Возникновение и значение геоэкономики

 Весной 1992 года норвежский  министр иностранных дел Турвальд  Столтенберг предложил идею Баренцева/Евро-арктического  региона российскому министру  ин. дел А. Козыреву.

 Эта идея предполагала  возможность длительного совпадения  интересов между Востоком и  Западом и преимущественного  упора на гражданские, нежели  на военные, проблемы. Столтенберг  более или менее согласился  с анализом «европейцев» и  важностью связей с Европейским  союзом. Предварительным условием  победы «европейцев» могло быть  то обстоятельство, что Столтенберг  заручился поддержкой своей инициативы  у ближайших союзников Норвегии, включая Соединенные Штаты. Примечательно,  что накануне лета 1992 года ключевые  фигуры среди «атлантистов» были  вынуждены покинуть Министерство  иностранных дел и принять  назначения в различных посольствах.  Военные связи с США останутся  существенными как резервная  позиция, но военная проблематика  всё же рассматривается как  второстепенная. Угроза военной  атаки менее значительна, чем  угроза, вызываемая эрозией российской  экономики и вооруженных сил,  включая эрозию ядерных реакторов  на подводных лодках Северного  флота.

 Сменивший Столтенберг  на посту министра иностранных  дел Норвегии Нюхан Морген  Холст охарактеризовал Баренцев  регион как место встречи Северной Европы, России и Арктики, требующее внимание от ЕС и способствующее «нормализации и стабилизации» отношений между Востоком и Западом как вкладу в «новую европейскую архитектуру». В 1993 году норвежская властная элита нашла компромисс, или новый синтез, который приближался к концепции «европейцев». Этот синтез предусматривает упор на политико-экономические вопросы, в частности, на членство Норвегии в Европейском союзе, равно как и продолжение военного сотрудничества с США. Норвежское Министерство обороны утверждало в Белой книге, что условия для норвежской политики безопасности изменились. В этом документе подчёркивалось, что безопасность на Севере должна рассматриваться «в более широкой европейской перспективе». Американская военная сила рассматривалась как последняя линия обороны, в то время как «новая ориентация Финляндии и Швеции создаёт возможность для расширения обороны и сотрудничества в вопросах безопасности между северными странами».

2.3. Геополитика на Севере: скандинавский треугольник силы.

 Во время холодной  войны военные обязательства  НАТО и США обусловливали центральную  роль атлантической Скандинавии.  Финские и шведские дипломаты  обращались к Норвегии, чтобы  получить информацию о событиях  в мире. В начале и середине 1990-х годов, с изменениями на  континенте, возникло впечатление,  что атлантические страны оказались  отнесены на второй план, а  Швеция и Финляндия объединили  свои усилия, стремясь приблизиться  к континенту, вступив в Европейский  союз. В целом предполагалось, что  в случае националистического  поворота в России Европейский  союз будет способен ослабить  напряженность, поскольку Россия, вероятно, заинтересована в плотных  отношениях с ЕС. В то же  время, мы стали свидетелями  того, насколько были озабочены  российским национализмом некоторые  центрально-европейские страны, которые  обратились с просьбой о приёме  в НАТО. Возможный поворот в  российской военной стратегии  явился причиной того, что северные  государства постарались дополнить  основную европейскую ориентацию  традиционными атлантическими связями. 

 Сила атлантической  Скандинавии зависит от уровня  военной напряжённости в Северной  Европе. Соединённые Штаты смогут  сохранять значительное влияние в той мере, в какой в новую меру будет сохраняться военная напряжённость. Другими словами, цель усиления атлантического измерения требует стратегии напряжённости, и некоторые силы США и России, возможно, желают превращения вопроса о расширении НАТО в такую стратегию, которая, в свою очередь не только бы отделило Великобританию и Скандинавские страны от большей части континентальной Европы , но и осложнило бы российско-скандинавское сотрудничество в Баренцевом регионе. Такой сценарий предполагает усиление националистических тенденций в России и одновременно возвращение традиционных политических сил в американской политике. Однако этот сценарий не отвечает общим тенденциям в политике северных стран в 1990-х годах.

