Механизмы психологической защиты: генезис, функционирование, диагностика

Родительские установки или  позиции являются одним из наиболее изученных аспектов ранних интерперсональных отношений индивида. Под родительскими установками понимается совокупность эмоционального отношения к ребенку, восприятие ребенка родителем и соответствующие стили воспитания. В научной литературе описана обширная феноменология роднтельско-детских отношений (см. раздел 1.1.). Наиболее релевантной задачам нашего исследования представляется позиция Е.Т.Соколовой, которая заключается в сведении всех видов гетерономного воздействия к эмоциональному отвержению и эмоциональному симбиозу, блокирующим тенденции к присоединению и отделению соответственно. Рассмотрим, как эти экстремальные установки (по условной эмоциональной шкале) переходят в типичные нарушения родительского поведения по шкале воспитательной.

Эмоциональное отвержение ребенка, крайним  вариантом которого является материнская депривация, традиционно делят на первичное и вторичное. Первичное отвержение может быть вызвано нежеланием иметь данного ребенка или, например, попыткой решить за счет него какие-либо бытовые проблемы. В этом случае ребенок отвергается еще до появления на свет. Внешние данные родившегося ребенка, его пол, сходство или отсутствие сходства с одним из родителей, а также отсутствие навыков обращения с первым ребенком могут вызвать вторичное отвержение.

На самых ранних этапах развития индивида эмоциональное отвержение ребенка матерью проявляется  прежде всего в неадекватной «расшифровке»  эмоциональных реакций ребенка. Это означает, что мать является постоянным фрустратором базисной потребности в безопасности и доверии к миру. Затем возможны два пути развития детско-родительских отношений. Если равнодушие или неприятие ребенка допускается до сознания взрослого, наиболее вероятен воспитательный стиль гипопротекции, которая понимается как недостаток опеки и контроля, вплоть до полной безнадзорности, невключенность ребенка в семейные отношения. Невнимание к физическому и духовному благополучию ребенка может иногда сопровождаться формальным контролем, прямой или переменной агрессией. Однако, главной особенностью этого стиля воспитания является то, что взрослый не считает нужным скрывать свое отвержение ни от ребенка, ни от окружающих, ни от себя самого.

Чаще эмоциональное отвержение не допускается до сознания взрослого, не желающего выглядеть в глазах окружающих и в своих собственных «плохим» родителем. В этом случае родительское эмоциональное отвержение превращается с помощью защитного реактивного образования в «воспитательный стиль», который в разных литературных источниках обозначается как авторитаризм, сверхконтроль, гиперопека или гиперпротекция. Этот стиль характеризуется тотальным недовольством ребенком, стремлением «переделать» его, обилием ограничений, запретов и наказаний. Взрослый, таким образом, получает возможность выражения своей агрессии по отношению к ребенку, которая интерпретируется как повышенная забота и внимание. Помимо реактивного образования этот воспитательный стиль может определяться также такими защитными механизмами, как замещение, проекция, компенсация. То есть ребенок выступает как «удобный» объект замещения агрессии, ему приписываются несуществующие недостатки или навязывается определенный «успешный» жизненный сценарий. Последнее обозначается в литературе как делегирование или сверхсоциализация и является компенсацией родительского чувства своей незначительности, восприятия себя как неудачника.

Любой из воспитательных стилей, связанных  с эмоциональным отвержением  ребенка, блокирует спонтанную реализацию базисных потребностей в присоединении, аффиляции, безопасности, принятии и, как следствие, в самопринятии. Ребенок вынужден адаптироваться к гетерономному воздействию на социальном и психологическом уровнях и строить позитивный образ «Я» с помощью образования и очень интенсивного использования механизмов защиты. В зависимости от темпераментальных особенностей ребенка актуализируются внешненаправленные механизмы — проекция, активные формы компенсации и реактивного образования — или внутренненаправленные — отрицание, пассивные формы компенсации и реактивного образования.

