Педагогические взгляды В. Ф. Одоевского и его практическая деятельность в области дошкольного образования

-- Ничего, -- сказал Мороз  Иванович, -- только снегом пальцы  потри, так и отойдут, не  отзнобишь. Я ведь старик добрый; посмотри-ка, что у меня за диковинки.   

 Тут он приподнял  свою снежную перину с одеялом,  и Рукодельница увидела, что  под периною пробивается зелёная  травка. Рукодельнице стало жаль  бедной травки.  

-- Вот ты говоришь, -- сказала  она, -- что ты старик добрый, а  зачем ты зелёную травку под  снежной периной держишь, на  свет Божий не выпускаешь?  

-- Не выпускаю, потому  что ещё не время; ещё трава  в силу не вошла. Добрый мужичок  её осенью посеял, она и взошла, и кабы вытянулась она, то  зима бы её захватила и к  лету травка бы не вызрела.  Вот я, -- продолжал Мороз Иванович, -- и прикрыл молодую зелень  моею снежною периной, да еще  сам прилёг на неё, чтобы  снег ветром не разнесло, а  вот придёт весна, снежная перина  растает, травка заколосится,  а там, смотришь, выглянет и  зерно, а зерно мужик соберёт  да на мельницу отвезёт; мельник  зерно смелет, и будет мука, а  из муки ты, Рукодельница, хлеб  испечёшь.  

-- Ну, а скажи мне, Мороз  Иванович, -- сказала Рукодельница, -- зачем ты в колодце-то сидишь?   

-- Я затем в колодце  сижу, что весна подходит, -- сказал  Мороз Иванович. -- Мне жарко становится; а ты знаешь, что и летом  в колодце холодно бывает, от  того и вода в колодце студёная, хоть посреди самого жаркого  лета.  

-- А зачем ты, Мороз  Иванович, -- спросила Рукодельница, -- зимой по улицам ходишь да  в окошки стучишься?  

-- А я затем в окошки  стучусь, -- отвечал Мороз Иванович, -- чтоб не забывали печей топить  да трубы вовремя закрывать;  а не то, ведь я знаю, есть  такие неряхи, что печку истопить  истопят, а трубу закрыть не  закроют или и закрыть закроют,  да не вовремя, когда еще  не все угольки прогорели, а  оттого в горнице угарно бывает, голова у людей болит, в глазах  зелено; даже и совсем умереть  от угара можно. А затем ещё  я в окошко стучусь, чтобы  люди не забывали, что они в  тёплой горнице сидят или надевают  тёплую шубку, а что есть  на свете нищенькие, которым  зимою холодно, у которых нету  шубки, да и дров купить не  на что; вот я затем в окошко  стучусь, чтобы люди нищеньким  помогать не забывали.  

 Тут добрый Мороз  Иванович погладил Рукодельницу  по головке да и лёг почивать  на свою снежную постельку.  

 Рукодельница меж тем  всё в доме прибрала, пошла  на кухню, кушанье изготовила, платье у старика починила, бельё  выштопала.  

 Старичок проснулся;  был всем очень доволен и  поблагодарил Рукодельницу. Потом  сели они обедать; стол был  прекрасный, и особенно хорошо  было мороженое, которое старик  сам изготовил.  

 Так прожила Рукодельница  у Мороза Ивановича целые три  дня.  

 На третий день Мороз  Иванович сказал Рукодельнице:  

-- Спасибо тебе, умная  ты девочка; хорошо ты старика,  меня, утешила, но я у тебя  в долгу не останусь. Ты знаешь: люди за рукоделье деньги получают, так вот тебе твоё ведёрко,  а в ведёрко я всыпал целую  горсть серебряных пятачков; да  сверх того, вот тебе, на память, бриллиантик -- косыночку закалывать.   

 Рукодельница поблагодарила,  приколола бриллиантик, взяла  ведёрко, пошла опять к колодцу,  ухватилась за верёвку и вышла  на свет божий.  

 Только что она стала  подходить к дому, как петух,  которого она всегда кормила,  увидел её, обрадовался, взлетел  на забор и закричал:  

 Кукуреку?, кукуреки?!  

 У Рукодельницы в  ведёрке пятаки!  

 Когда Рукодельница  пришла домой и рассказала  всё, что с ней было, нянюшка  очень дивовалась, а потом примолвила:   

-- Вот видишь ты, Ленивица, что люди за рукоделье получают. Поди-ка к старичку да послужи  ему, поработай: в комнате у  него прибирай, на кухне готовь, платье чини да бельё штопай, так и ты горсть пятачков  заработаешь, а оно будет кстати: у нас к празднику денег  мало.  

 Ленивице очень не  по вкусу было идти к старику  работать. Но пятачки ей получить  хотелось и бриллиантовую булавочку  тоже.  

 Вот, по примеру  Рукодельницы, Ленивица пошла к  колодцу, схватилась за верёвку,  да и бух прямо ко дну.  

 Смотрит: и перед  ней печка, а в печке сидит  пирожок такой румяный, поджаристый;  сидит, поглядывает да приговаривает:   

-- Я совсем готов, подрумянился, сахаром да изюмом обжарился;  кто меня возьмёт, тот со  мной и пойдёт!  

 А Ленивица ему в  ответ:  

-- Да, как же не так!  Мне себя утомлять, лопатку поднимать  да в печку тянуться; захочешь, сам выскочишь.  

 Идёт она далее,  перед нею сад, а в саду  стоит дерево, а на дереве золотые  яблочки; яблочки листьями шевелят  да промеж себя говорят:  

-- Мы, яблочки, наливные, созрелые; корнем дерева питаемся, студёной росой обмываемся; кто  нас с дерева стрясёт, тот  нас себе и возьмёт.  

