Валаамский Спасо-Преображенский мужской монастырь как центр религиозной и светской культуры второй половины XIX в

Дамаскин (в миру Дамиан Кононов) был родом из крестьян Тверской губернии и поселился на Валааме в 1819 году. Сначала он был конюхом, работал на хлебопекарне. В 1825 году был пострижен в монахи с именем Дамаскин и поселился в скиту Всех Святых⁷⁹. В 1838 году он был вызван в Санкт-Петербург для посвящения в игумена.

Новый игумен был крайне хозяйственным человеком, стремившимся к улучшению материального положения обители и к восстановлению строгого аскетического образа жизни.

При игумене Дамаскине  монастырь переживал настоящий  расцвет своей хозяйственной жизни. На острове работало несколько заводов: кирпичный, гончарный, кожевенный, смоляной, а также множество мастерских: резная, позолотная, сапожная, портняжная и др.

В 1852 году по указу игумена  была выстроена каменная гостиница  на 200 комнат. Монастырь полностью  брал на себя все заботы об устройстве приезжих в монастырской гостинице, которая по многочисленным воспоминаниям содержалась в прекрасном состоянии. Паломники бесплатно размещались в гостинице и обеспечивались питанием в монастырской трапезной⁸⁰. Мужчины ели вместе с братией, а женщины в отдельной трапезной⁸¹. На остров стекалось огромное количество паломников, особенно на престольные праздники их могло быть до 4000⁸². Цифра по тем временам внушительная.

При монастыре существовала аптека, которая возглавлялась «опытным и внимательным монахом врачом»⁸³. Она снабжала лекарствами не только братию, но и крестьян из соседних деревень и богомольцев совершенно бесплатно. Потребность иметь свою больницу была обусловлена тем, что из-за тяжелого климата  многие насельники монастыря болели и нуждались в больничном уходе, часто они стремились уехать для этих целей в Петербург. Так, например, в 1847 году диакон Климент просил игумена Дамаскина отпустить его лечиться в столицу⁸⁴.

Создано было даже помещение  фотографии, которое появилось примерно в середине 50-х гг. XIX века. Фотографировали сами монахи, главным объектом их съемок были местности Валаамских островов и пустыни.⁸⁵ Фотографии с видами монастыря могли приобретать многочисленные паломники прямо в обители⁸⁶.

Был также построен водопроводный машинный дом, снабжавший водой монастырские здания. В этом же доме работали слесарная и столярная мастерские, в которых имелись паровые машины для обработки дерева и паровая мельница. Здесь же находились кузница, литейная и баня.

Во все сады (их было 3) и огороды была проведена вода для поливки⁸⁷.

 Паровой машиной была  оснащена и ферма, на которой  насчитывалось до сотни голов  скота. Тяжелый труд на скотном  дворе облегчали различные механические  приспособления: к примеру, из  погребов к пристани проложены рельсы, по которым подвозились прямо к лодкам различные кадки с продуктами⁸⁸.

Внимание уделялось даже разведению рыбы. Прямо в подвале фермы находилось отдельное помещение, где разводили палью и сигов, которых около полугода держали в помещении, а потом отпускали на волю или откармливали в садках⁸⁹.

Монастырь в середине XIX века вел активную хозяйственную деятельность, и поэтому большое количество продовольствия, которым обеспечивалась обитель, производилось самим монастырем, но хлеба и овса не хватало, ввиду отсутствия достаточного количества пригодных для занятия землепашеством земель. Именно поэтому большую часть хлеба приходилось закупать. В основном все закупки делались в Санкт-Петербурге. Столица находилась недалеко и с самого начала XIX века, между ней и монастырем стали налаживаться тесные как культурные, так и экономические связи. Но это совершенно не означало того, что монастырь никак или слабо был связан с местными жителями в экономическом плане.

Монастырь в XIX веке помимо предоставления возможности потрудничать (бесплатный вид трудовой деятельности паломников на монастыря) обеспечивал работой местное население. Это ясно видно по сохранившимся черновым тетрадям о выдаче денег за поденные и недельные работы,⁹⁰ а также приходно-расходным книгам⁹¹.

 В монастыре подрабатывало  много бобылей, солдат из инвалидной  сердобольской команды, крестьян  из окрестных деревень. Такой вывод можно сделать на основе анализа черновой тетради о выдаче денег за поденные и недельные работы за 1849-50 гг.⁹² В основном все эти категории населения занимались рубкой и распилом дров, пошивом одежды. Иногда монастырь нанимал крестьян для перевозки продуктов из Петербурга, причем это неплохо оплачивалось. Так, например, в 1851 году «за доставку разной монастырской провизии на судне выдано сердобольскому крестьянину Андрею Егорову 155 рублей серебром»⁹³.

