Незаконное производство, сбыт или пересылка наркотических веществ или их аналогов

Неблагоприятные социальные, экономические, психологические и  иные процессы, связанные с распадом СССР, становлением независимых государств, переходом к рыночной экономике  и общим обострением социально-экономической  ситуации на всём постсоветском пространстве, помимо всего прочего, обусловили резкое обострение криминологической ситуации и, прежде всего, невиданный ранее всплеск  насилия в обществе. Весьма неблагоприятны тенденции преступлений против здоровья. Растёт число умышленного причинения вреда здоровью средней тяжести. Число причинений лёгкого вреда  здоровью, побоев и истязаний в 2004 году резко выросло. Однако борьба с  этими посягательствами осуществляется неудовлетворительно: число осуждённых лиц снижается, растёт количество прекращённых уголовных дел в судах, избежавшие уголовного наказания преступники, как правило, вновь совершают  насильственное преступление, но уже  более тяжкое.

С принятием нового УК РФ проблемы квалификации преступлений против жизни и здоровья не исчезли, а  приобрели новую остроту и  актуальность. На наш взгляд, связано  это со следующими причинами: во-первых, с неувязкой норм Общей и Особенной  частей, во-вторых, с тем, что многие составы сконструированы без  учета уже наработанной практики применения УК РСФСР 1960 года²⁰.

Так, ч. 2 ст. 108 УК РФ устанавливает ответственность за убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление. При этом ч. 1 ст. 38 УК РФ (часть Общая), раскрывая понятие причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, указывает на две социально полезные цели задержания: доставление лица, совершившего преступление, органам власти и пресечение возможности совершения таким лицом новых преступлений.

Отсюда возникает вопрос: оправданно ли вообще говорить об убийстве лица при его задержании как превышении мер, необходимых для его задержания? Если в Общей части УК РФ (ст. 38) речь идет о доставлении живого преступника органам власти, т.е. убийство преступника исключается вообще, в принципе (иначе не будет достигнута цель задержания), ни о каком привилегированном составе убийства такого лица не может быть и речи. Отсюда - убийство лица, совершившего преступление, при его задержании должно оцениваться (квалифицироваться) по ч. 1 ст. 105 УК РФ, т.е. на общих основаниях. В плане delegeferende можно порекомендовать законодателю либо уточнить, усовершенствовать законодательную регламентанцию в УК института причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, либо (что нежелательно) исключить привилегированный состав убийства, указанный в ч. 2 ст. 108 УК РФ.

Как и УК РСФСР, новый УК РФ предусматривает ответственность  за заражение венерической болезнью (ст. 121 УК РФ), а также за заражение ВИЧ-инфекцией (ст. 122 УК РФ). Разрешая вопрос о субъективной стороне, точнее, форме вины названных составов, следует обратиться к ч. 2 ст. 24Общей части УК РФ: "Деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса". Отсюда преступления, названные в ст. ст. 121, 122 УК РФ, могут быть совершены только умышленно. Иначе заражение ВИЧ-инфекцией (т.е. совершенное по легкомыслию или небрежности) преступным не будет. Из такого законодательного урегулирования составов заражения венерической болезнью либо ВИЧ-инфекцией возникает ряд чисто практических проблем.

На практике данные преступления могут быть совершены только по неосторожности. Это положение справедливо нашло  свое отражение в ст. 115 (заражение венерической болезнью), ст. 115.2 (заражение ВИЧ-инфекцией) УК РСФСР 1960 года. Доказывание же умысла в действиях лица, заразившего другое лицо венерической болезнью либо ВИЧ-инфекцией, на практике вызовет неразрешимые затруднения и, как нам кажется, повлечет за собой либо прекращение уголовных дел по п. 2 ст. 5 УПК РСФСР (отсутствие в деянии состава преступления), либо объективное вменение ряду лиц совершения указанных преступлений (тем более если учесть, что виновность обвиняемого - самая "туманная" часть предмета доказывания, установленного ст. 68 УПК РСФСР).

Если же мы согласимся с  законодателем (а другого выбора у нас пока нет) и признаем правильность конструирования формы вины как  умышленной в данных составах преступления, тогда останется непонятным - почему законодатель выделяет составы преступлений ст. ст. 121, 122 УК РФ как привилегированные? И действительно, при заражении венерической болезнью причиняется вред здоровью по крайней мере средней тяжести. Но за "простое" причинение средней тяжести вреда здоровью (ч. 1 ст. 112 УК РФ) самый суровый вид наказания - лишение свободы на срок до трех лет. При этом за заражение другого лица венерической болезнью (ч. 1 ст. 121 УК РФ) такой вид наказания, как лишение свободы, вообще не предусмотрен.

