Шпаргалка по "Философии"

Великий предводитель на небо, Зевс, на крылатой колеснице едет первым, все  упорядочивая и обо всем заботясь. За ним следует воинство богов  и гениев, выстроенное в одиннадцать  отрядов; одна только Гестия не покидает дома богов, а из остальных все главные боги, что входят в число двенадцати, предводительствуют каждый порученным ему строем.

В пределах неба есть много блаженных  зрелищ и путей, которыми движется счастливый род богов; каждый из них свершает свое, а [за ними] следует всегда тот, кто хочет и может, - ведь зависть  чужда сонму богов.

Отправляясь на праздничный пир, они  поднимаются к вершине но краю поднебесного сюда, и уже там их колесницы, не теряющие равновесия и хорошо управляемые, легко совершают путь; зато овальные двигаются с трудом, потому что конь, причастный злу, всей тяжестью тянет к земле и удручает своего возничего, если тот плохо его вырастил. От этого душе приходится мучиться и крайне напрягаться.

Души, называемые бессмертными, когда  достигнут вершины, выходят наружу и останавливаются на небесном хребте; они стоят, небесный свод несет их в круговом движении, и они созерцают то, что за пределами неба.

Занебесную область по воспел никто из здешних поэтов, да никогда и не воспоет но достоинству. Она же вот какова: эту область занимает бесцветная, без очертании, неосязаемая сущность, подлинно существующая, зримая лишь кормчему души - уму; на нее-то и направлен истинный род знания.

Мысль бога питается умом и чистым знанием, как и мысль всякой души, которая стремится воспринять надлежащее, узрев [подлинное] бытие, хотя бы и ненадолго, ценит его, питается созерцанием  истины и блаженствует, пока небесный свод не перенесет се по кругу опять  на то же место. При этом кругообороте она созерцает самое справедливость, созерцает рассудительность, созерцает  знание - не то знание, которому присуще  возникновение и которое как  иное находится в ином, называемом нами сейчас существующим, но подлинное  знание, содержащееся в подлинном  бытии. Насладившись созерцанием всего  того, что есть подлинное бытие, душа снова спускается во внутреннюю область  неба и приходит домой. По ее возвращении  возничий ставит коней к яслям, задает им амброзии и вдобавок поит нектаром.

Такова жизнь богов. Что же до остальных душ, то у той, которая  всего лучше последовала богу и уподобилась ему, голова возничего  поднимается в занебесную область и несется в круговом движении по небесному своду; но ей не дают покоя кони, и она с трудом созерцает бытие. Другая душа то поднимается, то опускается - кони рвут так сильно, что она одно видит, а другое нет. Вслед за ними остальные души жадно стремятся кверху, но это им не под силу, и они носятся по кругу в глубине, топчут друг друга, напирают, пытаясь опередить одна другую. И вот возникает смятение, борьба, от напряжения их бросает в пот. Возничим с ними не справиться, многие калечатся, у многих часто ломаются крылья. Несмотря на крайние усилия, всем им не достичь созерцания [подлинного] бытия, и, отойдя, они довольствуются мнимым пропитанием. Но ради чего так стараются узреть поле истины, увидеть, где оно? Да ведь как раз там, на лугах, пастбище с для лучшей стороны души, а природа крыла, поднимающего душу, этим и питается. Закон же Адрастеи таков: душа, ставшая спутницей бога и увидевшая хоть частицу истины, будет благополучна вплоть до следующего кругооборота, и, если она в состоянии совершать это всегда, она всегда будет невредимой. Когда же она не будет в силах сопутствовать и видеть, но, постигнутая какой-нибудь случайностью, исполнится забвения и зла и отяжелеет, а отяжелев, утратит крылья и падет на землю, тогда есть закон, чтобы при первом рождении но вселялась она ни в какое животное. Душа, видевшая всего больше, попадает в плод будущего поклонника мудрости и красоты или человека, преданного Музам и любви; вторая за ней - в плод царя, соблюдающего законы, в человека воинственного или способного управлять; третья - в плод государственного деятеля, хозяина, добытчика; четвертая - в плод человека, усердно занимающегося упражнением или врачеванием тела; пятая по порядку будет вести жизнь прорицателя или человека, причастного к таинствам; шестой пристанет подвизаться в поэзии или другой какой-либо области подражания; седьмой - быть ремесленником или земледельцем; восьмая будет софистом или демагогом; девятая - тираном. Во всех этих призваниях тот, кто проживет, соблюдая справедливости получит лучшую долю, а кто ее нарушит - худшую.

