Экспериментальная археология

Эксперименты проводились  и в полевых археологических  исследованиях. Англичанин Джон Лейланд (1506—1552), а после него и другие установили путем наблюдения, а потом и с помощью опытов, что состав, цвет и высота растений могут указать на давние следы деятельности человека на земле. Более мощная и сочная растительность появляется, например, над углубленными жилищами, заполненными органическими остатками, а там, где прежде были стены, растения мельче и реже и т. д. Коулт Хор (1758—1838) искал в графстве Уилтшир полые подземные объекты, ударяя палкой о землю, то есть в сущности примитивным сейсмозондированием [1, с. 49].

К началу XIX века. Количество находок росло буквально с каждым днем. В их беспорядочное нагромождение, вначале возникшее в музеях, генеральный порядок внес датский ученый Кристиан Юргенсен Томсен (1788—1865). В 1819 году в музее Копенгагена он распределил археологические находки по трем разделам, соответствующим трем эпохам или векам: каменному, бронзовому и железному (так называемая система трех веков или периодов). С тех пор из археологии исчезает хаос, и она постепенно становится на путь истинной науки. Томсен по праву считается ее основателем^. [7, с. 75].

Эксперимент также обретает в археологии право на существование. Сам Томсен применял его в исследовании, огромных металлических музыкальных инструментов эпохи бронзы. С середины XIX века внимание экспериментаторов сосредоточилось на производстве и применении каменных орудий. В 1874 году археологи на своем съезде в Копенгагене имели возможность увидеть деревянную постройку, срубленную исключительно каменными орудиями. Британский генерал-лейтенант викторианской эпохи, а позже видный археолог Огастес Лейн-Фокс (Питт-Риверс) исследовал виды выветривания и возникновения завалов на месте древнейших поселений. Он на собственном опыте познал процесс работы древних горняков по добыче кремня [8, с. 66].

Противники системы трех эпох Томсена были окончательно повержены в 70-х годах XIX века. Их утверждения о том, что каменные орудия не могли быть просверлены до изобретения металла, опровергли Отто Тишлер и его коллеги, доказав, что с помощью деревянного сверла и песка, подсыпаемого под него, кремень поддается сверлению [8, с. 66].

С помощью эксперимента опровергнут был и другой тезис, согласно которому гравировка на орудиях из бронзы была выполнена более твердыми стальными инструментами. Экспериментаторы ее осуществили с помощью камня. Чешские археологи также очень рано оценили возможности эксперимента. Ян Эразим Воцел, написавший первый обзор древнейшей истории Чехии, уже в 1847 году выступил в поддержку метода химического анализа древних бронзовых изделий. Йиндржих Ванкель, названный отцом моравской археологии, попросил специалистов металлургического завода в городе Бланско отлить точную копию гальштатского полого перстня V века до н. э., найденного в 1872 году в погребении в Бычьей скале, в широко известной Пещере смерти Моравского Краса. Он хотел таким способом доказать свое предположение, что перстень был отлит, а не выкован, как утверждал один известный тогда технолог. Металлурги отлили прекрасный перстень, однако современный анализ древней находки показал, что перстень все же был выкован. На рубеже XIX—XX веков чешский археолог Иозеф Владислав Пич исследовал степень обжига латенской керамики из городища у Страдонице, относящегося к последним десятилетиям I века до н. э. [8, с. 66 – 67].

С конца XIX века число экспериментов в археологии быстро растет. В 1922 году рождается новая, современная форма археологического эксперимента. Тогда появились на берегах Боденского озера в Швейцарии восстановленные в первоначальном виде поселения каменного и бронзового веков. Сейчас этот замечательный музей под открытым небом посещают ежегодно свыше ста тысяч человек [1, с. 48].

Еще дальше по этому пути пошли экспериментаторы в польском Бискупине, недалеко от Познани, при изучении городища эпохи железа. Городище возникло около 550 года до н. э. на острове площадью два гектара, посреди озера и существовало около 150 лет. Предполагается, что оно было уничтожено в результате военного нападения. Благодаря консервирующему действию озерных илов сохранились не только нижние части деревянных построек, но и множество предметов органического происхождения. Это дало возможность восстановить часть городища в первоначальном виде. Более того, с 1936 года польские археологи начали имитировать и исследовать в Бискупине различные хозяйственные процессы древности — рубить деревья, обрабатывать дерево и кость, возделывать землю, отливать бронзовые изделия, печь и варить пищу и жить в бискупинских домах. А в 1939 году одиннадцать участников эксперимента, вооруженных глиняными шарами и щитами, попытались на трех лодках повторить штурм и взятие реконструированной части оборонительной стены. Три защитника, укрытые на стене, за несколько минут с помощью таких же шаров обратили нападающих в бегство [4, с. 96].

