Жизнь и подвиг святителя Тихона (Беллавина), патриарха Московского и всея Руси

Определением Святейшего Синода от 13 августа 1917 года за № 4979, утверждённым Временным правительством 14 августа того же года, был возведён в сан митрополита¹⁶.

15 августа 1917 года, в день Успения, литургией, совершённой митрополитом Владимиром (Богоявленским) в кремлёвском Успенском соборе, открылся Всероссийский Поместный Собор 1917—1918 годов. Более половины участников Собора были миряне, хотя и без права голоса при принятии решений. На соборе разгорелась оживлённая дискуссия о потребном высшем церковном управлении. Далеко не все участники высказывались за реставрацию патриаршества; против выступала значительная группа профессоров-богословов из мирян. После захвата власти большевиками в Петрограде, 28 октября (10 ноября), прения по вопросу были прекращены и было принято решение о восстановлении патриаршества.

Жребий с именем митрополита Тихона  

Избрание было решено проводить в два этапа: тайным голосованием и посредством жребия. Наибольшее число голосов получили (по убывающей) архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий), архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий) и Тихон, митрополит Московский. 5 (18) ноября 1917, после литургии и молебна в храме Христа Спасителя, старец Зосимовой пустыни Алексий (Соловьёв) вынул жребий пред Владимирской иконой Божией Матери, перенесённой из расстрелянного незадолго до того Успенского собора; митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) огласил имя избранного: “митрополит Тихон”¹⁷. Таким образом, избранником оказался кандидат, набравший наименьшее количество голосов. В тот же день, в 3 часа пополудни, все архиереи-члены Собора собрались в Троицком подворьи на Самотёке (резиденции Московских митрополитов). По пении Тон деспотин к нареченному Патриарху обратился с речью архиепископ Антоний (Храповицкий) (кандидат, набравший наибольшее число голосов), сказав, в частности, следующее: “Сие избрание нужно назвать по преимуществу делом Божественного Промысла по той причине, что оно было бессознательно предсказано друзьями юности, товарищами Вашими по академии. Подобно тому, как полтораста лет тому назад мальчики в Новгородской бурсе, дружески, шутя над благочестием своего товарища Тимофея Соколова, кадили перед ним своими лаптями, воспевая ему величание, как Божиему угоднику, а затем их внуки совершали уже настоящее каждение пред нетленными мощами его, то есть Вашего небесного покровителя Тихона Задонского; так и Ваши собственные товарищи прозвали Вас патриархом, когда Вы были ещё мирянином и когда ни они, ни Вы сами не могли и помышлять о действительном осуществлении такого наименования <…>”¹⁸.

7 ноября нареченный Патриарх отбыл в Троице-Сергиеву лавру, где пробыл несколько дней, о чём сохранились воспоминания архимандрита Кронида (Любимова) († 10 декабря 1937), наместника Лавры.

Интронизация состоялась 21 ноября 1917 года (4 декабря по н. ст.) в кремлёвском Успенском соборе, в праздник Введения.

 Деятельность Поместного Собора 1917—1918 Панагия, принадлежавшая Тихону

Первая сессия собора приняла  ряд нормативно-правовых документов для устроения церковной жизни  в новых условиях: Определение о правовом положении Церкви в государстве, которое в частности предусматривало: первенствующее публично-правовое положение Православной Церкви в Российском государстве; независимость Церкви от государства — при условии согласования церковного и светского законоуложений; обязательность православного исповедания для главы государства, министра исповеданий и министра народного просвещения. Было утверждено Положения о Священном Синоде и Высшем Церковном Совете как высших органах управления в период между созывами поместных соборов.

Вторая сессия открылась 20 января (2 февраля) 1918 года и закончилась в апреле. В условиях крайней политической нестабильности собор поручил Патриарху тайно назначить своих местоблюстителей, что он и исполнил, назначив митрополитов Кирилла (Смирнова), Агафангела (Преображенского) и Петра (Полянского) в качестве возможных своих преемников.

Поток вестей о расправах  над духовенством, в особенности  убийство митрополита Киевского Владимира (Богоявленского), побудил учредить особое поминовение исповедников и мучеников, “скончавших жизнь свою за православную веру”. Были приняты Приходской устав, призванный сплотить прихожан вокруг храмов, а также определения о епархиальном управлении (предполагающее более активное участие в нём мирян), против новых законов о гражданском браке и его расторжении (последнее ни в коей мере не должно было затрагивать церковного брака) и другие документы.

20 сентября 1918 года Поместный Собор вынужденно прекратил свою продолжавшуюся 13 месяцев работу, не завершив её¹⁹.

Анафема и иные заявления

19 января (ст. ст.) 1918 года Патриарх Тихон издал своё знаменитое Воззвание²⁰, которое, в частности, гласило:

“Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей — загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей земной.

Властью, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите ещё имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной.

Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое либо общение: “Измите злаго от вас самех” (1Кор.5:13).”

Хотя в общественном сознании закрепилось мнение²¹, что анафема была изречена на большевиков, последние не названы явно; Патриарх осудил тех, кто: “гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово, и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани. Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до Нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чём не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполнили свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И всё это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь, при дневном свете, с неслыханной доселе дерзостью и беспощадной жестокостью, без всякого суда и с попранием всякого права и законности совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей отчизны: и в столицах, и на отдалённых окраинах (в Петрограде, Москве, Иркутске, Севастополе и др.).

Все сие преисполняет сердце Наше глубокою болезненной скорбью и вынуждает Нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения и прещения по завету св. апостола: “Согрешающих же пред всеми обличай, да и прочии страх имут» (1Тим.5:20).”