Но туда, откуда она пришла, никакая  душа не воз вращается в продолжение  десяти тысяч лет - ведь она не окрылится  раньше этого сроке, за исключением  души человека, искренне возлюбившего мудрость или сочетавшего любовь к ней с влюбленностью в  юношей: эти души окрыляются за три  тысячелетних круговорота, если три  раза подряд изберут для себя такой  образ жизни, и на трехтысячный год  отходят. Остальные же по окончании своей первой жизни подвергаются суду, а после приговора суда одни отбывают наказание, сошедши в подземные темницы, другая же, кого Дике облегчила от груза и подняла в некую область неба, ведут жизнь соответственно той, какую они прожили в человеческом образе. На тысячный год и те и другие являются, чтобы получить себе новый удел и выбрать себе вторую жизнь - кто какую захочет. Тут человеческая душа может получить и жизнь животного, а из того животного, что было когда-то человеком, душа может снова вселиться в человека; но душа, никогда не видавшая истины, не примет такого образа, ведь человек должен постигать [ее] в соответствии с идеей, исходящей от с многих чувственных восприятии, но сводимой рассудком воедино. А это есть припоминание того, что не когда видела наша душа, когда она сопутствовала богу, свысока глядела на то, что мы теперь называем бытием, и поднималась до подлинного бытия. Поэтому по справедливости окрыляется только разуй философа: у него всегда по мере его сил память обращена на то, чем божествен бог. Только человек, правильно пользующийся такими воспоминаниями, всегда посвящаемый в совершенные таинства, становится подлинно совершенным. И так а как он стоит вне человеческой суеты и обращен к божественному, большинство, конечно, станет увещевать его, как помешанного, - ведь его исступленность скрыта от большинства.

В своём диалоге «Федр» он даёт знаменитый образ колесницы  души. Рисуется следующая картина: «Уподобим душу соединенной силе крылатой парной упряжки и возничего. У богов и кони и возничие все благородны и происходят от благородных, а у остальных они смешанного происхождения. Во-первых, это наш повелитель правит упряжкой, а затем, и кони-то у него — один прекрасен, благороден и рожден от таких же коней, а другой конь — его противоположность и предки его — иные. Неизбежно, что править нами — дело тяжкое и докучное» Возница изображает здесь разум, добрый конь — волевую часть души, а дурной конь — страстную или эмоциональную часть души. В диалоге «Государство» Платон более подробно разбирает эти три составляющих психики человека. Так, он уподобляет разумную часть души — пастырю стада, волевую или яростную часть души — сопутствующим пастырю собакам, помогающим ему управляться со стадом, а неразумную, страстную часть души он называет стадом, добродетель которого — подчиняться пастырю и собакам. Таким образом, Платон выделяет три начала души:

 

1. Разумное начало, обращённое на познание и всецело сознательную деятельность.

2. Яростное начало, стремящееся к порядку и преодолению трудностей. Как говорит Платон, ярость и гнев отличаются от простых вожделений и даже зачастую спорят с ними: «мы замечаем, как человек, одолеваемый вожделениями вопреки способности рассуждать, бранит сам себя и гневается на этих поселившихся в нем насильников. Гнев такого человека становится союзником его разуму в этой распре, которая идет словно лишь между двумя сторонами»[13] Платон замечает, что яростное начало особенно заметно в человеке, «когда он считает, что с ним поступают несправедливо, он вскипает, раздражается и становится союзником того, что ему представляется справедливым, и ради этого он готов переносить голод, стужу и все подобные этим муки, лишь бы победить; он не откажется от своих благородных стремлений — либо добиться своего, либо умереть, разве что его смирят доводы собственного рассудка»[13].

3. Страстное начало, выражающееся в бесчисленных вожделениях человека. В диалоге Платона «Государство» говорится, что начало, «из-за которого человек влюбляется, испытывает голод и жажду и бывает охвачен другими вожделениями, мы назовем началом неразумным и вожделеющим, близким другом всякого рода удовлетворения и наслаждений»[13].

Во многих своих произведениях  Платон подробно рассматривает теорию о бессмертии души. В диалоге «Федон» Платон излагает четыре аргумента в пользу этой теории.

Миф о пещере

   Ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении просвещенности и непросвещенности вот какому состоянию… посмотри-ка: ведь люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная — глянь-ка — невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.

  — Это я себе представляю.

    — Так представь же  себе и то, что за этой стеной  другие люди несут различную  утварь, держа ее так, что она  видна поверх стены; проносят  они и статуи, и всяческие изображения  живых существ, сделанные из  камня и дерева. При этом, как  водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат.

  — Странный ты рисуешь  образ и странных узников!

    — Подобных нам. Прежде всего разве ты думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, свое ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры?

    — Как же им видеть  что-то иное, раз всю свою жизнь  они вынуждены держать голову  неподвижно?

 — А предметы, которые проносят  там, за стеной; Не то же ли  самое происходит и с ними?

    — То есть?

    — Если бы узники  были в состоянии друг с  другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?

  — Непременно так.

