Экспериментальная археология

Меньшую группу составляют так называемые поисковые эксперименты, основное назначение которых состоит  не в том, чтобы проверить, верна или нет какая-то гипотеза, а в том, чтобы собрать необходимую эмпирическую информацию для построения или уточнения некоторой догадки или предположения [9, с. 147].

По характеру исследуемого объекта можно различать физические, химические, биологические, психологические  и социальные эксперименты. В том  случае, когда объектом изучения служит непосредственно реально существующий предмет или процесс, эксперимент  можно назвать прямым. Если вместо самого предмета используется (некоторая его модель, то эксперимент будет называться модельным. В качестве таких моделей чаще всего используются образцы, макеты, копии оригинального сооружения или устройства, выполненные с соблюдением установленных правил. В модельном эксперименте все операции осуществляются не с самими реальными предметами, а с их моделями. Результаты, полученные при исследовании этих моделей, в дальнейшем экстраполируются на сами предметы [1, с. 46].

В последние годы все более  широкое распространение получают так называемые концептуальные модели, которые в логико-математической форме выражают некоторые существенные зависимости реально существующих систем. Используя электронно-вычислительные машины, можно осуществлять весьма успешные эксперименты с такими моделями и получать довольно надежные сведения о поведении реальных систем, которые  не допускают ни прямого экспериментирования, ни экспериментирования с помощью  материальных моделей. По методу и результатам  исследования все эксперименты можно  разделить па качественные и количественные. Как правило, качественные эксперименты предпринимаются для того, чтобы  выявить действие тех или иных факторов на исследуемый процесс  без установления точной количественной зависимости между ними. Такие  эксперименты скорее носят исследовательский, поисковый характер: в лучшем случае с их помощью достигается предварительная  проверка и оценка той или иной гипотезы или теории, чем их подтверждение или опровержение [10, с. 126].

Количественный эксперимент  строится с таким расчетом, чтобы  обеспечить точное измерение всех существенных факторов, влияющих на поведение изучаемого объекта или ход процесса. Проведение такого эксперимента требует использования  значительного количества регистрирующей и измерительной аппаратуры, а  результаты измерений нуждаются  в более или менее сложной  математической обработке. В реальной исследовательской практике качественные и количественные эксперименты представляют обычно последовательные этапы в  познании явлений. Они характеризуют  степень проникновения в сущность этих явлений и поэтому не могут  противопоставляться друг другу. В  конечном итоге количественный эксперимент  содействует лучшему раскрытию  качественной природы вновь исследуемых явлений [11, с. 101].

Наконец, по самому методу осуществления  в современной науке часто  различают статистические и нестатистические эксперименты. В принципе статистические методы используются при оценке результатов  любых экспериментов и даже наблюдений, чтобы повысить их точность и надежность. Различие между статистическими  и нестатистическими экспериментами сводится не к использованию статистики вообще, а к способу выражения  величин, с которыми имеют дело в  эксперименте. Если в нестатистических экспериментах сами исследуемые  величины заданы индивидуальным образом, то статистика здесь используется только для оценки результатов исследования [5, с. 96].

Подводя итоги можно сказать…………..

2. Экспериментальная археология

Экспериментальная археология – это попытки экспериментальным путем создать объекты, подобные археологическим памятникам и таким образом понять, как они возникали. Эксперименты в археологии иногда применялись и до новой археологии. Два обстоятельства стимулировали их умножение и объединение в особую субдисциплину:  восприятие археологии как науки, как точной науки, стоящей близко к естественным наукам; и  сомнения и беспокойство относительно способности археологических источников информировать о прошлом [1, с. 49].

1. История развития экспериментальной археологии

Древнейшая история есть не только у человечества, но и у  эксперимента. Прежде чем он стал одним  из основных методов науки, с помощью  которого она проверяет различные  гипотезы, люди пользовались им в простой  форме метода проб и ошибок в повседневной практике. Впервые ее применили животные (древнейшие предки Homo Sapiens), которые около трех миллионов лет назад начали историю эволюции человека. Добыча пищи для них не была приятным время препровождением. С помощью простейших осколков камня, деревянных палок и костей они добывали себе пищу, выкапывая съедобные растения или убивая мелких животных. Они учились на собственных неудачах и успехах, накапливали опыт и передавали его своим потомкам (предполагается, что уже люди раннего палеолита могли договориться между собой с помощью звуков и жестов). Эти знания они часто оплачивали дорогой ценой, так как неудача нередко приводила к гибели экспериментаторов. Благодаря усилиям — человек прямоходящий (Homo Erectus) — обрел способность мыслить более абстрактно. Да и память у него работала лучше. Он хорошо ориентировался в окружающей природе, знал повадки животных. С течением времени, вооруженный более совершенными каменными орудиями и деревянными копьями, он становится сильнее более крупных и ловких, чем он, диких животных. На основании накопленного опыта и растущего “словаря” охотники могли уже заранее проанализировать возможную ситуацию и найти самый удачный вариант решения, то есть они могли планировать свои действия [6, с. 87].