10 августа 1956 года бискупинские экспериментаторы впервые в мировой практике провели сожжение модели древнего дома. Дом был построен точно по плану его древнего прообраза, в его интерьере помещены были точные копии древних предметов и пища. Пожар был снят на кинопленку вплоть до угасания, а пепелище оставлено нетронутым для будущих археологов. Экспериментаторы предполагают таким путем получить ответы на вопросы о том, какие следы оставляют определенные предметы после сожжения [2, с.34].

Развитие экспериментальной  археологии получает новые импульсы в 50-е годы в СССР, где под руководством выдающегося ленинградского археолога  С. А. Семенова предпринимаются экспедиции с экспериментальной программой. Студенты вместе с преподавателями  часть года проводят в отдаленных районах в условиях, близких к первобытным [2, с. 35].

Ханс Оле-Хансен строит в 1964 году в Лейре (Дания) экспериментальное село, которое живет жизнью эпохи железа. Оно окружено небольшими, примитивно обработанными участками, оградами со скотом, выведенным путем обратного скрещивания и доведенным до вида, примерно соответствовавшего животным той эпохи. В поселение приезжают студенты, школьники со своими родителями и, руководствуясь указаниями археологов, живут жизнью предков, отдаленных от них многими тысячелетиями. Подобные эксперименты вскоре стали проводить и в других странах. В 1976 году был созван I Международный конгресс по проблемам экспериментальной археологии, спустя два года — второй, в 1980 году — третий, состоявшийся в Лондоне [7, с. 74].

Эксперименты становятся постоянными спутниками археологов на их сложном и трудном пути познания жизни, работы, искусства и мышления людей, которые оставили после себя только немые, чаще всего разбитые или  полуистлевшие предметы, незначительные следы своей деятельности и немногочисленные отрывки письменных документов. Археологи и специалисты смежных наук используют эксперименты при поисках археологических памятников в полевых условиях (поиск), при раскопках и извлечении на поверхность, защите находок от разрушения и вредного воздействия среды (консервация), при анализе состава находок, описании их форм, способа производства, применения и датировки. И наконец, эксперименты помогают составить из этих осколков познания общую картину человеческой истории [4, с.52].

Таким образом, эксперимент  стал мощным союзником археологов в  их общении с безмолвными вещами. Союзником мощным, но не всемогущим! Экспериментальная археология отнюдь не застрахована от ошибок.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2 Систематизация основных правил экспериментальной археологии

Результаты экспериментов  только тогда близки к древнейшей действительности, когда они программируются  в соответствии с достижениями археологии для каждой конкретной ситуации. Немаловажную роль играют здесь и данные этнографии (в некоторых местах земного шара еще совсем недавно жили или живут  сейчас люди, находящиеся на первобытном  уровне). Обычно решение вопроса  оказывается довольно простым, так  как в основе его лежит здравый  смысл, который издревле присущ человеку. Для лучшей наглядности систематизируется основные правила археологического эксперимента [6, с. 102].

1) На основании эксперимента  нельзя твердо и безошибочно  установить, был ли данный рабочий  процесс таким у наших предков  в далеком прошлом, или он  выглядел как-то иначе. Мы не  можем ни предполагать, ни требовать абсолютной доказательности. Так, например, если даже мы переплывем Атлантический океан в предполагаемой копии древнего судна, это еще не доказательство того, что так же поступали и люди в древности [6, с. 102].

2) Результат эксперимента  неопределенен во времени и  пространстве. Доказав, что какой-то  процесс в каком-то месте в  прошлом осуществлялся определенным  образом, мы не вправе категорически  утверждать, что так происходило  всегда и везде. Например, археологи  доказали, что в трипольской культуре  эпохи энеолита некоторые типы  каменных шлифованных орудий, обработанных  только поверхностно, использовались  при земляных работах (строительство  землянок). Мы же хорошо знаем,  что в абсолютном большинстве  случаев такие орудия применялись  при обработке дерева. Значит, существовали  исключения, а поэтому необходима  осторожность, нужно избегать категоричных  обобщений! [6, с. 102 – 103].

