Автор работы: Пользователь скрыл имя, 11 Ноября 2015 в 12:35, курсовая работа
Цель настоящего исследования заключается во всестороннем изучении особенностей, возникающих в ходе расследования и производства по уголовным делам в отношении несовершеннолетних.
Для достижения данной цели поставлены следующие задачи: определить правовой статус несовершеннолетних; определить основные особенности реализации уголовного процесса в отношении несовершеннолетних; выяснить проблемы профилактики.
Вместе с тем в доктринальной литературе, описывая типичные виктимологические признаки несовершеннолетнего, вовлеченного в преступление, выделяют негативные личностные качества - завистливость, ревность, мстительность. Считаем такой подход неверным.
В отечественных доктринальных исследованиях, еще в СССР, обосновывались идеи о необходимости и возможности рассмотрения несовершеннолетних правонарушителей с виктимологической точки зрения. Результатом виктимологических исследований по вопросам виктимизации несовершеннолетних правонарушителей стали три основные теоретические установки:
1). Несовершеннолетние правонарушители, совершившие преступление вследствие противоправного или аморального поведения жертвы, еще в большей мере являются жертвами, чем взрослые в тех же обстоятельствах.
2). Несовершеннолетние правонарушители в основном являются бывшими жертвами преступлений, совершенных в отношении их другими лицами (не родителями).
3). Большинство несовершеннолетних правонарушителей - жертвы злоупотребления родительской властью.8
Так, в исследовании О.Ю. Красовской утверждается, что последствием злоупотреблений родительской властью является предпреступное и преступное поведение детей. По ее данным, 80% несовершеннолетних правонарушителей воспитывались родителями, злоупотребляющими своей властью. По сравнению с преступлениями других подростков, преступления указанной группы несовершеннолетних в большинстве своем носят насильственный, групповой характер, а также именно несовершеннолетние - жертвы злоупотреблений родительской властью совершают вооруженные преступления.
1.2 Участие законных представителей, близких родственников по уголовным делам о преступлениях несовершеннолетних
Современное российское уголовное и уголовно-процессуальное законодательство отражает требование международных стандартов о повышенной правовой охране несовершеннолетних, которое обеспечивается различными способами, в том числе и участием законных представителей, близких родственников, в производстве по уголовному делу. Вместе с тем изучение материалов уголовных дел показывает, что не всегда в процессе участвуют родители или законные представители несовершеннолетнего. В этой связи считаем целесообразным, согласиться с мнением профессора Э.Б. Мельниковой о том, что участие законного представителя несовершеннолетнего в российском уголовном процессе связано с двумя обстоятельствами: 1) с неполнотой процессуальной дееспособности несовершеннолетнего; 2) с тем, что законный представитель (родители, усыновители, опекуны, попечитель) несет ответственность за воспитание и поведение несовершеннолетнего9.
В процессуальной науке на этот счет высказывались различные точки зрения. Так, по мнению Э.А. Черных, привлечение родителей либо иных законных представителей или близких родственников к допросу несовершеннолетних вытекает из необходимости учета их возраста и индивидуальных особенностей и является дополнительной процессуальной гарантией охраны прав несовершеннолетних, установления истины, обеспечения воспитательного и предупредительного воздействия судопроизводства.
Несколько иной позиции придерживались Л.М. Карнеева, С.С. Ордынский, С.Я. Розенблит, которые высказали мнение, что родители должны приглашаться только в том случае, если они не связаны с совершенным преступлением и если известно, что подлежащий допросу несовершеннолетний относится к ним с уважением. По мнению процессуалиста С.В. Матвеева, этот тезис вполне может быть отнесен к любому несовершеннолетнему, допрашиваемому следователем, независимо от его процессуального статуса10.
Г.М. Миньковский отмечал, что вызов родителей для участия в допросе несовершеннолетнего обвиняемого представляется в большинстве случаев нецелесообразным. Обвиняемый в ряде случаев будет испытывать в присутствии родителей чувство страха, стыда и так далее, будет чутко реагировать на эмоции отца и матери, следить за их мимикой, движениями, улыбками и в соответствии с этим давать свои ответы.
