Национальные стереотипы в английских и русских анекдотах

Для еврея как героя анекдота характерно использование непрямых способов выражения, особенно когда речь идет о деликатных материях:

«Сарочка, ты помнишь Изю, что жил напротив тюрьмы?» — «Да, а что?» — «Так он теперь живет напротив своего дома».

«Рабинович, вы когда-нибудь секс втроем пробовали?» — «Нет, а что?» — «А попробовать хотите? Тогда — бегом домой, может, еще успеете!»

Очень часто речевые особенности подчеркивают различные черты образа еврея в анекдоте. Так, для еврея как героя анекдота характерна частица таки, служащая показателем установки, во многом противоположной установке, лежащей в основе использованияоднако: она указывает на соответствие тому, что ожидалось, на то, что сомнения были напрасными. Использование таки хорошо отвечает установке человека, все знающего наперед и любящего (иногда с некоторым занудством) подчеркнуть, что его предвидения оправдались, несмотря на возможные сомнения.

Если грузины и чукчи в анекдотах обращаются к незнакомому собеседнику на ты, то евреи используют более формальное обращение на вы. Это, разумеется, не случайно. Евреям в анекдотах несвойственна ни панибратская манера грузин, ни первобытная незатронутость цивилизацией, свойственная чукчам. Однако, как и грузинам, евреям в анекдотах свойственна установка на контакт с собеседником, что подчеркивается постоянной апелляцией к слушателю (…вы думаете, что…), однако ценен для еврея не контакт сам по себе, а возникающая при этом «задушевность»: контакт ценится, поскольку дает возможность выразить сочувствие и самому оказаться объектом сочувствия. Поэтому еврей в анекдоте может не только осуществлять референцию к самому себе при помощи местоимения первого лица, но и, как чукча, называть себя в третьем лице — бедный еврей. Однако понятно, что функция такого самообозначения совсем иная, нежели в случае с чукчами. Если чукчасам удивленно глядит на себя со стороны, то еврей приглашает собеседника или домысливаемого наблюдателя посмотреть на него и «посочувствовать».

Еврей в русском анекдоте — хороший семьянин, для него очень важна его жена, дети и вообще все многочисленные родственники (отдельное место занимают анекдоты про еврейскую маму и ее отношения с сыном). Приверженность семейным связям подчеркивается средствами, при помощи которых еврей осуществляет референцию к своим родственникам, в частности к жене, которую он называет моя Сарочка. Такое обозначение оказывается информативным и в то же время достаточно интимным, чтобы выразить теплые чувства по отношению к супруге.

Некоторые характеристики евреев в русских анекдотах мало изменились за более чем столетнюю историю существования этой серии. Евреи — умные, хитрые, жадные. Часто богатые, но они (в отличие от других персонажей русских анекдотов про богачей: загулявших купцов, грузин и новых русских) не демонстрируют свое богатство, а стараются скрыть его. Имеют большие способности к бизнесу (часто нечестному). Евреи за свою долгую, полную гонений историю научились приспосабливаться ко всему, поэтому евреи могут приспособиться и к советской власти и даже обмануть ее представителей (милицию, таможенников и др.). Евреи — физически слабые, хотя благодаря своей хитрости иногда побеждают более сильного противника. Доминирующая черта евреев во многих анекдотах — осторожность, подчас граничащая с трусостью: в политике, в бизнесе (поэтому евреи и не афишируют своего богатства) и просто в жизни. Впрочем, здесь следует отметить, что после Шестидневной войны эта характеристика была несколько скорректирована. В русском фольклоре появилось много анекдотов о победоносных израильских солдатах. В этих анекдотах израильские солдаты побеждают не числом, а умением, хотя в большинстве из них все же не столько силою и храбростью, сколько хитростью. Способность немногочисленных израильских солдат побеждать во много раз превосходящие силы противника просто поражает воображение, как в следующем анекдоте:

Президент Джонсон обратился к Израилю за помощью во вьетнамской войне. Израильское правительство приняло решение послать на помощь пять солдат. «Вы бы хоть десять послали», — говорит Джонсон. «Вы что, с Китаем воевать собираетесь?» — удивляются израильтяне[5].

