Автор работы: Пользователь скрыл имя, 07 Декабря 2015 в 01:54, дипломная работа
Актуальность моей квалификационной работы заключается в самом изучении миграционных процессов в Дальневосточном регионе так как обусловлена рядом факторов и проблем, которые своим присутствием имеют возможность ставить мировые реалии на данный момент. Миграционный процесс с точки зрения научного определения в преобразовании на примере феномена имело место для рассмотрения в следующих контекстах как на примере экономических либо социальных, исторических или культурных, демографических, а также на примере этнических контекстах. Все это имеет образ довольно неслучайного положения рассматриваемого мной вопроса.
А миграционных процесса из Южной и Северной Кореи отслеживаются по наименьшему критерию на примере трех волн:
На примере первой волны все происходило в период 1945 года в процессе начала 1950-х года, в рассматриваемое время главным вопросом послужил факт недостатком трудовых ресурсов на территории Дальнего Востока;
Вторя волна миграционного процесса происходила в период 1967 года в период процесса начала 1990-х годов на основании хроники того времени имело место политического вида в русском правительстве, при всем этом интересным был фактор того что экономического присутствия в период данного времени не было;
Третий фактор миграционного процесса происходил в период с 1992 по 2005 года в происходящий период которого происходила северокорейская трудовая миграция, которая включала в себя процессы экономической целесообразности, и в том числе соблюдались политические интересы России[22].
Начальным процессом корейской миграции на территорию Дальнего Востока имело начало незамедлительно следом за освобождением Кореи военными подразделениями Российской Армии в период 1945 года. В процессе чего русское управление страной имело возможность производить процесс приглашений народонаселение корейских безработных для работы на сезонных работах на территорию Дальнего Востока и всего Приморского края, которые в тот период времени остро нуждались в трудовых ресурсах. Корейские работники посылались в различные районы Дальневосточного региона и всего Приморского края где имели возможность быть занятым на различных сезонных работах таких как на примере в сельском хозяйстве, лесоразработки и рыб обработке. В период с 1945 по 1948 года на территорию Дальнего Востока отправилось 20 тысяч Корейских рабочих и вместе с ними прибыли 5 тысяч членов их семей.
Стоит обратить свое внимание на тот факт, что на рассматриваемые нелегкие, а также довольно непрестижные производственные работы имелось недостаточно имеющих желание, сначала корейская администрация направляла туда работников на примере лиц находящихся в местах столь отдаленных. Данная ситуация вызывала многочисленность протестов у местных властей России, на основании чего в последующем власти администрации Северной и Южной Кореи начали принуждать направлять только квалифицированных работников.
На протяжении многого времени русская экономика Дальневосточного региона не так выраженно нуждалась в во пользовании корейских трудовых миграционных ресурсах. Тем не менее с обратной стороны на примере администрации Северной и Южной Корее не использовало предложения русской стороне своих работников для работы на территории Дальнего Востока, в связи с тем что само имело нужду в наличии трудовых ресурсах с последующей целью процесса восстановительных процессов разбитой в последствии Корейской войны экономики страны. На основании чего в период 1959 года главы Кореи создало выдворение на родину большого количества японских корейцев, у которых присутствовал энтузиазм строить социализм непосредственно на Корейском полуострове.
В период мая 1966 года при частной встречи которая состоялась между Л.И. Брежневым и Ким Ир Сеном на территории города Владивостока были достигнуты множество договоренностей о будущих процессах отправки народонаселения Корейского полуострова для последующей работы на территории Дальнего Востока.
В период 1967 года происходил значительный заезд корейских работников на лесозаготовительные работы ежегодно в количестве 15 тыс. человек.
На основании рассматриваемого периода времени был начат отсчет второй волны корейского трудового миграционного процесса на территорию Дальнего Востока[5].
