Квалифицированные виды убийств

Безусловно, квалификация такого деяния лишь как покушения на убийство двух человек несостоятельна, поскольку без самостоятельной юридической оценки останется состоявшееся убийство человека и при этом преступнику незаслуженно «дарятся» существенные послабления в наказании, предусмотренные ст. 66 УК РФ для тех, кто совершил неоконченные преступления /37, с. 151/.

В юридической литературе отмечается, что в практике рассмотрения дел  об убийствах был период, когда  доминировал иной подход. В п. 10 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике по делам об умышленных убийствах» предлагалось при установлении умысла виновного на лишение жизни двух и более лиц убийство одного и покушение на жизнь другого квалифицировать как оконченное преступление по п. «з» ст. 102 УК СССР (убийство двух и более лиц). Эта практика впоследствии была изменена постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 23 июня 1975 г. Такой механизм квалификации противоречил фактическим обстоятельствам дела и приводил к объективному вменению лицу тех деяний и общественно-опасных последствий, в отношении которых его вина не могла быть установлена. То есть нельзя обвинять лицо в умышленном лишении жизни двух и более человек, если убит оказался только один, а другие остались живы и на их жизнь было совершено лишь покушение /51, с. 27/.

По  мнению некоторых авторов, позиция  Верховного Суда РФ в этом вопросе небезупречна. Ведь убийство двух лиц представляет собой единичное преступление. И едва ли допустимо назначать наказание по правилам о совокупности за единичное преступление /37, с. 164/.

В науке уголовного права предлагались и другие решения. Так, Л. В. Иногамова-Хегай полагает, что норма об убийстве одного человека «как часть входит в содержание нормы о покушении на жизнь двух или более лиц как целого», а «при конкуренции целого и части применяется только целое» /30, с. 110, 134/.

Однако, как отмечает Г. Н. Борзенков, не подвергая сомнению общее правило о квалификации преступлений при конкуренции части и целого, следует признать, что в рассматриваемой ситуации оно практически неприменимо. Признание покушением всего деяния в целом как единого преступления снижало бы опасность содеянного и привело бы к смягчению ответственности виновного в силу ч. 3 и ч. 4 ст. 66 УК РФ. Поэтому судебная практика идет по пути квалификации подобных случаев по совокупности преступлений, как того и требует Верховный Суд РФ.

Однако  на этом пути таится другая опасность. В силу ч. 3 ст. 69 УК РФ при совокупности преступлений допускается назначение наказания путем сложения вплоть до 25 лет лишения свободы. Это может спровоцировать виновного на доведение до конца задуманного преступления, т. е. на убийство оставшегося в живых потерпевшего, поскольку в таком случае совокупности не будет. Разрешение данного противоречия возможно законодательным путем, в частности, дальнейшей конкретизацией правил о назначении наказания по совокупности в ст. 66 УК РФ. А пока судам следует помнить, что назначение наказания сверх предела санкции за каждое из преступлений, входящих в совокупность, – это право суда, но не его обязанность /37, с. 189/.

Большинство авторов считают, что при одновременном убийстве двух или более лиц не исключается сочетание различных мотивов, например, одновременное убийство бывшей жены на почве ревности и случайного очевидца с целью скрыть совершенное преступление /37, с. 195; 31, с. 215/. Если один из мотивов предусмотрен ч. 2 ст. 105 УК РФ, это должно быть отражено в квалификации.

2.2  Убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга

Данный  квалифицированный вид убийства предусмотрен п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Этот вид убийства представляет повышенную опасность, поскольку посягает не только на жизнь потерпевшего, но и на другой объект: общественные отношения, обеспечивающие лицу возможность осуществлять свою служебную деятельность или выполнять общественный долг /37, с 201/.

Редакция  п. «б» несколько изменена по сравнению  с прежним Уголовным кодексом. Вместо выполнения потерпевшим служебного долга, упоминавшегося в п. «в» ст. 102 УК 1960 г., теперь говорится о его служебной деятельности, под которой следует понимать не только службу в государственных или муниципальных учреждениях, но и любое выполнение трудовых обязанностей в государственных, частных и иных негосударственных организациях и на предприятиях, деятельность которых не противоречит действующему законодательству. Потерпевшим может быть как должностное, так и не должностное лицо, осуществляющее служебную деятельность.