Эстонцы: сверхъестественная медлительность

Распространенные представления о чрезвычайной медлительности эстонцев, по-видимому, связаны с большой длительностью пауз, посредством которых носители данной культурной традиции дают собеседнику возможность продолжить свой монолог, подумать над тем, что сказал собеседник, вставить свою реплику. Длительные паузы накладываются на тот факт, что в эстонском языке распространены долгие звуки (не только гласные, но и согласные), так что речь воспринимается как медленная — а это может свидетельствовать о медлительности участника коммуникации. Именно замедленный темп речи, длительные паузы, использование долгих гласных и согласных, интонационная размеренность — главные составляющие речевой маски эстонца в анекдоте. Таким образом рассказчик пытается имитировать эстонский акцент, и хотя по большей части это получается не очень успешно с точки зрения соответствия реальной русской речи эстонцев, однако оказывается достаточным для того, чтобы речевая маска была легко узнаваемой. Характер эстонца как героя анекдота вполне соответствует этой маске. Главное свойство эстонцев в русских анекдотах — медлительность. Они очень рассудительны, но замкнуты, не способны к бурным проявлениям страсти, медленно соображают, медленно и мало говорят и замедленно реагируют на сообщения.

Горячий эстонский парень лежит в постели с молодой женой. «Тарагоой, почему ты все времмя моолчиишь? Скашии хоть чтоо-ниппуть!» — «Что же теппе сказаатть?» — «Hу, скашии, что люппишь мення». — «Я люпплю теппя». — «Скашии, что хоочешь мення». — «Я хочуу теппя». — «Почемуу ты все говориишь потт моою диктооовку? Скашии чтоо-ниппуть самм!» — «Спокоойноой ноочи».

Звонок в эстонскую службу быстрого реагирования: «Алло! Это проспект Ленина, 13. Четвертый подъезд. У нас взорвалась газовая плита!!! Взрывом разнесло стену!!! Там магазин лакокрасочных изделий!!! Все горит!!! Сейчас загорается второй этаж!!! Скоро рухнет весь дом!!!» — «Алло. Здравствуйте. Это эстонская служба быстрого реагирования. У вас проблема?»

Эстонец с женой приезжает в одну из арабских стран. Там они идут на местный рынок. На рынке к ним подходит араб и обращается к эстонцу: «Европеец?» — «Та, я ис Европ». — «Это твоя жена?» — «Та, моя сена». — «Я предлагаю тебе за нее 50 верблюдов». Эстонец округляет глаза, начинает что-то думать 10 минут, 15… 20… затем говорит: «Нет, она не протается». Араб уходит, и жена говорит эстонцу недовольным голосом: «Почему ты срасу ему не скасал, что я не протаюсь? Ты что, хотел меня унисить?» — «Нет, просто я думал, как ше я смоку уместить в квартире 50 верплютов».

Много новых анекдотов об эстонцах появилось в последние десятилетия, после того как Эстония снова стала независимым государством. Тем не менее, как уже говорилось, типологически по целому ряду характеристик (имитация акцента в русской речи, принадлежность к собственно этническим анекдотам) эти анекдоты должны рассматриваться как «анекдоты об инородцах», а не анекдоты об иностранцах.

Многонациональные анекдоты

Как правило, об иностранцах речь идет только в многонациональных анекдотах (некоторым исключением является популярная серия анекдотов «из английской жизни»). Речь иностранцев (в частности, англичан, американцев, французов и немцев), как уже говорилось, никак специально не передается, об их национальной принадлежности свидетельствуют только имена собственные (Джон,Мэри, Пьер) и некоторые общеизвестные слова или междометия соответствующих языков (сэр,мистер, йес, месье, о-ла-ла, яволь). Некоторым исключением из этого правила являются японцы, речь которых изображается посредством реализации шипящих как свистящих, так что фонетически речь японцев в анекдотах оказывается сходной с речью чукчей, что выглядит некоторым парадоксом, поскольку в анекдотах образ технически продвинутого японца в чем-то противоположен образу живущего почти первобытной жизнью чукчи[6].