 Расширение НАТО скорее  всего усилит американские обязательства  и влияние США в Европе. Именно  это всегда поддерживалось в  Норвегии. С точки зрения дипломатии  более значительная роль НАТО  лишь усилит позиции Норвегии  среди её северных соседей.  Норвежское «нет» Европейскому  союзу компенсируется возвращением  НАТО. С военной точки зрения  ситуация в Норвегии выглядит  несколько иначе из-за того, что  расширение НАТО создало напряжённость  и даже враждебность со стороны  России. Или, если процитировать  Президента РФ Б. Ельцина, «когда  НАТО приблизится к границам  Российской Федерации, можно сказать,  что будет два военных блока,  и это явится реставрацией  того положения, которое мы  уже имели». Ведущие норвежские  генералы обеспокоены реакцией  России, кроме того, они полагают, что расширение НАТО может  превратить её в аморфную организацию  коллективной безопасности, занимающуюся  в первую очередь Центральной,  а не Северной Европой. Они  также опасаются, что расширение  НАТО легализует пересмотр Договора  об обычных вооружённых силах  в Европе, что приведёт к передислокации  российских войск на север.  В таком случае расширение  НАТО трансформирует холодную  войну в «холодный мир», при  котором соперничество НАТО и  России будет доминировать над  влиянием Европейского союза  и Германии.

 Северные государства,  очевидно, окружены треугольником  силы, стороны которого составляют  атлантические государства, Европа  и Россия. Во время холодной  войны не существовало независимой  европейской стороны треугольника, и, таким образом, роль Скандинавии  определялась принципом биполярного  мира. В начале 1990-х годов Европейский  союз играл роль главного действующего  лица, поскольку военный конфликт  не рассматривался как реальная  угроза. На первый план вышли  проблемы и интересы политико-экономического  силового характера. Восточная,  то есть российская, сторона и западная, то есть американская, сторона силового треугольника до некоторой степени теряли своё значение, в то время как южная сторона, то есть Европейский союз, приобретала доминирующий характер в регионе. Соответственно, с точки зрения «европейцев»,было бы логично привязать Баренцев регион к Европейскому союзу (с помощью представителя Комиссии ЕС в Баренцевом совете) и тем самым подсоединить этот канал диалога между Востоком и Западом к центральной экономик- политической силовой структуре. Однако восточная и западная стороны были бы вновь в состоянии накрыть Скандинавию в случае, если бы разгорелся военный конфликт. Это было бы продолжением традиционной игры внутри силового треугольника - Англия, Германия и Россия. Эти три державы в различные периоды определяли частично определяли и устанавливали условия северного порядка. С другой стороны, в то время как Германия была наиболее милитаристской силой в первой половине ХХ века, Европейский союз и Германия в период после холодной войны демонстрирует силу, благодаря тому, военную силу они заменили политико-экономической.

 Сегодня традиционный  упор государств на контроль  над территориями и военные  вопросы в значительной степени  заменён вниманием к политико-экономической  силе и в особенности обеспечением  доступа к капиталу, информации  и центрам, где вырабатывается  политика - в Брюсселе, Бонне и  Вашингтоне. Доступ к дипломатической  игре в Европейском союзе и  НАТО, очевидно, стал более важен,  чем военная роль в НАТО. В  начале 1990-х годов одно государство  за другим стали стремиться  войти в состав Европейского  союза, в «общеевропейский дом». Даже Россия была вдохновлена  желанием сблизиться с Европейским  союзом и пользоваться плодами  европейских институтов, европейского  рынка и участвовать в центральных  органах, где формулируется политика. Многие в Западной Европе, однако, рассматривают и расширение НАТО  как дальнейшее строительство  «общеевропейского дома», который  даёт «приют» странникам из  Центральной Европы. Рассуждать  в терминах стратегии экспансии  представляется абсурдным; никто  на Западе не стремится перенести  традиционную разграничительную  линию «свой-чужой» к бывшей  советской или даже российской  границе, никто не хочет «чужой»  территории, расширение ответственности  на новых членов альянса вызывает  большое сомнения. В такой глобальной  перспективе Россия выглядит  как хаотическая периферия, нечто,  что может быть, включено в  европейский космос лишь в  отдаленном будущем.