Эмоциональный симбиоз является экстремальной  родительской установкой, фрустрирующей онтогенетически более поздние потребности ребенка в отделении, определении границ «Я», самостоятельном познании мира. Психологический симбиоз взамен утерянного физиологического устанавливается по инициативе матери, испытывающей бессознательный страх потери ребенка как части «Я». Любые попытки самостоятельного поведения ребенка переживаются ею как угроза экзистенциального вакуума и депрессивного модуса жизни. Страх матери рационализируется и проявляется в виде воспитательного стиля, обозначаемого в литературе как эгоцентрическая инфантилизация, потворствующая гиперопека, обесценивание. В период младенчества этот стиль проявляется, например, в жестком пеленании ребенка. Позднее интенсивно поощряется только зависимое его поведение и пресекаются любые попытки проявления самостоятельности. Взрослые преуменьшают реальные способности и потенции ребенка, стремятся к максимальному контролю за ним с целью ограждения от реальных или мнимых опасностей, стремятся «прожить жизнь за ребенка», что по существу означает «зачеркивание» реального ребенка, регресс и фиксацию на примитивных формах общения ради обеспечения симбиотических связей с ним» [79, с. 28]. Одной из форм проявления установки на эмоциональный симбиоз является отношение матери к сыну-подростку как «замещающему» мужа. Оно выражается в «требовании активного внимания к себе, заботы, навязчивом желании находиться постоянно в обществе сына, быть в курсе его интимной жизни, ограничивать его контакты со сверстниками» [79, с. 28].

В данных случаях мы имеем дело с гетерономным воздействием, блокирующим  спонтанную реализацию потребностей в  автономии, отделении, самостоятельном контроле над ситуацией; и угрозой соответствующим аспектам позитивного образа «Я». В зависимости от особенностей темперамента ребенок прибегает к таким механизмам защиты как замещение и регрессия, предполагающим внешненаправленные действия, или к противоположным им подавлению и интеллектуализации.

Необходимо отметить, что подобные нарушения детско-родительских отношений  сравнительно редко встречаются  в «чистом» виде. Гетерономное вмешательство  взрослых в развитие ребенка бывает, как правило, разнонаправленным и, что особенно важно, большинству родителей удается сочетать безусловное эмоциональное принятие ребенка с разумными, ясными и последовательными требованиями к нему. В этом случае ни один из образующихся механизмов защиты не используется сверхинтенсивно. Поэтому дети с адекватной практикой родительского отношения характеризуются хорошей адаптированностью к школьной среде и общению со сверстниками, они активны, независимы, инициативны и доброжелательны.

Для общего обозначения ситуаций, вызывающих образование и функционирование механизмов защиты, мы вслед за Ф.В.Бассиным употребляем термин «эксквизитные» ситуации. Здесь имеются в виду такие ситуации, в которых противоречие, как определенный момент развития, предельно обострено и требует своего снятия, а характер разрешения противоречия определяет направление в развитии личности [11, 13]. Другими словами, речь идет о ситуациях, которые представляют для личности «экзистенциальную значимость», возможность поиска новых целей и средств их достижения. Анализ литературы позволяет сказать, что однозначного родового определения эксквизитных ситуаций не существует. Вместо этого исследователи оперируют с их конкретными видами: проблемными ситуациями, конфликтами, кризисами, стрессом, фрустрациями и т.д.

Изучение многообразных описаний эксквизитных ситуаций в различных  парадигмах психологического знания, таких как психофизиология, медицинская психология, исследования стресса, когнитивистски ориентированная теория диссонанса, теория ролей, социально-психологические исследования, и др., позволяет выделить в них, несмотря на все различия исследовательских подходов, две инвариантные характеристики:

а) наличие нервно-психического напряжения, качество и интенсивность которого зависят от выраженной потребности в разрешении противоречия; объективных параметров ситуации (неструктурированности условий, средств, целей); индивидуальных динамических особенностей психики и текущего состояния; от опыта разрешения аналогичных ситуаций и возможностей его переноса на актуальные обстоятельства;

б) разрешение эксквизитных ситуаций предоставляет индивиду возможность освоения новых форм регуляции, перепрограммирования психических процессов и, следовательно, перехода на новые уровни взаимодействия со средой.

Психологический механизм возникновения эксквизитной ситуации обусловлен финальной направленностью любого психического акта. Филогенетической предпосылкой «финального поведения» является наличие рефлекса цели, впервые описанного И.П.Павловым в 1916 году. Согласно И.П.Павлову, рефлекс цели есть направленность любого живого организма, любой жизни на самосохранение и развитие: «Вся жизнь есть осуществление одной цели, а именно, сохранение самой жизни, неустанная работа того, что называется общим инстинктом жизни» [63, с. 215].