Под выполнением общественного долга, как сказано в постановлении  Пленума Верховного Суда РФ от 27 янв. 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», понимается осуществление гражданином как специально возложенных на него обязанностей в интересах общества или законных интересов отдельных лиц, так и совершение других общественно полезных действий. Так, практика признает выполнением общественного долга участие в пресечении преступления, сообщение органам власти о совершенном или готовящемся преступлении либо о местонахождении лица, разыскиваемого в связи с совершением им правонарушений, дачу свидетельских показаний и пр. Не имеет значения для квалификации, совершается ли убийство из мести в связи с осуществлением служебной деятельности или выполнением общественного долга или же в целях воспрепятствования такой деятельности потерпевшего в данный момент или в дальнейшем. Практика не признает наличие данного квалифицирующего признака, если убийство совершено из мести за невыполнение (или ненадлежащее выполнение) лицом своих служебных обязанностей, поскольку в этих случаях нет посягательства на дополнительный объект – нет воспрепятствования нормальной служебной деятельности потерпевшего.

В отличие от прежнего Уголовного кодекса  новая норма предусматривает  ответственность за убийство не только самого лица, осуществляющего служебную деятельность или выполняющего общественный долг, но и его близких. Закон не конкретизирует понятие «близкие лица». Пленум Верховного Суда РФ указал в постановлении от 27 янв. 1999 г., что к близким потерпевшему лицам, наряду с близкими родственниками, могут относиться иные лица, состоящие с ним в родстве, свойстве (родственники супруга), а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений.

2.3 Убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложника

Данный  квалифицированный вид убийства, не известный Уголовному кодексу 1960 г., предусмотрен п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

В одном пункте здесь объединены два  отягчающих обстоятельства: первое характеризует потерпевшего, а второе – в первую очередь особенность способа действия. Некоторые авторы в связи с этим считают, что более удачным решением было бы указать эти признаки в отдельных пунктах (подобно тому, как это сделано в Уголовном кодексе Республики Беларусь 1999 г. /37, с. 206/.

В юридической литературе нет единства в подходах к определению такого квалифицирующего признака, как совершение преступления в отношении лица, заведомо для виновного находяыщегося в беспомощном состоянии.

Большинство авторов сходятся во мнении, что  беспомощное состояние потерпевшего может определяться его возрастом (малолетний, престарелый), состоянием здоровья, увечностью и другими обстоятельствами, не дающими жертве возможности оказать сопротивление преступнику или иным образом уклониться от посягательства.

Некоторые авторы включают сюда же убийство лица, находящегося в состоянии сна или сильной степени опьянения, а также лишившегося сознания по другим причинам /37, с 215/.

Другие  авторы отрицают возможность применения п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ в случае убийства спящего, пьяного или лица, находящегося в бессознательном состоянии. По мнению сторонников этого взгляда, беспомощное состояние обязательно предполагает, что потерпевшему причиняются дополнительные, особые страдания.

С. И. Дементьев отмечает: «Потерпевшее лицо, думается, должно понимать, что в силу своей беспомощности, обусловленной теми или иными обстоятельствами, оказывается в беспомощном положении перед убийцей». В связи с этим этот автор считает неправильным квалифицировать по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ убийство спящего или находящегося в обмороке человека, так как «подобные случаи умышленного лишения жизни человека не повышают общественной опасности виновного». В этом случае действия виновного охватываются ч. 1 ст. 105 УК РФ (убийство без отягчающих обстоятельств). По п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ следует квалифицировать только убийство человека, когда тот заведомо для виновного находился в беспомощном состоянии, то есть сознавал характер происходящего, однако в силу своего физического состояния не мог оказать сопротивления: позвать на помощь или уклониться от действий убийцы /29, с. 43/.

Такой подход с неизбежностью влечет вывод, что спящий или находящийся в бессознательном состоянии не может считаться беспомощным.

Так, по мнению С. И. Дементьева, следует разграничивать признаки беспомощности и бессознательности как проявления неодинаковых физиологических процессов, происходящих в организме человека. Сон, обморок, различные виды опьянения высокой степени (алкогольного, наркотического, лекарственного) должны рассматриваться как бессознательное состояние человека /29, с. 44/.

Другие  ученые отмечают, что с подобными  выводами трудно согласиться. Беспомощное состояние жертвы – объективная категория. Это состояние существует независимо от осознания его самим потерпевшим. В противном случае будет исключено применение п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ и при убийстве младенца или психически больного.