3) Экспериментальную работу  мы проводим обычно с четко  установленными задачами и ожидаемыми  результатами. Но при этом не  следует быть слишком уверенным  в том, что применяемый метод  может дать только положительный  результат. В запасе у нас  постоянно должна быть доля  импровизации. Следовало бы, если  это возможно, применять несколько  методов, которые бы дали различные  результаты, что исключит слепую  веру в первый же успешный  результат. Это сознавал уже  основатель опытной науки Фрэнсис Бэкон, писавший в 1620 году: “Нельзя забывать и о том, что эти люди, несмотря на все внимание, уделяемое опытам, шли к наперед поставленным целям и что именно в этом они перестарались и проявляли ненужное усердие” [7, с. 87].

4) Во время эксперимента  мы применяем материал, похожий  на тот, который применял древний  человек. Наши методы также  должны были бы соответствовать  тем, которыми владело древнее  общество. Вскапывание земли с  помощью копалки из рога и  рубка деревьев каменными топорами  представляют для современного человека необычную работу, а поэтому перед опытом необходимо некоторое время тренироваться. Иначе мы допустим такое искажение, как если бы пользовались современными инструментами.

5) Если же мы исследуем  трудоемкость строительства крупных  объектов — городищ, пирамид,  крепостей и т. д., то нет  необходимости вести работы в  том же масштабе, в каком они  велись в древности. Можно уменьшить  масштаб, взять “типовой” фрагмент  работ. Примером того, как посредством  рационально найденных рабочих  методов можно достичь удовлетворительных  результатов, являются римские  укрепления в Британии и культовый центр майя в Ушмале [8, с. 65].

6) Проводя опыты, мы  должны точно описывать наши  действия, использованный материал  и полученные результаты, чтобы  получить возможность объективного  сравнения с итогами других  экспериментов. Например, два археолога при размоле зерна на одинаковых кельтских каменных мельницах получили различные результаты во временном и количественном отношениях. А поскольку они недостаточно четко описали свои эксперименты, то мы можем только догадываться, какие обстоятельства привели к неодинаковым результатам [8, с. 66].

Если же мы будем придерживаться правил полноты и точности фиксации, то тем самым поможем как развитию экспериментальной археологии, так  и собственно познанию. Возможности  и задачи экспериментальной археологии, практически безграничны.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

В реферате представлена краткая  история возникновения, развития и  современного состояния экспериментальной  археологии в Белоруссии, России и  за рубежом.

Охарактеризованы такие  направления исследований как экспериментальное  изучение древнейших технологий, экспериментально-трасологические исследования в археологии (функциональный анализ каменных орудий), палеоэкономические исследования, планиграфические пространственные реконструкции археологических комплексов.

Изучая представление  о специфике, целях, задачах и  исследовательских методах экспериментальной  археологии, общетеоретические положения; представление о перспективах комплексных  исследований в археологии, можно сказать, что в результате изучения данной темы сформированы знания об основных методах эксперимента в археологии, достижениях и перспективах развития эксперимента в археологических исследованиях. Мы получаем представления о возможностях использования экспериментальных археологических данных при аналитических реконструкциях прошлого, адаптации и развитии методик полевых исследований в археологии, формировании музейных экспозиций.

Историческая реконструкция  и эксперимент распространяются все шире и шире, они находят своих сторонников и в научной среде, и в самых широких кругах общества. Эксперименты становятся постоянными спутниками археологов на их сложном и трудном пути познания жизни, работы, искусства и мышление людей, которые оставили после себя только немые, чаще всего разбитые или полуистлевшие предметы, незначительные следы своей деятельности и немногочисленные отрывки письменных документов.

Археологи и специалисты  смежных наук используют эксперименты при поисках археологических  от разрушения и вредного воздействия  среды, при анализе состава находок  памятников в полевых условиях (поиск), при раскопках и извлечении на поверхность, защите находок, описание их форм, способа производства, применения и датировки. И наконец, эксперименты помогают составить из этих осколков познания общую картину человеческой истории. Таким образом, эксперимент стал мощным союзником археологов в их общении с безмолвными вещами.

Если рассматривать понятие  исторической реконструкции в более  широком смысле, то это не только воссоздание первоначального облика старинных предметов. Это воссоздание  цельной картины, мира, каким он виделся  человеку исследуемой эпохи. Воссоздание  социальных, экономических, политических взаимоотношений исследуемого периода  истории.