и защитную речь на суде, где он даже бравировал своей бедностью ( Xen. Memor., I, 5, 1 – 5; III, 14, 2 – 7; IV, 5, 1 – 12; Plat., Apol, 31b – c, 38 b; Gorg. 507 a, e. etc. ). Благодаря своей воздержанности Сократ приобрел удивительную закалку и был способен обходиться минимальными потребностями и переносить всяческие лишения, всегда сохраняя спокойствие духа ( Xen. Memor., I, 2, 1sqq; I, 3, 5 sq; Plat. Symp., 220a – b ).

Таким образом, бедность Сократа  была не случайным явлением, но его  принципиальной и осознанной жизненной  позицией⁶³. Как сказано, воздержанность была для него основой добродетели, а следовательно, и творчества. В результате, образ жизни и творческий принцип оказываются у него нераздельно слиты. И в этом позиция Сократа явилась революционной, идущей вразрез с господствующей тенденцией и самим духом времени. В эпоху, когда большинство увлеклось погоней за деньгами и «евростандартами», нашелся вдруг один чудак, который бросил открытый вызов господствовавшим ценностям. Выбрав радикально «несовременный» образ жизни он сознательно встал в оппозицию к обществу и поставил себя в положение аутсайдера. Естественно, что из- за  этого ему приходилось выдерживать колоссальный натиск со стороны окружающего мира. Отголоски этой борьбы отразились в текстах. Помимо Антифонта в бедности его упрекали и другие софисты. Так, например, в «Горгии» они проповедуют власть силы и богатства, а заодно с издевкой советуют Сократу бросить пустые философские разглагольствования и брать пример с сильных, знаменитых и богатых ( Plat., Gorg. 483a ff, 486c). Он же в ответ им говорит о воздержанности и о том, что счастье заключается не в деньгах, а в справедливости и т.д. ( Ibid., 470e, 491e ). Легко представить, что таких нападок было гораздо больше, и не только со стороны образованных софистов…Но это была его добровольная плата за свободу, которую он обрел в себе.

Понятно, что для удержания  столь необычной и чуждой окружающему  миру позиции Сократ должен был обладать колоссальными духовными силами. В текстах мы легко находим  их источник – это его вера. Отвечая  Антифонту он так объясняет свой базовый принцип: «не иметь никаких  потребностей есть свойство божества, а иметь потребности минимальные  – значит быть очень близким к  божеству» ( Xen., Memor. I, 6, 10 ). Тем самым его образ жизни получает метафизическое обоснование. Круг замыкается: вера Сократа в метафизическую истину формирует его мировоззрение, она же задает ему базовые ценности, определяет его образ жизни, а главное, дает ему смысл этой жизни, он же и смысл творчества, который заключается в служении добродетели, т.е., идеалу, т.е., божеству, т.е., той самой метафизической истине, которую он полагает источником своей веры. С предельной ясностью это выражено в «Апологии» у Платона – там Сократ открыто заявляет, что он всю свою сознательную жизнь служит богу ( Plat., Apol. 21e, 23c, 29d, 30a;также: Phaed., 85b ). Благодаря этому он полагает себя обладающим истиной ( Plat., Gorg. 472b, 526d ) и становится пророком на службе у истины. Служение это состоит в том, что он, забросив домашние дела и не заботясь о богатстве, славе, карьере и всем том, о чем заботится большинство, но занимаясь вместо этого философией, старается принести пользу своим согражданам ( Plat., Apol. 29d  – 30b, 36b – d; Gorg. 526d ). Он убежден, что делать это ему поручено богом, а значит, занимаясь философией и беседуя с людьми, он выполняет божественную миссию ( Plat., Apol. 33e ).