По  мнению Комисарова, приведенные выше рассуждения идут от прежней практики, сложившейся в период действия Уголовного кодекса 1960 г., когда беспомощное состояние жертвы учитывалось лишь как проявление особой жестокости убийцы. Теперь положение изменилось. Повышенная опасность этого вида убийства связана с особой заботой о защите каждого человека, не способного в силу своего состояния защитить себя или уклониться от посягательств на свою жизнь. Такое преступление объективно более опасно, поскольку достижение преступного результата значительно облегчается, когда потерпевший спит, находится в обмороке, в тяжелой степени опьянения или лишен сознания по иной причине и т. д. Такое преступление более опасно и с субъективной стороны, поскольку знание о том, что жертва находится в беспомощном состоянии (закон не случайно говорит о заведомости) облегчает формирование преступного намерения и даже может играть провоцирующую роль. Преступнику легче решиться на убийство, когда он уверен, что жертва не воспринимает посягательства на его жизнь и поэтому не в состоянии дать ему отпор.

Судебная  практика по данному вопросу весьма противоречива. Особенно много противоречий возникло при оценке убийства спящего и лица, находящегося в состоянии сильного опьянения.

В ряде случаев суды квалифицировали  такое убийство по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Так, в Определении по делу Ревина Судебная коллегия Верховного Суда РФ указала: «Убийство спящего потерпевшего путем нанесения ему трех ударов топором по голове обоснованно квалифицировано по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии» /17/.

9 сент. 1999 г. Судебная коллегия  по уголовным делам Верховного  Суда РФ признала правильным  квалификацию действий Слободнюка, который совершил убийство, нанеся не менее 14 ударов молотком по голове потерпевшему, в то время как тот спал, будучи в состоянии опьянения. 24 нояб. 1999 г. та же инстанция согласилась с осуждением Шафоростова по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство двух лиц, которые находились в тяжелой степени опьянения и спали /37, с. 128/.

Однако  в настоящее время Верховный Суд РФ занял иную позицию, указывая, в различных решениях, что «состояние сна не относится к числу беспомощных»; «состояние алкогольного опьянения нельзя расценить как беспомощное состояние»; «сон потерпевшего к числу обстоятельств, предусмотренных п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, не относится»; «сон является жизненно необходимым и физиологически обусловленным состоянием человека» /37, с. 129/. Характерным в этом отношении является определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 17 нояб. 1999 г. по делу Быченкова, в котором говорится: «факт сильного алкогольного опьянения и сна потерпевших не может рассматриваться как заведомое для Быченкова их беспомощное состояние» /15/.

Особый  интерес вызывает дело Хайруллина, дважды рассматривавшееся в Верховном  Суде РФ. В определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 12 авг. 1997 г. указывалось, что  потерпевший, находившийся в сильной степени алкогольного опьянения, а также явно уступавший Хайруллину по своим физическим данным, заведомо для Хайруллина находился в беспомощном состоянии /16/. В постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 12 фев. 2003 г. по данному же делу указывалось, что нахождение потерпевшего в состоянии сильного алкогольного опьянения нельзя расценивать как беспомощное состояние /17/.

Таким образом, в последнее время эта  позиция стала преобладающей  в судебной практике.

Между тем Пленум Верховного Суда РФ в  постановлении от 27 янв. 1999 г. № 1 дал указание о том, что убийством лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, считает «умышленное причинение смерти потерпевшему, неспособному в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это обстоятельство». Под это общее определение, очевидно, подпадают и состояние сна, и другие случаи потери сознания. В постановлении дается примерный перечень лиц, находящихся в беспомощном состоянии. К ним «могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее». Очевидно, что этот перечень нельзя считать исчерпывающим. Поэтому некоторые авторы продолжают утверждать, что нет оснований для вывода, будто убийство спящего или находящегося в тяжелой степени опьянения или лишенного сознания под воздействием наркотиков или по другой причине не может квалифицироваться по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ /37, с. 135/.

Беспомощное состояние потерпевшего относится  к числу оценочных признаков. Чем бы ни обусловливалось беспомощное состояние, оно должно быть предметом оценки суда. Это касается, в частности, возраста. Ни малолетие, ни преклонный возраст сами по себе не исключают, что потерпевший может оказаться отнюдь не беспомощным, если он, к примеру, хорошо вооружен и умело обращается с оружием. К тому же и малолетний и преклонный возраст не имеет четко определенной границы. В связи с этим некоторые авторы предлагают уточнить определение малолетнего возраста в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ /26, с. 35/.