Каждый психологический акт обладает определенным энергетическим потенциалом, другими словами, энергетически обеспечен. Если психологический акт блокируется препятствием внешнего или внутреннего плана, возникает известное напряжение. «Психически напряжение проявляется в чувстве беспокойства и удрученности, — пишет Э.Берн. — Это чувство происходит из потребности каким-нибудь способом восстановить равновесие и снять напряжение. Проблема человека та же, что и любой энергетической системы: найти путь наименьшего сопротивления для разрядки напряжения ...возможно скорее и с наименьшей опасностью» [14, с. 69–70]. Эмоции выступают как энергетические источники, которые дают импульсы, побуждения к решению проблем. Если, например, появляется стимул, когнитивно оцененный как «угроза», страх индивида вызывает физиологическое возбуждение и «приказывает» ему предпринять какие-то действия, чтобы отдалить угрозу и снизить страх. Своеобразие эксквизитной ситуации заключается в том, что в ней обязательно присутствует другой реальный или интериоризированный стимул, препятствующий спонтанному реагированию на первый. Иногда он может совпадать с первым стимулом, в том числе, например, когда гнев на более сильного субъекта не может быть выражен из боязни противодействия с его стороны. Невозможность спонтанного реагирования создает энергетическое напряжение, которое выражается в чувстве беспокойства по поводу дестабилизации позитивного образа «Я». Физиологической основой процесса является возбуждение структур лимбической системы, участвующих в нервной организации эмоции страха (или его социализированных форм, таких как чувства вины, стыда, неполноценности и т.п.). Поставленный перед выбором из двух зол, индивид вынужден активно искать новые, непрямые пути реагирования: иррелевантные, отсроченные, опосредованные или идеальные. Этот поиск означает переход на новый, специфический для человека уровень регуляции, предполагающий когнитивную переоценку реального стимула, наличие образа желаемой цели, рассмотрение на идеальном уровне нескольких способов действия, прогноз и, наконец, само наблюдаемое действие или бездействие.

Таким образом, эксквизитная ситуация предоставляет возможность для  разработки новых или переструктурирования имеющихся механизмов защиты при  разрешении противоречия, перехода на новый уровень отражения и регуляции, и тем самым совершенствования индивидом своих адаптивных способностей. При этом количество собственно эксквизитных ситуаций в жизни адаптированного индивида значительно снижается. Нормативное функционирование механизмов защиты обеспечивает стабильность упорядоченной индивидуальной картины мира, настолько истинной и настолько искаженной, насколько это задано общепринятыми стандартами. Поведение индивида характеризуется целенаправленностью и последовательностью и оценивается обществом как нормальное, а интерперсональные конфликты повседневной жизни не создают угрозу позитивному «Я» и не переходят во внутриличностные конфликты, поскольку механизмы защиты эффективно «справляются» с ними.

С другой стороны, если эмоциональная  напряженность достигает чрезвычайно сильной выраженности, некоторые механизмы защиты используются сверхинтенсивно или, напротив, не «справляются с ней». Наступает «фаза истощения». И то и другое приводит, как будет показано в разделе 1.4., к разным формам социально-психической дезадаптации и состоянию перманентного конфликта.

Опираясь на рассмотренные выше аспекты генезиса и функционирования механизмов защиты в их причинно-временной взаимосвязи, дадим короткие синтетические характеристики каждому из восьми основных механизмов в порядке их онтогенетического развития. В эти характеристики включены также проявления функционирования механизмов защиты на интерпсихическом уровне, такие как защитное поведение в норме, соответствующие акцентуации характера, возможные девиации, диагностические концепции, типы ролей в группе, возможные психосоматические заболевания.

Отрицание — наиболее ранний онтогенетически и наиболее примитивный механизм защиты. Отрицание развивается с целью сдерживания эмоции принятия окружающих, если они демонстрируют эмоциональную индифферентность или отвержение. Это, в свою очередь, может привести к самонеприятию. Отрицание подразумевает инфантильную подмену принятия окружающими вниманием с их стороны, причем любые негативные аспекты этого внимания блокируются на стадии восприятия, а позитивные допускаются в систему. В результате индивид получает возможность безболезненно выражать чувства принятия мира и себя самого, но для этого он должен постоянно привлекать к себе внимание окружающих доступными ему способами.

Особенности защитного  поведения в норме: эгоцентризм, внушаемость и самовнушаемость, общительность, стремление быть в центре внимания, оптимизм, непринужденность, дружелюбие, умение внушить доверие, уверенная манера держаться, жажда признания, самонадеянность, хвастовство, жалость к себе, обходительность, готовность услужить, аффектированная манера поведения, пафос, легкая переносимость критики и отсутствие самокритичности. К другим особенностям относятся выраженные артистические и художественные способности, богатая фантазия, склонность к розыгрышам. Предпочтительна работа в сферах искусства и обслуживания.

Акцентуация: демонстративность.

Возможные девиации поведения: лживость, склонность к симуляции, необдуманность поступков, недоразвитие этического комплекса, склонность к мошенничеству, эксгибиционизм, демонстративные попытки суицида и самоповреждения.

Диагностическая концепция: истерия.

Возможные психосоматические  расстройства (по Ф.Александеру): конверсионно-истерические реакции, параличи, гиперкинезы, нарушения функции анализаторов, эндокринные нарушения.