 Очевидно, что Россия  не сможет подняться из хаоса  в космос, ей стало необходимо  формировать свою идентичность  преимущественно как неевропейского  государства - Евразийского, православного  или великорусского. Казалось, Россия  должна была создать свой собственный  центр и периферию в политическом  и военном отношениях, свою собственную  вселенную, свою иерархию от  космоса до хаоса внутри зоны  СНГ. Отношения России к Европе  базировались бы на диалоге:  в приграничных районах - на  основе прямого взаимодействия  различных миров или различных  политических культур, как это  видно на примерах Баренцева/Евро-арктического  региона или Совета государств  Балтийского моря, а в обще  региональном плане - в форме  партнёрства между различными  мирами, которое учитывало бы  статус России как великой  державы с собственной сферой  влияния и с правом голоса  в европейских делах. Такая  престижная позиция вызывает  беспокойство некоторых западных  держав. Однако на практике динамичный  экономический процесс в Европе  будет делать Россию всё более  слабым партнером при любых  обстоятельствах. Пока европейские  отношения продолжаются фокусироваться  на политико-экономических вопросах, российская военная мощь не  будет трансформирована в политическую  мощь. Такая ситуация будет сохраняться,  пока Россия не испытывает  необходимости акцентировать свой  статус как великая держава,  например, путём использования ядерной  дипломатии. Опасения на Западе  предоставить России слишком  престижные позиции в общеевропейских  институтах столь же абсурдны, как и опасения в России  в отношении экспансионистской  стратегии Запада - причём по совершенно  одинаковым причинам.

 Глава 3. Норвежско-Российский  диалог.

3.1. Соседи по северу.

 Основы взаимоотношений  между Норвегией и Россией  заложены историей и географией.

 Географически Норвегия  протянулась на 2 тысячи 650 км вдоль  западного и северного побережья  Скандинавии, ее территория, примыкающая  к этому побережью, составляет 325 тысяч кв.км, а также включает  в себя архипелаг Свальбард с островом Медвежий, расположенный приблизительно между 74 и 81 градусами северной широты и составляющий примерно 63 тысячи кв.км, и остров Ян-Майен площадью 380 кв.км, расположенный между Исландией и Гренландией. Кроме того, Норвегия объявила суверенитет над Землей Королевы Мод в Антарктиде, над островом Петра 1 у западного побережья Антарктиды и над островом Буве, расположенным между Южной Африкой и Антарктидой за пределами действия Договора об Антарктике.

 Сухопутная граница  между Норвегией и Россией  составляет не более 196 км. Однако  это старейшая и наиболее стабильная  российская граница. И она всегда  была границей мира. Веками территории  на Крайнем Севере были мало  заселены, и основные заботы государства  сводились к сбору налогов  на пушную торговлю. В течение  многих столетий территории на  севере не были делимитированы, и перекрывающие друг друга  претензии королей Норвегии и  Швеции и русских царей сочетались  с терпимым подходом всех заинтересованных  сторон за исключением, возможно, налогоплательщиков, мнением которых  никто не интересовался. После  делимитации в 1751 году границы  между Швецией (включавшей Финляндию)  и Норвегией статус оставшегося  самого северного участка, там,  где норвежская территория соприкасается  с российской, был определен Договором  1826 года. С тех пор поправок  в этот договор не вносилось.  Мир в этом районе был нарушен  только дважды: в 1941 году, когда  германские войска напали на  Россию, и в 1944 году, когда Красная  Армия перешла границу, чтобы  изгнать оккупационную армию  и освободить восточный Финмарк  — самую северную область Норвегии.

