Анализ судебной практики применения, изменения и прекращения принудительных мер безопасности и лечения

При этом время нахождения лица в психиатрическом (психоневрологическом) учреждении включается в срок нахождения лица под стражей и в срок отбытия наказания (ч.2 ст.451 УПК, ст.105 УК Республики Беларусь).

Таким образом, следует  отметить, что положения отечественного законодательства, регулирующие цели и порядок применения принудительных мер безопасности и лечения представляют собой комплексный институт, регулирующий специфические общественные отношения однородной группы нормами уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права.

3.3 Анализ судебной  практики применения, изменения  и прекращения принудительных  мер безопасности и лечения

С позиций стоящей перед уголовным  процессом задачи обеспечения защиты личности, ее прав и свобод наиболее актуальным является и решение вопроса о процессуальном, статусе лица, в отношении которого ведется производство по уголовному делу о применении принудительных мер безопасности и лечения. Под личностью, вовлекаемой в сферу уголовного процесса, закон имеет в виду и психически больное лицо, по поводу действий которого ведется производство по уголовному делу и которое в силу специфики своей психики требует более высокого уровня обеспеченности этой защиты.

Решение данной задачи в значительной степени зависит от закрепленного в законе процессуального статуса этой личности как участника уголовного процесса, составным элементом которого является правосубъектность лица, то есть обладание процессуальной право- и дееспособностью.

Именно это дает реальную возможность иметь свои права и своими действиями защищать их. Общепризнанно, что главным участником уголовного процесса является обвиняемый или подозреваемый. Он наделяется достаточно большой совокупностью процессуальных прав.

Однако, как только этот участник согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы признается психически больным, в УПК образуется вакуум относительно правовой платформы, определяющей процессуальное положение этого лица.

В законе, по сути, не обозначено наименование рассматриваемого субъекта уголовно-процессуальных отношений.

В УПК Республики Беларусь это лицо называется не иначе, как невменяемое или заболевшее после совершения преступления психическим заболеванием.

Он не назван в числе участников уголовного процесса, перечень которых дан в п. 49 ст. 6 УПК Республики Беларусь; не определен момент, с которого он юридически и фактически обретает статус участника и является ли он правосубъектным. Закон не запрещает вынесение постановления о привлечении лица, по поводу психического состояния которого имеются сомнения, в качестве обвиняемого.

Более того, вынесение  такого постановления объективно необходимо, так как согласно ст. 235 УПК Республики Беларусь помещение в психиатрический стационар для проведения психиатрической экспертизы допустимо только в отношении подозреваемого или обвиняемого.

Из смысла же ч. 5 ст. 235 УПК Республики Беларусь вытекает, что поместить в государственное  медицинское учреждение можно только подозреваемого, что, в свою очередь, не согласуется с ч. 1 этой же статьи, разрешающей данное действие и в отношении обвиняемого.

Примечательно, что указанной нормой ч. 5 ст. 235 УПК Республики Беларусь закрепляется правило, по которому срок предъявления обвинения (отсюда очевидно, что законодатель разрешает вынесение постановления о привлечении такого лица в качестве обвиняемого) прерывается до получения заключения экспертизы.

Таким образом, следуя букве закона, можно сделать вывод, что психически больное лицо может быть в статусе и подозреваемого, и обвиняемого. А это автоматически влечет наделение их соответственно правами и обязанностями, предусмотренными соответственно ст.ст. 41 и 43 УПК Республики Беларусь.

После получения заключения эксперта, подтвердившего наличие у лица, привлеченного в качестве подозреваемого или обвиняемого, психического заболевания, фактически начинается производство по применению принудительных мер безопасности и лечения. Это означает, что расследование и последующее судебное разбирательство должно осуществляться в особом порядке, предусмотренном ст. 46 УПК Республики Беларусь.