Более определёнен адресат  его Обращения к Совету Народных Комиссаров²² от 13/26 октября 1918:

“Все, взявшие меч, мечем погибнут” (Мф.26:52)

Это пророчество Спасителя  обращаем Мы к вам, нынешние вершители  судеб нашего отечества, называющие себя «народными» комиссарами. Целый  год держите вы в руках своих  государственную власть и уже  собираетесь праздновать годовщину  октябрьской революции, но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно  убитых по вашему призыву, вопиет к  небу и вынуждает Нас сказать  вам горькое слово правды.

Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили  эти обещания?

По истине вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы (Мф.7:9—10). Народу, изнурённому кровопролитной войной, вы обещали дать мир “без аннексий и контрибуций”.

От каких завоеваний могли  отказаться вы, приведшие Россию к  позорному миру, унизительные условия  которого даже вы сами не решились обнародовать полностью? Вместо аннексий и контрибуций  великая наша родина завоёвана, умалена, расчленена и в уплату наложенной на неё дани вы тайно вывозите в  Германию не вами накопленное золото. <…>”

21 июля 1918 года в слове, сказанном по Евангелии в Казанском соборе на Красной площади, осудил расстрел бывшего императора Николая II и то, что “Исполнительный комитет одобрил это и признал законным.”²³

1.1 3. Уголовное преследование

Урожай 1919 и в особенности 1920 года во многих регионах страны был плохим; начался голод, усугубившийся политикой большевистского правительства (реквизиция зерна у крестьян по продразвёрстке)^{24 25}.

Всероссийский Центральный  Исполнительный Комитет 23 февраля 1922 года (н. ст.) опубликовал декрет, в котором постановлял местным Советам “изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий, по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Народного Комиссариата Финансов для помощи голодающим”. Декрет предписывал “пересмотр договоров и фактическое изъятие по описям драгоценных вещей производить с обязательным участием представителей групп верующих, в пользование коих указанное имущество было передано”²⁶.

В тот же день была издана специальная инструкция о порядке  изъятия церковных ценностей, предусматривающая  точные условия производства работ  по изъятию и гарантирующая правильность этого изъятия.

В связи с декретом Патриарх Тихон обратился к верующим с  Воззванием от 15 (28) февраля 1922²⁷:

“<…> Мы нашли возможным разрешить церковноприходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления, о чём и оповестили Православное население 6(19) февраля cего года особым воззванием, которое было разрешено Правительством к напечатанию и распространению среди населения.”

Но вслед за этим, после  резких выпадов в правительственных  газетах по отношению к духовным руководителям Церкви, 10(23) февраля  ВЦИК, для оказания помощи голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные  церковные вещи, в том числе  и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы.

“<…>С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства, и Мы священным Нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт, а также оповестить о сем верных духовных чад Наших. Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, неосвящённых и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство — миряне отлучением от Неё, священнослужители — извержением из сана (Апостольское правило 73).”

Послание Патриарха было разослано епархиальным архиереям  с предложением довести его до сведения каждого прихода.

В марте в ряде мест произошли  эксцессы, связанные с изъятием ценностей, особенно большой резонанс имели  события в Шуе. В связи с  последними 19 марта 1922 года Председатель Совнаркома В. И. Ленин составил секретное письмо. Письмо квалифицировало события в Шуе как лишь одно из проявлений общего плана сопротивления декрету Советской власти со стороны “влиятельнейшей группы черносотенного духовенства”²⁸.

В заседании Политбюро 22 марта 1922 года, по предложению Ленина²⁹, был принят план Троцкого³⁰ разгрома церковной организации: арест Синода и Патриарха (“примерно через 10—15 дней”), печать должна была “взять бешеный тон”, надлежало “приступить к изъятию во всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей”³¹. В марте начались допросы Патриарха Тихона: он вызывался в ГПУ на Лубянку, где ему дали под расписку прочесть официальное уведомление о том, что правительство “требует от гражданина Беллавина как от ответственного руководителя всей иерархии определённого и публичного определения своего отношения к контрреволюционному заговору, во главе коего стоит подчинённая ему иерархия”.

5 мая 1922 года Патриарх был вызван в суд на процесс московского духовенства. Суд вынес частное определение о привлечении гражданина Беллавина к уголовной ответственности. После этого Патриарх находился под арестом в бывших казначейских покоях Донского монастыря, в полной изоляции от внешнего мира. Судя по многочисленным публикациям в советской прессе весной 1923 года писем от граждан, требовавших сурово покарать “людоеда” Тихона, власти готовились к расправе над Патриархом. В газете “Известия” от 6 апреля 1923 года печаталось сообщение: “11 апреля судебная коллегия Верховного суда начинает слушать дело бывшего патриарха Тихона и его ближайших приспешников <…> Процесс будет слушаться в Колонном зале Дома Союзов³².”³³ Номер же от 11 апреля содержал краткое извещение: “Процесс бывшего патриарха Тихона откладывается на некоторое время. О дне начал процесса будет объявлено особо.”³⁴

12 апреля 1923 года Политбюро приняло решение: “Поручить Секретариату ЦК вести дело Тихона со всею строгостью, соответствующей объёму колоссальной вины, совершенной Тихоном”, что означало указание суду на необходимость вынесения смертного приговора³⁵; 19 апреля 1923 года Тихон был под стражей препровождён во внутреннюю тюрьму ГПУ, где проходили допросы; 8 мая он был перемещён в ранее занимаемый им дом в Донском монастыре (продолжая находиться под стражей) — для того, чтобы туда могли прибыть делегаты обновленческого Собора, проходившего с конца апреля, с объявлением о лишении его сана и монашества.