 Географически территории  Норвегии и России образуют  побережье Баренцева моря, расположенного  между их соприкасающимися участками  континентальной суши, норвежским  архипелагом Свальбард (Шпицберген), российскими архипелагами Земля  Франца Иосифа и Новая Земля.  Российские рыбаки традиционно  вели промысел у норвежского  побережья, а купцы заходили  в норвежские порты для обмена  рыбы на зерно и муку (эта  практика получила известность  как "поморская" торговля, причем  здесь использовался даже особый  диалект, состоявший из элементов  немецкого, норвежского и русского  языков). Норвежские охотники на  тюленей, китов и зверя организовывали  экспедиции на Свальбард и  в восточную часть Баренцева  моря, а также на Землю Франца  Иосифа и на Новую Землю.  Начиная с конца XVII века, русские  охотники из великих северных  монастырей плавали на Свальбард,  однако эти экспедиции впоследствии  стали более редкими и полностью  прекратились в середине XIX века. В конце того же столетия переселенцы из Норвегии в надежде на лучшую жизнь стали оседать в редких поселках на побережье Кольского полуострова — российские власти приветствовали этот факт как возможность укрепить экономику этого малонаселенного района.

3.2.Географический фактор.

 ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ФАКТОР  означает также, что и у Норвегии, и у России имелись стратегические  интересы, привязанные к их смыкающимся  территориям. Эти стратегические  интересы объективно различны, поскольку  Россия является — и будет  оставаться — великой державой  с огромными людскими и природными  ресурсами, значительными обычными  вооруженными силами, а также  одним из самых внушительных  в мире стратегических ядерных  потенциалов. Норвегия, напротив, небольшая  страна, не имеющая ни желания,  ни возможности осуществлять  какую-либо военную политику за  пределами собственных границ. Придерживаясь  фундаментального принципа миролюбивого  подхода к международным отношениям, Норвегия содержит скромную по  размерам военную структуру, предназначенную  исключительно для целей самообороны  и для участия в международных  операциях по поддержанию мира  и по оказанию гуманитарной  помощи.

 В период между установлением  независимости Финляндии и началом  второй мировой войны напряженности  в пограничных районах между  Норвегией, Финляндией и Россией  не было. После войны ситуация  изменилась:

 — Финляндия уступила  Петсамо, и Норвегия и Россия  вновь стали непосредственно  граничить друг с другом;

 — единство союзников  в период войны сменилось конфронтацией  и состоянием холодной войны;

 — Норвегия стала  одним из государств — основателей  НАТО; — с созданием ядерного  оружия и расширением российского  Северного флота Кольский полуостров  превратился в базу одного  из сильнейших в мире военных  флотов и местом размещения  огромного арсенала ядерных вооружений, а также складирования массы  отработанного ядерного топлива  с военных кораблей и ледоколов  и других ядерных отходов.

 Норвегия внесла свой  вклад в усилия по снижению  уровня напряженности, приняв  политику ограниченного автономного  сдерживания в отношении военной  активности на норвежской территории: уже в феврале 1949 года, то есть  еще до вступления страны в  НАТО, правительство Норвегии информировало  Советский Союз о том, что  оно не станет участником никакого  договора, который включал бы  обязательство со стороны Норвегии  по созданию баз для вооруженных  сил иностранных государств, если  Норвегия не станет объектом  нападения или угрозы нападения.  Позднее Норвегия заявила, что  при тех же условиях ядерное  оружие не будет размещаться  на норвежской территории. Норвегия  также проводит политику, в соответствии  с которой военные и воздушные  натовские учения не должны  проводиться ближе пятисот километров  от российской территории и  которая исключает передвижения  иностранных воинских частей  вблизи границы. В связи с  окончанием холодной войны эти  ограничения были в определенной  степени модифицированы, однако  их основные положения сохранились.