Умышленное причинение средней  тяжести вреда здоровью (п. "а" ч. 2 ст. 112 УК РФ) в отношении двух или более лиц повлечет за собой лишение свободы на срок до пяти лет. А заражение венерической болезнью, совершенное в отношении двух или более лиц либо в отношении заведомо несовершеннолетнего, в "худшем" случае наказывается лишением свободы на срок до двух лет.

Едва ли оправданна конструкция  состава заражения венерической болезнью как привилегированного по отношению к составу ст. 112 УК РФ, так как едва ли меньше будет степень общественной опасности содеянного при причинении вреда средней тяжести посредством умышленного заражения венерическим заболеванием. Напротив, если лицо знает о наличии у него венерической болезни и умышленно "награждает" этой болезнью другое лицо, то действия его носят более продуманный, расчетливый, циничный характер, нежели при простом причинении вреда здоровью средней тяжести. И уже впору ставить вопрос не о конструировании анализируемого состава как привилегированного, а скорее, как квалифицированного по отношению к "простому" составу ч. 1 ст. 112 УК РФ.

По мнению А. Рожнова и  М. Князькова, все вышеперечисленное  о составе заражения венерической болезнью можно отнести и к  составу заражения ВИЧ-инфекцией, с той разницей, что в последнем  случае сопоставление надо производить  не с причинением вреда здоровью средней тяжести, а с применением  тяжкого вреда здоровью, с неизбежностью  оканчивающегося смертью потерпевшего²¹.

И в заключение хотелось бы привести еще один пример несовершенства урегулирования отдельных составов преступлений в новом УК РФ. Часть 4 ст. 122 УК РФ устанавливает ответственность за заражение другого лица ВИЧ-инфекцией вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. С учетом положений ч. 2 ст. 24 УК РФ делаем вывод, что данное преступление может быть совершено только умышленно. Но такой вывод, правильный с позиции закона, тем не менее абсурден хотя бы потому, что при филологическом описании состава употребляется словосочетание "ненадлежащего исполнения", которое уже априори предполагает неосторожную форму вины.

Таким образом, ответственность  за преступления против здоровья, в  том числе и за причинение тяжкого  вреда здоровью, устанавливалась  во все времена и во всех известных  русскому праву законодательных  актах. В то же время, уголовная политика в отношении противодействия  данным преступленям на разных этапах развития истории была неоднозначной. Критерии криминализации и пенализации  существенно зависели от происходящих в стране политических и экономических  изменений.

Глава 2. Уголовно-правовая характеристика незаконного производства, сбыта или пересылки наркотических  веществ или их аналогов

2.1. Понятие предмета  преступления предусмотренного  ст. 228.1 УК РФ

Распространение ароматизированных  курительных смесей растительного  происхождения, известных как "спайсы" (Spice), постоянно растет из года в  год. Начиная с 2004 г. во многих европейских странах появилась реклама растительных смесей, предлагаемых в качестве курительного ладана или ароматизатора воздуха. Продажа спайсов велась исключительно через Интернет и рекламировалась как замена каннабису. В 2008 г. смеси получили широкую популярность благодаря огромному числу публикаций на эту тему.

В результате на этот продукт  стали смотреть как на легальную  альтернативу каннабиса не только потребители  таких экспериментальных наркотиков, но и большая часть потребителей наркотиков растительного происхождения, а также просто любопытные люди.

Спайсы оказались более  привлекательны для потребителей каннабиса  вследствие того, что они не могли  быть обнаруженыскрининговыми методами там, где реализуются программы  тестирования персонала для установления факта употребления наркотиков (школьники, водители, военнослужащие и др.).