Известно при этом, что претенденты на поездку в СССР подвергались тщательному отбору. С формальной стороны они обязаны были быть членами партии. Немаловажным условием являлось и незапятнанное прошлое всей семьи. Они также должны были быть женатыми. Предпочтение отдавалось тем, кто не владел русским языком. Только руководители производственных бригад, в обиходе “капитана”, могли изъясняться на русском языке. Как правило, “капитана” посылались на более длительные сроки, так как пользовались особым расположением вышестоящего начальства. Соблюдение всех этих условий должно было, по мнению северокорейских спецслужб, воспрепятствовать побегам северокорейских рабочих из районов лесоразработок. Однако практика показала, что незапятнанная анкета не являлась гарантией “правильного поведения” за границей.
В 80-е - начале 90-х годах северокорейцы, работавшие в Москве или на лесоразработках в Хабаровском крае, нередко совершали отчаянные побеги, воспользовавшись помощью российских корейцев, а затем просили политическое убежище в России или Республике Корея. То есть северокорейские рабочие второй миграционной волны также не прочь были сменить гражданство, воспользовавшись долговременным пребыванием за границей. Другое дело, что ни власти КНДР, ни власти СССР/России не были в этом заинтересованы. Поэтому случаи успешного осуществления подобных планов были единичными.
С конца 90-х годов такие побеги не наблюдались, хотя география мест работы северокорейцев на российском Дальнем Востоке заметно расширилась. К этому периоду времени относится третья волна северокорейской трудовой миграции в Россию. Для этого периода характерно то, что северокорейские рабочие проживали не в закрытых от посторонних глаз поселках лесорубов под присмотром своих спецслужб, а среди российского населения. Они также в своей массе не владели русским языком.
Однако принципиально изменилась мотивация их приезда в Россию: они стали приезжать не для последующей смены гражданства, а лишь на заработки. У них появилось осознанное желание вернуться на родину. Так, в 1992-2003 гг. они трудились не только на лесозаготовках в Хабаровском крае ( более 2 тыс. чел. в 2001 г.) и Амурской области (1670 чел.), но и на строительных работах, в сельском хозяйстве в Приморье ( 2-3 тыс. чел.) и на о-ве Сахалин (180-300 чел.).
По требованию северокорейской стороны трудовые соглашения с российскими предприятиями составлялись таким образом, что российские предприятия обязывались перечислять все заработанные северокорейцами деньги на счета северокорейских представительств по трудоустройству граждан КНДР в России. Северокорейские же рабочие получали заработанное только по возвращении на родину, а в период работы в России существовали на поденные заработки и самообеспечение продуктами питания. Разумеется, что такой порядок оплаты труда не стимулировал у них желания остаться в России навсегда.
Консульская служба российского МИДа со своей стороны разработала и приняла ряд мер по введению строгого порядка въезда и выезда северокорейцев из России. Кроме того, во время визита в Пхеньян в январе 1997 г. заместителя министра иностранных дел России Г. Карасина было подписано Соглашение между правительством РФ и правительством КНДР о взаимных поездках граждан двух стран, по которому все поездки граждан России и КНДР были переведены на визовую основу[12].
Если до этого корейские рабочие могли приезжать в Россию со своими внутренними паспортами, а их имена лишь вносились в общий список, составленный на русском языке для российских пограничников, то данное соглашение предусматривало для приезжающих на российскую территорию граждан КНДР прохождение обязательной регистрации местными органами власти и представление текста контракта с российской фирмой, по приглашению которой они приехали в Россию. Эти меры были призваны упорядочить деятельность северокорейских рабочих в России, более эффективно отслеживать и регулировать миграционные процессы между двумя странами.
Для исследователей факт приезда на работу в Россию северокорейских рабочих вызывает многоплановый интерес. По их поведению, устремлениям и характеру работы в России можно получить много новой информации о внутриполитической жизни этой закрытой для посторонних глаз страны. В данном случае важно даже не то, что говорят о своей стране сами северокорейцы, а то, как они себя ведут в России, что можно считать косвенным показателем внутриполитического положения КНДР.