    Когда с кого-нибудь  из них снимут оковы, заставят  его вдруг встать, повернуть шею,  пройтись, взглянуть вверх — в  сторону света, ему будет мучительно  выполнять все это, он не  в силах будет смотреть при  ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. И как ты думаешь, что он скажет, когда ему начнут говорить, что раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию и обратившись к более подлинному, он мог бы обрести правильный взгляд? Да еще если станут указывать на ту или иную мелькающую перед ним вещь и задавать вопрос, что это такое, и вдобавок заставят его отвечать! Не считаешь ли ты, что это крайне его затруднит и он подумает, будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь?

    — Конечно, он так  подумает.

    — А если заставить  его смотреть прямо на самый  свет, разве не заболят у него  глаза, и не вернется он бегом  к тому, что он в силах видеть, считая, что это действительно  достовернее тех вещей, которые  ему показывают?

   — Да, это так.

Пояснение Платона гласит:

"Мы люди живущие в трехмерном  измерении уподобаемся человеку прикованному в пещере, а люди достигшие просвещения таких как "Будда" уподобаются человеку из пещеры который выходит на солнечный свет и может ощущать полноту трехмерного мира. 

Человек (Прикованный из пещеры) с  двухмерным представлением просветился  до трехмерного представления. 

Человек с трехмерным представлением (Будда) просветился до четырехмерного представления. 

Для пещерного человека былые удовольствия такие как кто первый увидит тень , не представляют особого удовольствия потому что он постиг трехмерное представление. Он понимает что это пустяки и иллюзия , и что истинное понимание лежит в трехмерных объектах. 

Так и Будда отказался от всех благ трехмерной материальной жизни так как побывал в четвертом измерении". 

"Тюрьма — это видимый мир,  свет огня — это солнце, подъем  человека на поверхность и  его прозрение можно рассматривать  как развитие души в интеллектуальном  мире".  

 

 

22. Сформулируйте смысл  метафизических построений Аристотеля.

МЕТАФИЗИКА   (от греч. metaphysic — то, что после физики) — наука о сверхчувственных принципах и началах бытия.

В «Метафизике» Аристотель развивает  учение о причинах и первоначалах всего сущего. Причины эти таковы:

1  Материя— «то, из чего». Материя вечна, несотворима и неуничтожима; она не может возникнуть из ничего, увеличиться или уменьшиться в своём количестве; она инертна и пассивна. Бесформенная материя представляет собой небытие. Первичнооформленная материя выражена в виде пяти первоэлементов (стихий): воздух, вода, земля, огонь и эфир (небесная субстанция).

  

2 Форма — «то, что». Сущность, стимул, цель, а также причина становления многообразных вещей из однообразной материи. Создает формы разнообразных вещей из материи Бог. Аристотель подходит к идее единичного бытия вещи, явления: оно представляет собою слияние материи и формы.

  3  Действующая, или производящая причина— «то, откуда». Характеризует момент времени, с которого начинается существование вещи. Началом всех начал является Бог.

   4 Цель, или конечная причина— «то, ради чего». У каждой вещи есть своя частная цель. Высшей целью является Благо.

23. Какие три части  души и их функции выделяет  Аристотель?

Энтеле́хия — в философии Аристотеля — внутренняя сила, потенциально заключающая в себе цель и окончательный результат; например, сила, благодаря которой из грецкого ореха вырастает дерево

    Душа  отличается   растительной   способностью,   способностью   ощущения, способностью размышления и движением.  Так  же  как  и  у  некоторых растений, если их рассечь, части продолжают жить  отдельно  друг  от  друга, как будто в каждом таком растении   имеется  одна  душа,  в действительности (энтелехия), а в возможности - много, точно так же  мы  видим,  что нечто подобное происходит у рассеченных на части насекомых и в отношении других отличительных свойств души. А именно : каждая из частей обладает ощущением  и способностью двигаться в пространстве; а если есть ощущение, то  имеется и стремление. Ведь где есть ощущение, там и печаль, и радость, а где они,  там необходимо есть и желание. Относительно же ума и способности к умозрению еще нет очевидности,  но кажется,  что они иной  род души  и что только  эти способности могут существовать отдельно, как вечное - отдельно от преходящего. А относительно прочих частях души из  сказанного  очевидно,  что их  нельзя отделить друг от друга. Душа   обладает   растительной   способностью,   способностью   ощущения, способностью размышления и пространственного движения. Растениям присуща только растительная способность, другим существам - и эта способность, и способность ощущения;  и если  способность ощущения,  то  и способность стремления. Ведь стремление - это желание, страсть и воля;  все животные обладают по крайне мере одним чувством - осязанием. А кому  присуще ощущения;   тому  присуще  также  испытывать  и  удовольствие  и  печаль,  и приятное и тягостное, а кому все это присуще, тому присуще и  желание:  ведь желание  есть стремление к приятному.