Как отмечает, С.В. Сыромятников, ингредиенты большинства смесей, как указано на этикетке, являются растениями, содержащими натуральные  психоактивные алкалоиды, например бетоницин, апорфин, леонурин или нуцифирин.²²

Только в конце 2008 г. в спайсах были идентифицированы два синтетических каннабиноида как основные активные компоненты: циклогексилфенол CP-47, 497-C-8 и аминоалкилиндол JWH-018. Непосредственно оба компонента попали под контроль в ряде европейских стран, таких как Австрия, Германия, Франция, Люксембург, Польша, Литва, Швеция и Эстония. Этот факт, очевидно, дал толчок к появлению других новых дизайнерских каннабиноидов в растительных смесях, таких как JWH-073, JWH-250, JWH-398, и иных каннабиноидо-подобных веществ с аминоалкилиндольной структурой.

Сейчас в основном синтетическиеканнабиноиды  представлены шестью основными группами: 1) нафтоилиндолы; 2) нафтилметилиндолы; 3) нафтоилпиролы; 4) нафтилметилиндены; 5) фенилацетилиндолы (так называемые бензоилиндолы) и 6) циклогексилфенолы.

На территории Российской Федерации Постановлением Правительства Российской Федерации от 31 декабря 2009 г. N 1186 "О внесении изменений в некоторые акты Правительства Российской Федерации по вопросам, связанным с оборотом наркотических средств"²³ был установлен контроль за оборотом части "синтетических каннабиноидов". "Рынок" психоактивных соединений немедленно отреагировал на этот запрет. Появились новые вещества, чья химическая структура незначительно отличается от исходных, включенных в списки контролируемых веществ. Так, широкое распространение в незаконном обороте получили метилендиоксипировалерон (MDPV), бутилон, метилмефедрон, фторметкатинон и ряд других веществ, имеющих сходные с подконтрольными веществами химическую структуру и, очевидно, психоактивные свойства, но не включенные в списки подконтрольных веществ.

Необходимо отметить, что  в рамках действующего законодательства Российской Федерации они могут  рассматриваться только как аналоги  наркотических средств или психотропных веществ, а именно как вещества синтетического или естественного происхождения, не включенные в Перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, химическая структура и свойства которых сходны с химической структурой и со свойствами наркотических средств и психотропных веществ, психоактивное действие которых они воспроизводят.

Приведенное определение  аналогов наркотических средств  или психотропных веществ дано в  Федеральном законе от 8 января 1998 г. N 3-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах".

Однако отнести вещество к аналогам достаточно проблематично. Во-первых, из-за неопределенности подходов к определению схожести химической структуры. С бытовой точки зрения данный критерий не вызывает каких-либо возражений, но с точки зрения профессиональных химиков или юристов достаточно сложно ответить однозначно на некоторые  вопросы.

Например, метамфетамин. Он имеет схожую химическую структуру  как с амфетамином, так и с  этиламфетамином, являясь "промежуточным" состоянием, и, безусловно, обладает психоактивными свойствами. Но чьи именно свойства он при этом "воспроизводит"? Очевидно, что и первого, и второго. Но амфетаминотнесен к психотропным веществам, а этиламфетамин - к наркотическим средствам, при  этом для них установлены разные квалифицирующие размеры.

Приведенный пример, по нашему мнению, свидетельствует, что для  отнесения вещества к аналогам (при  обоснованности схожести структуры) было бы достаточным определение того, что вещество просто обладает психоактивными свойствами. Но как оперативно выявлять наличие у веществ таких свойств? Кто сегодня может проводить  такие исследования?

В этом отношении показателен  пример с мефедроном. Исследования данного вещества проводились в  Институте химического разнообразия (Московская область, г. Химки). Однако к моменту завершения данного  крайне затратного по времени исследования и установления наличия психоактивных  свойств мефедрон уже включили в  качестве самостоятельной позиции  в Список I Перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, утвержденный Постановлением Правительства Российской Федерации от 30 июня 1998 г. N 681²⁴.

Необходимо отметить, что  ранее в соответствии с рекомендациями Постоянного комитета по контролю наркотиков (ПККН) вещество могло быть отнесено к наркотическому средству или психотропному  веществу, только если оно удовлетворяло 12 признакам (в основном социально-психологическим).

Отметим, что практика включения  веществ в Списки подконтрольных за последние несколько лет не имеет известных фактов документального  подтверждения проведенных в  России исследований по установлению наличия у них психоактивных  свойств.

В настоящее время проведение исследований по установлению наркотической  активности веществ входит в компетенцию  наркологических и химико-токсикологических  подразделений Минздравсоцразвития  России. По своему объему они весьма продолжительны и, как правило, требуют  достаточно больших финансовых затрат, исчисляемых в сотнях тысяч рублей.