Интеллектуальное творчество Сократа воплощалось в его  новых идеях и смыслах, которые  он творил в своих беседах с  людьми. Поэтому он сам о себе сказал, что вел свои разговоры  только ради высшего блага ( prov” to; bevltiston ) и никогда – ради угождения или удовольствия, как софисты ( Plat., Gorg. 521e). Идея служения, как мы видели, была ненова для греческой культуры, но Сократ наполнил ее новым содержанием, подняв на небывалую высоту. У него смысл жизни и смысл творчества полностью совпали в его новой концепции служения людям, божеству, истине. В этом он действительно был, с одной стороны, греческим традиционалистом, а с другой стороны, новатором, открывшим новые горизонты, невидимые пока его согражданам⁶⁴. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                          Заключение  

Сократ был цельным  человеком, для которого собственная  жизнь была философской проблемой, а важнейшим из проблем философии  был вопрос о смысле жизни и  смерти. Не отделяя философии от действительности, от всех прочих сторон деятельности, он еще меньше повинен  в каком бы то ни было расчленении  самой философии. Его мировоззрение  было столь же цельным, земным, жизненным, столь же полным и глубоким выражением духовной жизни и античного мира. Этот человек хотел понять и оценить жизнь. Вот, по-видимому, его роковая миссия, то назначение, без которого немыслима была бы ни  дальнейшая античная жизнь, ни годы и века последующей культуры.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                           Историография

Образ Сократа – мыслителя  был положен в основу многих произведений литературы и искусства, начиная  с диалогов Платона и кончая памфлетом  современного писателя Костаса Варналиса  « Подлинная апология Сократа», произведениями русского ваятеля Антокольского, советского скульптора Коненкова, пьесой российского  драматурга Радзинского «Беседы  с Сократом».

Началось изучение темы и  жизни Сократа с Платона. Именно он, его ученик и друг, первым изложил  мысли и диалоги с Сократом в книге «Апология Сократа»(392) – первым законченном и дошедшим до нас текстом, где Платон пишет о проблеме несовместимости индивидуальной добродетели и существующего государственного устройства.

Среди антиковедов и специалистов, изучающих тему Сократа, также является Ксенофонт Афинский, который написал «Воспоминания о Сократе» в 4 книгах.  Целью Ксенофонта было реабилитировать Сократа в общественном мнении и доказать, что он был казнен несправедливо. 

Этой апологетической  цели Ксенофонт старается достигнуть двумя способами: отрицательным  и положительным. Как обыкновенно  бывает в судебных речах, так и  в этом сочинении Ксенофонт сперва доказывает несостоятельность обвинений, предъявленных Сократу противной  стороной, будто он был вредным  для государства человеком, а  затем приводит факты из жизни  и учения Сократа, свидетельствующие  о том, что он был полезным членом общества. Первая часть, – собственно защита, – очень коротка: она заключается  в двух первых главах первой книги; всю остальную часть сочинения, начиная с третьей главы первой книги, занимает вторая часть, в которой  излагаются преимущественно беседы Сократа с разными лицами на разные темы. Ввиду того что эта вторая часть во много раз больше первой, все сочинение названо в подлиннике "Άπομνεμονεύματα", что буквально  значит "рассказы по памяти о достойных  упоминания вещах"; может быть, это  название дано даже не автором, а кем-либо в более поздние времена. На самом  деле, ввиду основной цели сочинения, правильнее было бы озаглавить его "Апология (т. е. защита) Сократа", как и озаглавлено другое, меньшее сочинение Ксенофонта, посвященное той же цели. Мы теперь называем первое сочинение по большей части латинским словом "Меморабилии" (т. е. достойные упоминания вещи).

Беседы Сократа изложены Ксенофонтом не в систематическом  порядке, т. е. не представляют собою систематического свода учения Сократа; но группировка их по темам до некоторой степени все-таки проведена. С I 3 до II 1 трактуются преимущественно темы о благочестии, воздержности, хвастовстве. С II 2 до II 10 речь идет о благодарности и обязанностях по отношению к родным и друзьям. Таким образом, первые две книги посвящены темам о добродетелях и обязанностях, касающихся всех людей. В III книге приведены беседы Сократа с разными лицами об их занятиях, ремеслах, искусствах (военное дело, государственное управление, определение понятий в диалектике, живопись, скульптура, искусство любви) и о некоторых случаях в практической жизни (например, о неполучении ответа на приветствие, о несоблюдении хорошего тона за обедом). В IV книге (за исключением главы 4, содержащей разговор Сократа с софистом Гиппием о справедливости) представлен образ действий Сократа по отношению к разного рода юношам. В последней главе IV книги – заключение, резюмирующее все свойства Сократа.

