Автор работы: Пользователь скрыл имя, 07 Декабря 2015 в 01:54, дипломная работа
Актуальность моей квалификационной работы заключается в самом изучении миграционных процессов в Дальневосточном регионе так как обусловлена рядом факторов и проблем, которые своим присутствием имеют возможность ставить мировые реалии на данный момент. Миграционный процесс с точки зрения научного определения в преобразовании на примере феномена имело место для рассмотрения в следующих контекстах как на примере экономических либо социальных, исторических или культурных, демографических, а также на примере этнических контекстах. Все это имеет образ довольно неслучайного положения рассматриваемого мной вопроса.
. В 1945 г. Корея была разделена на два государства – капиталистический Север и коммунистический Юг. Раскол страны сопровождался и полным прекращением любых контактов между двумя ее частями. После 1953 г. между Югом и Севером не существует никакого почтового обмена, никакой телефонной связи, северяне не могут ни читать южнокорейские издания (они все попадают в спецхран), ни слушать южнокорейское радио (хранение приемника со свободной настройкой уже само по себе является политическим преступлением). В последние годы южнокорейцы стали изредка посещать Пхеньян, но такие поездки проводятся только с разрешения «компетентных органов» и только по служебной надобности, так что ездят туда только бизнесмены и политики. Количество северокорейцев, побывавших на Юге, и вовсе ничтожно. Несколько раз, правда, начинали действовать правительственные программы взаимных поездок родственников, но каждый раз они вскоре приостанавливались по инциативе Севера – в Пхеньяне боятся, что вместе с контактами проникнет в КНДР и информация о том, насколько высок уровень жизни на Юге. Т.н. «военно-демаркационная линия», которая отделяет две Кореи друг от друга, представляет из себя едва ли не самую тщательно охраняемую границу на земле[8].
И тем не менее, северяне бегут на Юг. По данным южнокорейского Министерства объединения, за период с 1953 г. до 1 января 2001 г. на территорию Республики Корея тем или иным способом перешли 1406 северокорейцев, причем 799 из них перешли на Юг после 1990 г. 186 из них к настоящему времени скончались, а 33 выехали на постоянное место жительства в третьи страны (главным образом, в США), так что в начале 2001 г. в Южной Корее проживало 1187 перебежчиков из КНДР. В последние годы поток перебежчиков продолжает быстро возрастать. В 1998 г. на Юг перешел 71 бывший житель КНДР, в 1999 г. – 148, а в 2000 г. – 312[12].
Конечно, 1187 перебежчиков – это ничтожно малая часть 48-миллионного населения Южной Кореи. Интерес к проблемам этой очень небольшой группы людей вызван тем, что перебежчики являются представителями «другой Кореи». Проблемы их адаптации в южнокорейском обществе дают представление о том, с какими сложностями столкнется Корея в том случае, если тоненький ручеек беженцев превратится в многотысячный поток, и уж тем более – в случае объединения страны, когда бывшие «южане» и бывшие «северяне» начнут жить в одном государстве и работать в одной экономике[14].
Как уже говорилось, после 1953 г. граница между Севером и Югом оказалась закрыта наглухо. К началу 1960-х гг. правительство КНДР создало крайне эффективную систему охраны границы, которая была направлена как «вовне» (против проникновения в страну южнокорейских агентов), так и «вовнутрь» (против несанкционированных попыток покинуть Северную Корею). Несколько километров минных полей, контрольно-следовых полос, проволочных заграждений превратили переход военно-демаркационной линии в исключительно опасное мероприятие, по сути – в почти гарантированное самоубийство. Перебраться на Юг морем со временем стало также непросто. Доступ на прибрежные пляжи для обычных граждан в КНДР закрыт, а само морское побережье отгорожено несколькими рядами колючей проволоки и контрольно-следовыми полосами, протянувшимися вдоль моря на сотни километров. Выход к побережью разрешен только на некоторых тщательно охраняемых участках. Вдобавок, после 1957-1960 гг., власти КНДР провели выселение всех социально ненадежных элементов из приграничной зоны (расстояние до 20 км от 38-й параллели). В целом система контроля над населением работала весьма эффективно, однако малочисленность перебежчиков в шестидесятые и семидесятые годы была вызвана и другими обстоятельствами – в первую очередь тем, что тогда Южная Корея отнюдь не превосходила Северную по уровню жизни, да и с политическим свободами дела на Юге тогда обстояли, прямо скажем, не лучшим образом.