-- Да, как бы не так! -- отвечала Ленивица, -- мне себя  утомлять, ручки подымать, за сучья  тянуть, успею набрать, как сами  попадают!  

 И прошла Ленивица  мимо их. Вот дошла она до  Мороза Ивановича. Старик по-прежнему  сидел на ледяной скамеечке  да снежные комочки покусывал.   

-- Что тебе надобно,  девочка? -- спросил он.  

-- Пришла я к тебе, -- отвечала Ленивица, -- послужить да  за работу получить.  

-- Дельно ты сказала,  девочка, -- отвечал старик, -- за работу  деньга следует; только посмотрим  -- какова ещё твоя работа будет.  Поди-ка взбей мою перину, а  потом кушанье изготовь, да платье  моё повычини, да бельё повыштопай.   

 Пошла Ленивица, а дорогой  думает:  

"Стану я себя утомлять  да пальцы знобить! Авось старик  не заметит и на невзбитой  перине уснёт".  

 Старик в самом деле  не заметил или прикинулся, что  не заметил, лёг в постель  и заснул, а Ленивица пошла  на кухню.  

 Пришла на кухню,  да и не знает, что делать. Кушать-то она любила, а подумать, как готовилось кушанье, это  ей и в голову не приходило;  да и лень было ей посмотреть.   

 Вот она огляделась: лежит перед ней и зелень, и  мясо, и рыба, и уксус, и горчица,  и квас, всё по порядку. Вот  она думала, думала, кое-как зелень  обчистила, мясо и рыбу разрезала,  да чтоб большого труда себе  не давать, то, как всё было, мытое-немытое,  так и положила в кастрюлю: и зелень, и мясо, и рыбу, и горчицу,  и уксус да ещё квасу подлила,  а сама думает: "Зачем себя  трудить, каждую вещь особо  варить? Ведь в желудке всё  вместе будет".  

 Вот старик проснулся,  просит обедать. Ленивица притащила  ему кастрюлю, как есть, даже скатертцы  не подостлала. Мороз Иванович  попробовал, поморщился, а песок  так и захрустел у него на  зубах.  

-- Хорошо ты готовишь, -- заметил он, улыбаясь. -- Посмотрим,  какова твоя другая работа  будет.  

 Ленивица отведала, да  тотчас и выплюнула, индо ей  стошнило; а старик покряхтел,  покряхтел, да принялся сам  готовить кушанье и сделал  обед на славу, так что Ленивица  пальчики облизала, кушая чужую  стряпню.  

 После обеда старик  опять лёг отдохнуть, да припомнил  Ленивице, что у него платье  не починено да и бельё не  выштопано.  

 Ленивица понадулась, а делать было нечего: принялась  платье и бельё разбирать; да  и тут беда: платье и бельё  Ленивица нашивала, а как его  шьют, о том и не спрашивала; взяла было иголку, да с непривычки  укололась; так ее и бросила.   

 А старик опять будто  бы ничего не заметил, ужинать  Ленивицу позвал да ещё спать  её уложил.  

 А Ленивице-то и  любо; думает себе:  

"Авось и так пройдет.  Вольно было сестрице на себя  труд принимать: старик добрый, он мне и так задаром пятачков  подарит".  

 На третий день приходит  Ленивица и просит Мороза Ивановича  её домой отпустить да за  работу наградить.  

-- Да какая же была  твоя работа? -- спросил старичок. -- Уж коли на правду дело  пошло, так ты мне должна  заплатить, потому что не ты  для меня работала, а я тебе  служил.  

-- Да, как же! -- отвечала  Ленивица, -- я ведь у тебя целые  три дня жила.  

-- Знаешь, голубушка, -- отвечал  старичок, -- что я тебе скажу:  жить и служить разница, да  и работа работе розь. Заметь  это: вперёд пригодится. Но, впрочем,  если тебя совесть не зазрит, я тебя награжу: и какова  твоя работа, такова будет тебе  и награда.  

 С сими словами Мороз  Иванович дал Ленивице пребольшой  серебряный слиток, а в другую  руку пребольшой бриллиант. Ленивица  так этому обрадовалась, что схватила  то и другое и, даже не  поблагодарив старика, домой побежала.   

 Пришла домой и хвастается:   

-- Вот, -- говорит, -- что я  заработала: не сестре чета, не  горсточку пятачков да не маленький  бриллиантик, а целый слиток  серебряный, вишь какой тяжёлый,  да и бриллиант-то чуть не  с кулак... Уж на это можно  к празднику обнову купить...  

 Не успела она договорить, как серебряный слиток растаял  и полился на пол; он был  не иное что, как ртуть, которая  застыла от сильного холода; в  то же время начал таять  и бриллиант, а петух вскочил  на забор и громко закричал:   

 

 

   Кукуреку?, кукуреку?лька!  

 У Ленивицы в руках  ледяная сосулька.  

 

 

   А вы, детушки, думайте, гадайте:  что здесь правда, что неправда; что сказано впрямь, что стороною; что шутки ради, что в наставленье,  а что намёком. Да и то  смекните, что не за всякий  труд и добро награда бывает; а бывает награда ненароком,  потому что труд и добро  сами по себе хороши и ко  всякому делу пригодны; так уж  Богом устроено. Сами только чужого  добра да и труда без награды  не оставляйте, а покамест от  вас награда -- ученье да послушанье.   

 Меж тем и старого  дедушку Иринея не забывайте,  а он для вас много россказней  наготовил; дайте только старику  о весне с силами да с  здоровьем собраться.  

 

 

   Впервые напечатано: Одоевский В.Ф., "Сказки дедушки  Иринея", 1841.