Кроме того монастырь подписывал и долгосрочные договоры с крестьянами по поводу различных ремонтных и строительных работ⁹⁴. Так уже в конце XIX века Валаам нанял 8 рабочих из Олонецкой губернии для производства каменотесных работ в городе Москве для постройки предполагаемой часовни⁹⁵.

Вообще часовни были выгодны  монастырю, во-первых, они еще больше заявляли о монастыре, способствовали его известности, во-вторых, через них в обитель шли денежные средства: деньги от продажи свечей и пожертвованные прихожанами. Одна из часовен находилась в Петербурге около Малоохтинского перевоза.

Монастырь получал доход  также от сдачи в аренду монастырских домов в Петербурге и Новгороде.⁹⁶.

Кроме всего обитель имела вклады в банке, которые также давали доход в качестве процентов на капитал⁹⁷. Об этих двух источниках дохода  сохранились сведения в приходно-расходной книге неокладных сумм за 1901год⁹⁸.

Деньги монастырь получал  и на содержание некоторых лиц, находящихся под надзором. Обычно это были люди, которых против их воли отправляли на Валаам исправляться, к примеру, избавляться от алкогольной зависимости. Все суммы, полученные монастырем, тщательно фиксировались в отдельных книгах. Так, например в 1851 году на содержание купеческого сына Федора Алексеева из новоладожского уездного казначейства было выделено 72 рубля 87 копеек⁹⁹. Сумма, как видно не самая большая, но в совокупности всё давало еще один небольшой источник дохода.

В 1866 году высочайшим указом монастырю были возвращены острова  Элай, Мигорка и Тихвинский, которые  также приносили монастырю значительный доход благодаря тому, что вокруг них в изобилии можно было ловить рыбу разных пород, которая шла на продовольствие братии и посетителей монастыря¹⁰⁰.

Как видно монастырь обладал  различными и многочисленными источниками дохода. Судя по всему, доход был значительным, но все деньги уходили на поддержание хозяйственной жизни монастыря, обеспечение многочисленных паломников всех необходимым и на строительство новых скитов, церквей, соборов и хозяйственных помещений.

В 1856 году был построен приют  для приезжающих в монастырь  бедных финнов. Нищим финнам позволялось находиться в монастыре двое суток и пользоваться трапезой, специально приготовляемой для них в этом приюте, на обратную дорогу им также выдавалось некоторое количество хлеба¹⁰¹. Благодаря этому приюту на остров и зимой и летом стекалось огромное количество финских бедняков.

Огромное внимание при  игумене Дамаскине уделялось  строительству новых храмов, скитов, часовен.

 В 1840 – 1844 гг. был перестроен один из самых красивых и строгих скитов монастыря – Скит во имя всех святых, по проекту известного архитектора А. М. Горностаева, основанный еще при игумене Назарии. Необходимость в его перестройке обуславливалась малопригодностью келий для жизни монахов. Помещения были выстроены из дикого камня, поэтому и зимой и летом, в них царила тяжелая атмосфера. Это была либо угарность, либо излишняя сырость, что отрицательно сказывалась на здоровье людей, живших в этих кельях¹⁰². Переустройство скита было одним из первых мероприятий нового игумена. Вероятно главной причиной того, что за перестройку именно этого скита Дамаскин взялся в первую очередь, было то, что он сам долгое время жил здесь и не понаслышке знал о пагубном влиянии условий жизни на здоровье монахов.

Постройка новых келий  и храма осуществлялась на пожертвованные средства, значительная часть которых была вложена фридрихсгамским купцом Ф. Ф. Набилковым¹⁰³.

 Дамаскин занимался  и обустройством новых скитов: Авраамия Ростовского, Коневского и Никольского, где  также по проекту А. М.   Горностаева была построена одна из самых красивых церквей – во имя Николая Чудотворца, и др.

Никольский скит особенно выделяется, так как расположен прямо при въезде в Монастырский залив на Крестовом острове. Там давно стояла часовня во имя святителя Николая Чудотворца, в которой на ночь зажигался свет для указания судам пути к монастырю. В 1853 году на средства петербургского купца Н. Н. Солодовникова¹⁰⁴  на острове был воздвигнут храм, также освященный в честь Николая Чудотворца, вокруг которого и образовался скит. Именно этот скит чаще всего показывался паломникам: как только приходил пароход из Петербурга, богомольцев сразу же возили на больших лодках в это скит на молебен¹⁰⁵.

Еще один скит был устроен  на Святом острове, где некогда жил  известный подвижник Александр Свирский. Петербургский купец В. М. Никитин изъявил желание построить за свой счет там церковь¹⁰⁶, которое было принято Дамаскиным. Вокруг церкви были построены и кельи для братии.