Но закон не устанавливает ни процедуры, ни момента, ни процессуального  документа, удостоверяющего трансформацию уголовного дела и участника уголовного процесса из одного качества в другое. И самое главное: закон не указывает на процессуальные качества самого субъекта, в отношении которого ведется производство по уголовному делу.  Отрицать же правосубъектность данного лица на новом витке уголовного судопроизводства крайне сложно. В первую очередь, это касается права на защиту своего личного интереса в деле. Однако осуществление этого права ограничено полностью или частично, что детерминирует и ограничение такого элемента правосубъектности, как процессуальная дееспособность. Она определяется следователем, судом с учетом психического состояния лица. Причем закон указывает только на одно следственное действие с участием психически больного лица - возможность его допроса. Речь идет не о праве лица дать показания, а о праве следователя или суда допросить это лицо.

Таким образом, оставаясь юридически подозреваемым или обвиняемым, лицо в случае признания его психически больным, неведомо по чьей воле теряет все права данного участника и при этом не обретает никаких прав взамен.

Наличие психического заболевания  принципиально изменяет правовой статус данного лица и предполагает особый режим производства по уголовному делу. Исходя из основ уголовного процесса, в данном случае должен быть вынесен процессуальный документ, закрепляющий произошедшие изменения.

Таковым представляется вынесение специального постановления о начале производства по применению принудительных мер безопасности и лечения. Это действительно отграничило бы обычное производство от начала особого. С этого момента появился бы законодательно закрепленный новый участник уголовного процесса [30, C. 27], что обусловило бы и обязательность определения его статуса.

Необходимость регламентации правового  положения указанного лица очевидна. Как справедливо определил П.Колмаков, она обосновывается следующими факторами: психически больное лицо, совершившее общественно опасное деяние, - это участник уголовного процесса, имеющий свой личный интерес в уголовном деле.

Субъективными правами обладают все  участники независимо от их процессуального положения; в силу болезненного состояния это лицо лишено возможности защищать свой интерес, если в самом законе не определены правила его возможного поведения; невозможно говорить о гарантиях этого лица, если его права не закреплены в законе; закрепление этих субъективных прав внесет ясность и четкость в работу правоприменительных органов, в понимание того, какую меру возможного поведения допускает законодатель, а это в свою очередь обяжет следователя и суд неукоснительно соблюдать их и создавать все условия для их реализации [36, C. 25].

Такой подход диктуют  интересы личности и государства. Не может быть нормальным положение в праве, согласно которому участвующий в уголовном деле субъект, по поводу действий которого ведется производство по уголовному делу, не имеет названия, определения, не наделяется правами.

Следует подчеркнуть, что Законом Республики Беларусь «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» лицам, находящимся в психиатрической больнице, предоставлено право обращаться непосредственно к главному врачу или заведующему отделением по вопросам лечения, обследования, выписки, а также по соблюдению их прав, предоставленных этим Законом и иным законодательством Республики Беларусь.

Важным правом является их право подавать обращения в соответствии с законодательством Республики Беларусь; встречаться наедине со своими представителями. В соответствии же с Законом Республики Беларусь  «Об обращении граждан» под данным действием понимается индивидуальное или коллективное предложение, заявление, жалоба гражданина (граждан) в государственный орган, иную организацию (должностному лицу), изложенный и устной или письменной форме. И в данном случае речь идет о лицах, не подвергающихся уголовному преследованию.

Сложилась парадоксальная ситуация, при которой психически больное  лицо, не вовлеченное в сферу уголовно-процессуальных отношений, наделено правами в целях защиты своего личного интереса. [21, c. 53]

Лицо же, в отношении которого ведется производство по уголовному делу в связи с совершением им общественно опасного деяния, лишается каких бы то ни было прав. Представляется непонятной позиция законодателя, игнорирующего фактическое наличие такого особого субъекта уголовно-процессуальных отношений, как психически больное лицо, совершившее уголовно наказуемое деяние.

Актуальна и проблема назначения судом  принудительных мер безопасности и  лечения в процессе производства предварительного следствия, когда  по заключению врачей лицо заболело временным  психическим заболеванием и для решения вопроса о его вменяемости на момент совершения общественно опасного деяния необходимо его излечение от данного заболевания. [27, c. 84]

Это, наряду с принудительными мерами, применяемыми к невменяемым или  лицам, заболевшим психическим заболеванием после совершения преступления, третий вид применения принудительных мер безопасности и лечения.