Стоит особо поговорить о  применении научного эксперимента в  исследовании возникновения речи. Многие считают, что неандерталец относится  к нашим прямым предкам. Но большинство  современных антропологов утверждают, что он по крайней мере наш дальний двоюродный брат и был не способен к дальнейшему развитию. Но почему? На одну из причин указал и проверил ее в процессе эксперимента антрополог Филипп Либерман. Он изготовил из силиконовой резины модели голосовых органов шимпанзе, неандертальца, ребенка и взрослого человека. Эти модели он просвечивал световыми лучами и по их прохождению определял, какую частоту тона могли создавать неандертальцы в сравнении с людьми и шимпанзе. Изучив полученные данные, он пришел к выводу, что строение носоглотки и гортани, по всей вероятности, совершенно не позволяло неандертальцам говорить членораздельно. Это был серьезный недостаток, который исключал неандертальца из процесса развития человека, так как организация охоты и усовершенствование иной деятельности невозможны без углубления коммуникации между людьми. В то же время такими предпосылками обладал другой тип человека, который около 150 тысяч лет назад начал свое развитие в направлении Homo Sapiens. Он отличался весьма развитым абстрактным мышлением и способностью создавать и использовать различные символы. Самые древние представители этого вида оставили после себя художественные произведения весьма высокого уровня, которые и сегодня, спустя столько времени, волнуют нас. Это не только изображения на скалах, но и мелкая скульптура, а также гравированные изображения зверей, женских фигур, растений и орнамента. Тогдашние жители нашей планеты сделали большой вклад в сокровищницу древнейшего искусства [3, с. 50 – 51].

Однако вернемся к эпохе  раннего палеолита, где господствовало собира-тельское и потребительско-охотничье хозяйство. Всю свою энергию люди отдавали поискам пищи, тем не менее они постоянно находились на грани голода [3, с. 51].

Три миллиона лет прошло, прежде чем человек благодаря  накопленному опыту и наблюдениям  за миром природы вырастил из зерна  колос и приручил первое дикое  животное. Это событие произошло  всего десять тысяч лет назад, и с него началась новая эпоха  — период позднего каменного века. Люди научились таким образом  производить продукты питания в  необходимом им количестве и меньше, чем охотник и собиратель, зависеть от прихоти случая. Путем усовершенствования орудий труда и способов обработки  земли человек облегчил свой труд и добился больших урожаев. В  результате у людей появилось и свободное время, которое особенно энергичные индивидуумы использовали для целенаправленного экспериментирования. Количество новых изобретений быстро росло [5, с. 49].

Следующей вехой (сравнимой  с возникновением языка) в процессе экспериментирования стало появление  письменности. Достигнутый уровень  можно было точно зафиксировать, передать следующим поколениям и  развивать дальше. Эксперименты стали  постоянной, сознательной составной  частью не только производственной деятельности. С их помощью созданы были зачатки  новых наук древних цивилизаций. Этот факт мы можем подтвердить, обратившись  к древним письменным источникам. Например, в раннем древнеегипетском руководстве по производству твердой  бронзы приводится оптимальное соотношение  ее составных частей — 88% меди и 12% олова. Можно предполагать, что это соотношение  получено было в результате многочисленных экспериментов. Таким образом, эксперимент перестал быть примитивным, так как стал количественным. Неизвестный автор V века оставил остроумные замечания, которые свидетельствуют, что он глубоко понимал древность экспериментирования. “Полагаю, что наш современный способ жизни, — писал он, — результат открытий и доработок на протяжении длительного времени. Много страданий пришлось на долю людей, живших диким, звериным способом, питавшихся сырой, тяжелой, простой пищей... Большая часть их, конечно, погибала, так как они были слишком слабы физически, выживали только сильнейшие... Поэтому, мне кажется, люди в древности искали такую пищу, которая бы соответствовала их телосложению. Так они открыли современный режим питания... Экспериментируя с пищей, они варили или пекли, смешивали и месили, добавляя к тяжелой пище и более легкую до тех пор, пока не приспособили ее к силе и строению человека” [10, с. 97 – 99].