Порядок бесед, как я сказал, нельзя назвать систематическим. Но в сумме получается довольно цельный  очерк философии Сократа. Мы видим, что он был занят исключительно  нравственной философией, этикой, и  в "Воспоминаниях" даны ответы на все главные вопросы этики. Древние  делили этику на три части: 1) учение о благах и о высшем благе, 2) учение о добродетелях, 3) учение об обязанностях.

I. Благо, к которому  должен стремиться человек, по  учению Сократа у Ксенофонта, есть полезное; а полезное –  то, что служит к достижению  цели (IV 6, 9). Поэтому нет абсолютного  блага, а есть только благо  относительное, – полезное к  тому, для чего оно полезно.  Таким образом, что для одного  полезно, для другого может  быть вредно. Высшая цель, к которой  человек должен стремиться, есть  счастье жизни. Следовательно,  благо есть то, что полезно  для достижения этой высшей  цели, счастья жизни, и высшее  благо есть счастье жизни. Но  это счастье заключается не  во внешних благах, а в таких  благах, которые человек приобретает  себе трудом, деятельностью. Телесное  здоровье составляет также долю  счастья, потому что без него  не может быть духовного здоровья. Чем меньше человек зависит  от внешних предметов, тем больше  он подобен божеству.

Блага, сумма которых составляет высшее благо, т. е. счастье жизни, упоминаются следующие:

1) Хорошее здоровье и  телесные силы, потому что они  содействуют нравственной жизни.  Надо заниматься гимнастическими  упражнениями, потому что они  укрепляют не только тело, но  и душу (III 12).

2) Духовное здоровье, умственные  способности и все способности  души (III 12, 6).

3) Искусства и науки,  потому что они очень полезны  для хорошей и счастливой жизни;  однако заниматься ими надо  лишь до того предела, пока  они полезны для жизни, а  занятие предметами, далекими от  жизни и скрытыми от глаз  человека, бесполезны и отвлекают  нас от изучения полезных вещей  (IV 7).

4) Дружба – тоже ценное  и полезное благо. Но она  может быть только между хорошими  людьми. Она возникает в нас  от восхищения добродетелью другого;  это восхищение внушает нам  благожелательность и старание  привязать к себе друга благодеяниями  разного рода. Основа дружбы –  правдивость. Поэтому самый краткий  и верный путь к дружбе –  стараться быть такими, какими  мы хотим казаться другу (II 4; 5; 6).

5) Согласие между родителями, детьми и братьями, потому что  они созданы божеством для  взаимной помощи (II 2; 3).

6) Гражданская община  или государство, потому что,  если оно благоустроено, то  обеспечивает всем гражданам  великие выгоды (III 7).

II. Для достижения благ, на которых зиждется счастье,  мы должны украшать душу добродетелью, т. е. такою силою, при помощи которой мы можем усвоить себе блага, доставляющие счастье. Чтобы представить яснее образ добродетели, древние философы разлагали добродетель на четыре главные части (основные добродетели): мудрость, храбрость, справедливость, воздержность (или самообладание). Сократ принимал только три основных добродетели: воздержность (или самообладание), храбрость и справедливость, а мудрость он не считал за отдельную добродетель. Мудрость, т. е. знание, как различать хорошее или дурное (или, по Сократу, полезное и вредное) и как первое применять, а второго избегать, он отождествлял с добродетелью вообще, так что храбрость, справедливость и воздержность (самообладание) суть только части мудрости (III 9, 1-5). Поэтому мудрый – тот, кто познал хорошее (полезное) и согласно этому направляет жизнь, потому что, кто познал хорошее (полезное), тот будет всегда делать то, что находится в согласии с хорошим (полезным). Что совершается добродетельным образом, т. е. воздержно, справедливо и храбро, то хорошо и полезно; что противоположно добродетели, – дурно и вредно. Кто познал добродетели, будет поступать добродетельно; кто не познал их, тот, если бы даже и хотел, не может поступать добродетельно. Таким образом, знание (хорошего и дурного) и действие (хорошее или дурное) неразделимы (III 9, 5).