Производство по уголовному делу при  этом случае на время применения мер  безопасности и лечения приостанавливается в порядке п. 4 ч. 1 ст. 246 или ч. 2 ст. 302 УПК Республики Беларусь.

Однако, следует констатировать, что действующий УПК Республики Беларусь ни в указанных нормах, ни в гл. 46 УПК Республики Беларусь, в отличие от предшествующего законодательства, не регламентирует вообще порядок применения к данному лицу па период приостановления производства по уголовному делу принудительных мер безопасности и лечения.

Важным с позиций правоприменения  является четкость законодательного регламентирования пределов деятельности органа дознания по делам об общественно опасных деяниях, совершенных психически больными лицами. И в частности, о его праве или обязанности назначать психиатрическую экспертизу в случае возникновения оснований для этого.

Причем вопрос этот возникает по двум видам дознания, то есть при производстве дознания по делам, по которым предварительное следствие обязательно, и по делам, по которым расследование осуществляется в форме дознания в полном объеме.

Если дознаватель, осуществляя  дознание, усомнился в психическом состоянии лица, привлеченного им в качестве обвиняемого, он должен назначить судебно-психиатрическую экспертизу, являющуюся обязательной в соответствии со ст. 228 УПК Республики Беларусь. И в зависимости от ее результатов он с утверждения начальника органа дознания принимает решение направить дело в орган следствия или закончить расследование с направлением уголовного дела в суд.

Конечно, в данном случае возникает проблема о сроках дознании и их продлении, но исключается возможность передавать дело в другой орган расследования по усмотрению органа дознания, основанному только на его сомнениях.

Т.Бондаренко и Д.Погорелов считают, что сомнения лица, осуществляющего производство по уголовному делу, в психическом состоянии обвиняемого, как и любые другие сомнения, должны толковаться в пользу обвиняемого. При их наличии должно презюмироваться данное заболевания [21, с. 26].

Но в данном случае сомнения отражаются не на правах лица, а на четкости соблюдения правил о подследственности. Поскольку  такие сомнения возникают достаточно часто, представляется, что для направления дела в орган следствия необходимы, как того требует и закон, процессуально закрепленные основания, каковым является заключение эксперта.

Что же касается дознания по делам, по которым следствие обязательно, думается, что при возникновении указанных сомнений дознаватель обязан немедленно направить дело в следственное подразделение. Причем назначение психиатрической экспертизы не входит в его обязанность. В этом случае было бы целесообразным предварительное психиатрическое освидетельствование испытуемого лица врачом, выступающим в качестве специалиста до назначения экспертизы, в целях изучения соматического психического здоровья, психологических особенностей, прогнозирования поведения лица. Но данный вывод врача не имеет никаких процессуальных последствий. Поэтому можно согласиться с мнением о том, что в УПК Республики Беларусь необходимо предусмотреть соответствующую норму, регламентирующую деятельность дознавателя и органа дознания по делам об общественно опасных деяниях лиц, страдающих расстройством психики.

Для более комплексного анализа рассматриваемой проблемы представляется необходимым провести анализ практики применения изменения  и прекращения принудительных мер  безопасности и лечения в отношении психически больных совершивших общественно опасные деяния судом Быховского района Могилевской области.

Проведенный анализ рассмотренных  дел показал, что при судебном рассмотрении дел о применении, изменении и прекращении принудительных мер безопасности и лечения судом Быховского района Могилевской области допускаются нарушения действующего законодательства. Имеют место случаи неисполнения либо ненадлежащего исполнения вынесенных судом решений.

Принимаемые судом и представляемые психиатрическими учреждениями документы не соответствуют требованиям действующего законодательства. Так, в соответствии со ст. 445 УПК Республики Беларусь при поступлении дела в суд судья назначает дело к судебному разбирательству и в соответствии со ст.281 УПК Республики Беларусь выносит постановление о назначении судебного разбирательства, в котором находят разрешение вопросы, предусмотренные ч.2 и 3 ст.281УПК Республики Беларусь. В нарушение указанных требований закона порой такой документ не выносится, хотя согласно действующему законодательству (cт.283 УПК Республики Беларусь) копия постановления о назначении судебного разбирательства должна быть вручена законному представителю лица, совершившего общественно опасное деяние, и потерпевшему.