В 1867 году был выстроен скит св. Пророка Илии на пожертвованные суммы от разных благотворителей¹⁰⁷. В 1870 году построен скит Коневской Божьей матери, а в 1873 году скит преподобного  Аврамия Ростовского¹⁰⁸.

В период управления игумена  Дамаскина были проложены широкие  дороги, на которых было установлено  множество поклонных крестов. Кроме  этого на всем архипелаге выстроено 20 часовен¹⁰⁹.

Валаамский монастырь  был общежительным, то есть монахи все  необходимое получали от обители, сами же не могли иметь никакой собственности. Нельзя даже было принимать в качестве благодарности различные вещи и деньги от богомольцев. Если же такое все-таки случалось, то деньги непременно опускались в монастырскую кружку, а вещи  относились к настоятелю и они поступали в общее достояние обители¹¹⁰.

Валаамский монастырь  также славился своей строжайшей дисциплиной¹¹¹, которая установилась благодаря трудам и заботам игумена Дамаскина. Еще до того как обитель перешла под его управление, моральный дух братии стал заметно падать, поэтому восстановление дисциплинированности монахов было одной из приоритетных задач нового игумена. Особенно рьяно Дамаскин начал бороться с пьянством и курением на острове. Запрет на распитие спиртных напитков и табакокурение распространялся не только на монахов, но и на всех приезжих богомольцев. При въезде в Монастырскую бухту была устроена специальная таможня¹¹², на которой корабли и паломники тщательно досматривались. Запрещенные вещи, если их все-таки находили, тут же конфисковывались.

Валаамский монастырь  начал возрождаться в очень сложных  условиях. Изначально он вообще не должен был быть восстановлен, это произошло  лишь благодаря счастливой случайности. На протяжении XVIII века монастырь, как и собственно говоря, большая часть всех монастырей империи был бедным и вел полуголодное существование. Положение стало меняться только в XIX веке, после того как власти смягчили политику в отношении монастырей. Особую роль в возрождении сыграло посещение Валаама Александром I. После этого визита и личного участия в делах обители императора, начинается ее активный рост и развитие. Существенную роль оказало и расположение монастыря на территории Великого княжества Финляндского, где православие было только «терпимым». Это вынуждало правительство обращать на обитель особое внимание и брать ее под свое покровительство.

Глава 2. Валаам как центр светской культуры

Начиная с XVIII века, монастыри обособились, как островки старинной, преимущественно допетровской культуры¹¹³. Долгое время отношения между монастырями и светской русской культурой нового времени складывались весьма сложно. Например, направление в монашестве, которое олицетворял архимандрит Фотий (церковный консерватор), практически полностью отрицало светскую культуру¹¹⁴. В частности чувство протеста вызывала русская архитектура нового времени, которая ярко отразилась в облике Санкт-Петербурга (одним из примеров может служить – Казанский собор)¹¹⁵.

Но в XIX веке ситуация начинает меняться, начинается сближение между светской и церковной культурой. Это можно проследить на примере Валаамского монастыря.

Паломничество

Валаам  к концу XIX века стал одним из крупнейших сакральных мест не только северо-западного региона, но и всей Российской империи в целом. Это была очень большая обитель, которая обладала своим очень обширным, хорошо развитым хозяйством и многочисленной братией. К концу XIX века монашествующих насчитывалось более 190 человек, а послушников более 590¹¹⁶.

Многие тысячи паломников потянулись в монастырь, как только в 1843 году¹¹⁷ было налажено транспортное сообщение с Петербургом. На престольный праздник прибывало до 4000 человек¹¹⁸. Исследователь П. Н. Зырянов пишет, что общероссийские религиозные центры, возникшие к югу от Москвы, затмили многие старые монастыри. Он отмечает, что в течение XIX века центры общероссийской религиозной жизни сдвинулись с севера на юг. Он считает, что цифра в 4000 человек для престольного праздника мала, следовательно, Валаам не имел слишком большого значения¹¹⁹. Действительно, сложно не согласиться, если вспомнить, что в ту же Троице-Сергиеву лавру каждый год посещало более 300 тыс. паломников¹²⁰, но думаю что с этим все-таки можно поспорить. Следует учитывать то, что Валаамский монастырь расположен на островах в Ладожском озере. Это значит, что посещение монастыря ограничено ввиду климатических условий. Кроме того, транспортное сообщение, хотя и регулярное, было достаточно редким, оно осуществлялось четырьмя пароходами, но лишь раз в неделю¹²¹. Учитывая эти обстоятельства можно говорить о том, что цифра в 4000 тысячи человек (это только прибывшие на престольный праздник) была значительной для обители и богомольцы стремились туда.