С конца 90-х годов корейские рабочие не так строго ограничивались своими властями и сопровождающими их в России сотрудниками спецслужб, как это было в 60-е - 80-е годы. Им разрешено передвигаться по населенным пунктам не только группами, но и поодиночке. У них было желание вернуться на родину. Во всяком случае, никто из тех, с кем автору этой работы приходилось беседовать, не хотел бы остаться в России навсегда. О своей стране они отзывались положительно, хотя и отмечали, что в 1995-1998 гг. были трудности с продовольствием, но потом, по их словам, “все наладилось”.
О многом может поведать непритязательный, если не аскетический быт северокорейских рабочих в Приморье. В комнатах, где они проживали, нет никаких лозунгов и портретов вождей. Только общая комната отдыха скромно украшена портретами покойного и ныне здравствующего корейских вождей, а также несколькими лозунгами в память о Ким Ир Сене. На вопрос, почему отсутствуют лозунги, славящие Ким Чен Ира, северокорейцы лишь пожимали плечами, отвечая, что соответствующих указаний не поступало.
Разумеется, при анализе поведения северокорейцев в России необходимо учитывать, что посылаемые за границу рабочие - это именно лояльные к правящему режиму граждане КНДР, возможно, даже являющиеся государственными служащими (гражданскими или военными).
Российские фирмы, приглашающие северокорейцев на работу, не всегда выполняют свои обязательства по обеспечению их полным рабочим днем, в результате чего северокорейцы остаются предоставленными сами себе, но при этом не стремятся уехать на родину, а ищут подённую работу самостоятельно. Зачастую случайные заработки оказываются намного прибыльнее, чем работа на российскую фирму.
Поэтому в 1995-1999 гг. Генеральное консульство КНДР в Находке под предлогом сбора средств для голодающих соотечественников обязало своих граждан в России вносить ежемесячно значительные суммы денег. Так, корейские рабочие в Приморье обязаны были ежемесячно сдавать по 200 долл., а на Сахалине, где подённых заработков больше и оплата выше, по 300 долл. и т.д., что позволяло генконсульству ежемесячно собирать по 200 тыс. долл. После дефолта 1998 г. неофициальные заработки северокорейцев снизились в два раза, что также привело к снижению добровольно-принудительных отчислений в распоряжение Генерального консульства КНДР в Находке.
Эти средства шли как на закупку в Китае продовольствия для голодающих жителей КНДР, так и инвестирование на российском Дальнем Востоке в проекты и предприятия, представляющие интерес для северокорейской экономики - разработку южноякутских коксующихся углей, например, а также на оплату северокорейского импорта из России. Таково проявление на практике основных положений идеологии чучхе, обосновывающих необходимость во всех делах опираться только на собственные силы. Иными словами, северокорейское консульство в Находке при финансово-экономических операциях в России ограничено теми средствами, которые получает за счет неофициальных приработков своих соотечественников.
Как видно, власти КНДР, поощряя своих граждан материальными выгодами от поездок за границу, добиваются двоякого социального эффекта: во-первых, поступления в страну валюты, а во-вторых, создания среднего класса, терпимо относящегося к правящей элите и имеющего тенденцию стать более многочисленным. Россия, таким образом, становится соучастником формирования в КНДР среднего класса, являющегося, с одной стороны, опорой существующего режима власти, а с другой - гарантом внутриполитической стабильности. Уже одно то, что не происходит дестабилизации внутриполитической обстановки в КНДР - благо как для самих северокорейцев, так и для их соседей.
Можно также предположить, что побывавшие за границей на заработках северокорейцы смогут, благодаря своему расширившемуся кругозору, приобретенному опыту жизни в современной России и, возможно, заработанным средствам, быстро адаптироваться в изменившуюся внутриэкономическую ситуацию, активно включиться в частную торгово-экономическую деятельность, которая с июня 2002 г. больше не находится под запретом в КНДР.