Понятно, что власти Сеула изо всех сил старались увеличить количество перебежчиков. Помимо желания вносить разброд в стан противника и получать разведывательную информацию, в Сеуле руководствовались и внутриполитическим соображениями: в те времена властям приходилось всерьез думать об антикоммунистической пропаганде внутри страны, и перебежчики широко использовались в этой «идейно-воспитательной работе». Само существование перебежчиков должно было служить живым подтверждением социально-экономического превосходства Юга. Написанные ими (и отредактированные правительственными идеологами) книги об ужасах северокорейского коммунизма издавались большими тиражами, а сами перебежчики должны были регулярно выступать с разоблачительными антикоммунистическими лекциями в учебных заведениях и на предприятиях (лекции эти неплохо оплачивались из фондов официальных пропагандистских организаций)[33].
До начала девяностых подавляющее большинство перебежчиков было выходцами из элиты. Оно и понятно: только представители привилегированных групп имели тогда физическую возможность покинуть КНДР. Среди перебежчиков были военные летчики, угнавшие на Юг свои самолеты, дипломаты и сотрудники внешнеторговых организаций, перешедшие на Юг через третьи страны, военнослужащие элитных частей, расположенных вдоль военно-демаркационной линии, и поэтому знакомые с тем, как она охраняется.
Не удивительно, что в таких условиях перебежчики могли рассчитывать на щедрую помощь со стороны властей. В 1962 г. в Южной Корее был принят «Специальный закон о защите выходцев с Севера» (с изменениями действовал до 1993 г.). В соответствии с законом, перебежчик получал пожизненное денежное пособие, размер которого зависел от важности предоставленной им разведывательной информации и от его потенциальной пропагандистской ценности. Перебежчикам, доставившим в распоряжение Сеула особо ценные сведения или боевую технику, дополнительно выплачивалось разовое вознаграждение. Например, Ли Унъ-пхёнъ, угнавший в 1983 г. свой МИГ-19, получил вознаграждение в 120 миллионов вон (примерно 160 тыс. дол. по тогдашнему курсу). По тем временам это была астрономическая сумма, что-то около 8 тысяч (!) среднемесячных зарплат! Впрочем, и довольствия, получаемого рядовыми перебежчиками, вполне хватало для безбедной жизни. Вдобавок, государство передавало им в собственность квартиры в Сеуле, а также помогало желающим поступить на учебу в любой, по их выбору, вуз (немаловажная привилегия в условиях Южной Кореи, где диплом престижного университета практически гарантирует жизненный успех). Военнослужащие при желании могли продолжить службу в армии Республики Корея, причем за ними сохранялось их северокорейское звание.
Ситуация изменилась в начале девяностых годов, после краха социалистической системы и развала СССР. Коммунистическая идеология перестала быть серьезной опасностью для Сеула, да и Север, пусть и сохранявший немалый военный потенциал, все больше казался «бумажным тигром». В то же самое время, поток перебежчиков стал возрастать – как раз тогда, когда политическая надобность в них если не исчезла, то, во всяком случае, резко снизилась. Снизилось и «социальное качество» перебежчиков: помимо представителей северокорейской элиты, среди них все больше было выходцев из простонародья, информационная и пропагандистская ценность которых была невелика. Перемены отражали процессы, происходившие в КНДР: снижение эффективности пропаганды, нарастание экономических трудностей, ослабление контроля над населением. Немалую роль сыграла и либерализация в Китае, который – пусть и с оговорками – превратился в перевалочную базу на пути беглецов. Подавляющее большинство перебежчиков в последние годы добирается до Южной Кореи в два этапа: сначала они пересекают слабо охраняемую границу с Китаем и некоторое время скрываются в Манчжурии, а потом тем или иным путем добираются в Республику Корея (как мы увидим, последний этап путешествия связан с немалыми сложностями и доступен немногим)[33].