В средние века зависимость познания от Библии не оставляла места для эксперимента и экспериментирования. Новая вспышка развития эксперимента наступает в период итальянского Возрождения. С переосмыслением философского наследия античности происходит оживление философской мысли. В свою очередь подъем эпохи Возрождения основан на “торговой революции”, которая привела к развитию некоторых итало-византийских приморских городов XIV—XVI веков. Торговые города, такие, как Венеция, Генуя, Пиза и Неаполь, вскоре превзошли своим богатством крупнейшие центры античного мира и стали финансировать развитие Рима, Флоренции, Милана и других городов Северной Италии. До XV века торговые фактории Генуи и Венеции были разбросаны от Канарских островов до Каспийского моря и от Нидерландов до реки Нигер в Африке. В портах этих городов оседали товары из всех уголков мира. Но намного ценнее были тысячи новых идей и изобретений, которые возникали на месте или пришли по многочисленным торговым путям с Востока. Во времена европейского Возрождения была создана основа многих современных искусств и наук. Для ученого эпохи Возрождения был характерен широкий диапазон интересов. Леонардо да Винчи был художником, скульптором, инженером, архитектором, физиком, биологом и философом [8, с. 79].

В это же время Тарталья и Кардано создают основы современной математики. Природоведение, медицину и химию создают Сальвиани, Белон, Альдрованди и Мальпиги. Анатомию разрабатывают Везалий и Фаллопий, физику и астрономию — Галилей, Торричелли, Леонардо и Коперник. Основой развития этих наук становится эксперимент. Его страстный защитник и теоретик, английский философ Фрэнсис Бэкон (1561—1626) пишет известные слова: “Нет иного способа на пути к человеческому познанию, кроме эксперимента” [8, с. 80].

Одновременно разрабатываются  элементарные основы археологии —  науки о прошлом человечества, основанной на изучении вещественных остатков. Ученые обращают внимание на каменные, керамические и другие находки, которые люди средневековья вообще не замечали. Среди этих исследователей на первом месте стоит имя М. Меркати (1541—1593). Меркати прежде всего был естествоиспытателем и в качестве старшего куратора ботанических садов Ватикана создал коллекцию минералов, окаменелостей, и среди них каменных орудий, которые тогда считались произведениями природы. Понять их действительное назначение Меркати помогли некоторые обстоятельства. Широкая образованность дала ему знание произведений древних мыслителей — Гесиода, Плиния, Лукреция и Феста. Эти авторы еще во времена античности знали, что люди в разные периоды пользовались сначала каменными, затем бронзовыми и, наконец, железными орудиями. Кроме того, будучи глубоко религиозным ватиканским чиновником, он многое почерпнул и из сборника древнейшей устной традиции, и из Ветхого завета, которые содержат сведения о каменных и бронзовых орудиях и рассказ об изобретении железа филистимлянами. Большое влияние на взгляды Меркати оказала и постоянно пополнявшаяся коллекция изделий из Азии и Америки, присылаемых в Ватикан итальянскими, испанскими и португальскими мореплавателями и исследователями. Мореплаватели эпохи Великих географических открытий встретили во время своих путешествий людей, еще живших в каменном веке. Их орудия легко поддавались сравнению с аналогичными европейскими находками. И вот подобные наблюдения и находки, древняя традиция и современная этнография позволили Меркати сделать вывод, что каменные орудия принадлежали нашим древнейшим предкам. Тем самым он внес существенную поправку в тогдашние представления людей эпохи Возрождения. Они были вынуждены примириться с тем фактом, что их предки находились когда-то на таком же уровне культуры, как и индейцы, которых многие из них презирали и к которым относились как к низшим существам. Достаточно вспомнить бесчеловечность действий европейцев в Мексике и Перу [9, с. 58 – 60].

Тем не менее спустя годы после открытия Меркати находились упорные защитники других гипотез. Одна из них полагала, что каменные топоры и клинья (рубила) появляются в тех местах, где молния ударила в землю. Существовали уже и совершенно сказочно-фантастические гипотезы. Так, согласно одной из них, керамические сосуды образовались в земле подобно корнеплодам, другая же утверждала, что их делают гномы. И вот при такой ситуации в археологии в научный спор впервые вступает эксперимент. Немецкий ученый Андреас Альберт Роде (1682—1724) сам создал кремневый топор, чтобы доказать, что каменные орудия произведены человеком. Коллега же его Якоб фон Медлен (1659—1743) поручил гончарам исследовать технику обработки поверхности древней керамики из Северной Германии [10, с. 76].