Анекдоты о разных национальностях можно свести к двум основным типам (впрочем, жесткой границы между анекдотами этих двух типов нет). В анекдотах первого типа люди разных национальностей вместе попадают в какую-то необычную ситуацию (на необитаемый остров, к вождю дикого племени, в тюрьму и т. п.) и каким-то образом взаимодействуют. В анекдотах второго типа каждый из них по отдельности как-то отвечает на один и тот же вопрос или действует в одной и той же ситуации[7].

В «многонациональных» анекдотах обоих типов именно русский действует самым необычным, неожиданным образом, его слова или действия составляют то, что называется «солью» анекдота[8], например:

Проходят международные соревнования, кто больше выпьет водки. Пить водку надо из ведра ковшиками. Комментатор: «На помост выходит американский спортсмен. Первый, второй, третий, четвертый, пятый… сломался. Пока с помоста выносят американского спортсмена, на трибунах русский спортсмен разминается красненьким. На помост выходит французский спортсмен. Первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый… сломался. Французского спортсмена выносят с помоста, а в это время русский спортсмен на трибунах разминается красненьким. …На помост выходит русский спортсмен. Первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый, одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый… сломался. Пока чинят ковшик, русский спортсмен разминается красненьким».

Посадили инопланетяне американца, японца и русского в камеру без окон без дверей, дали по два металлических шарика, сказали, придут через три дня и если не придумаете, что можно сделать с этими шариками, убьем. Приходят через три дня. Американец в камере шариками жонглирует, у японца шарики сами крутятся. А русский сидит, ничего не делает. Инопланетяне спрашивают: «А ты что научился делать?» — «Да ничего, я в первый же день один шарик сломал, другой потерял».

Заметим, что отличительной особенностью русских анекдотов является то, что в них выступать последним и демонстрировать «соль» анекдота (т. е. занимать место русских) могут некоторые персонажи русских этнических анекдотов, а именно евреи, украинцы и чукчи (иногда они фигурируют в них вместе с русскими), например:

У немца есть и жена, и любовница, но любит он жену. У итальянца есть и жена, и любовница, а любит он любовницу. У француза есть и жена, и любовница, а любит он обеих. У русского есть и жена, и любовница, но любит он водку. У еврея есть и жена, и любовница, а любит он маму.

Можно сделать вывод, что рассказчики и слушатели воспринимают персонажей русских этнических анекдотов как своеобразных представителей той же общности, к которой принадлежат они сами. Относительно большинства анекдотов, в которых место, предназначенное для представителя родного народа рассказчика, занимают евреи, можно предположить, что они родились или активно рассказывались в еврейской среде (во многих случаях это достоверно известно). В отношении украинцев причина скорее в том, что украинцы рассматриваются в русских анекдотах как своего рода «русские». Этот вывод косвенно подтверждается языковыми данными: имитация речи украинцев в анекдотах изображает их именно как русских, хотя и «неправильных»[9]. В отношении чукчейпричина может быть сходной: ср. мнение Э. Драйцера, который в книге о русских этнических анекдотах писал, что украинцам и чукчам в этих анекдотах приписываются те же черты, которые русские приписывают самим себе[10].

Такие анекдоты подтверждают традиционные стереотипные представления русских о себе: удаль, пьянство, душевность, пренебрежение к писаным законам, лень, нежелание добиваться успеха и богатства. Русские женщины в анекдотах романтичны, легкомысленны, несчастны в семейной жизни, хотя (в отличие от западных жен) являются реальной главой семьи. Подтверждаются стереотипы, связанные с чукчами, украинцами и евреями, которые выявляются на основе собственно этнических анекдотов. Что касается прочих иностранцев, то многонациональные анекдоты в целом соответствуют стереотипным представлениям об этих народах[11], но эти стереотипы обычно проявляются в таких анекдотах не очень ярко.