Особенно проблематичным представляется вопрос участия законных представителей по делам несовершеннолетних, когда родители сами выступают в роли лиц, совершающих преступления в отношении своих несовершеннолетних детей или лиц, вовлекающих несовершеннолетних в совершение преступлений, т.е. когда интересы родителей и детей находятся в противоречии либо когда родители могут противодействовать расследованию преступлений, совершаемых несовершеннолетними. Такой точки зрения придерживается и В.Г. Дремов, считая, что законные представители всегда заинтересованы в определенном исходе дела и могут отрицательно влиять на поведение несовершеннолетнего обвиняемого во время допроса. Аналогичные взгляды высказывали многие другие ученые11.
В Уголовно-процессуальном кодексе РФ законодатель подошел к этому вопросу с несколько иных позиций. Статья 426 УПК РФ закрепляет положение, регулирующее участие законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого в досудебном производстве по уголовному делу, что само по себе очень важно. Момент допуска законного представителя связан с моментом первого допроса несовершеннолетнего в качестве подозреваемого или обвиняемого. Процессуально это оформляется постановлением прокурора, следователя, дознавателя.
В соответствии с содержанием вышеуказанной статьи законодатель определяет следующие права законного представителя:
1) право знать, в чем подозревается или обвиняется несовершеннолетний;
2) право присутствовать при
3) право участвовать в допросе
несовершеннолетнего
4) право знакомиться с
5) право заявлять ходатайства и отводы, приносить жалобы на действия и решения дознавателя, следователя, прокурора;
6) право предоставлять
7) право по окончании
Мы соглашаемся с точкой зрения С.В. Матвеева о том, что в перечне прав законного представителя столь категоричная формулировка о его присутствии при предъявлении обвинения, а также об участии в допросе несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого вряд ли целесообразна. Это во многом ограничивает возможности следователя в установлении психологического контакта как универсального подхода, используемого в целях оптимизации следственных действий, выбора тактических приемов их проведения. А значит, неизбежно отразится на объеме доказательственной информации, которую мог бы получить следователь, проводя допрос. Трудно не согласиться и с Э.Б. Мельниковой, которая пишет, что интересы несовершеннолетнего могут не совпадать с интересами его законного представителя. И суть таких возможных противоречий не обязательно в обстоятельствах конкретного дела, а в двойственном положении законного представителя. Ведь фактически он защищает не только интересы несовершеннолетнего, но и свои собственные.
Думается, что, решая вопрос об участии законных представителей при предъявлении обвинения в допросе подозреваемых и обвиняемых несовершеннолетних, необходимо принимать во внимание два момента: 1) чувства, испытываемые несовершеннолетним к данным лицам; 2) возможность их отрицательного влияния на несовершеннолетнего в процессе допроса. Считаем, что в УПК РФ следовало бы оговорить возможность участия законного представителя в следственных действиях с несовершеннолетними подозреваемыми и обвиняемыми с учетом прежде всего мнения несовершеннолетнего.
По нашему мнению, УПК РФ необходимо дополнить положением об участии в следственных действиях с несовершеннолетними свидетелями и потерпевшими, подозреваемыми и обвиняемыми близких родственников, а не только законных представителей. Подобное ограничение круга лиц, представляющих и защищающих права несовершеннолетних, вряд ли оправданно. Близкие родственники могли бы оказать следователю действенную помощь в установлении психологического контакта, в выяснении комплекса вопросов, касающихся личности несовершеннолетнего, условий его жизни и воспитания, обстоятельств, проливающих свет на причины совершения им преступления.
В то же время отсутствие в процессе или неинформированность законных представителей о производстве процессуальных действий влечет, по нашему мнению, нарушение прав несовершеннолетних обвиняемых или подозреваемых. Так, Президиум Верховного Суда РФ (Постановление от 27 октября 2004 г. № 489П2004) рассмотрел уголовное дело по надзорной жалобе адвоката К. на приговор Верховного суда Республики Татарстан от 24 октября 2003 г., по которому В., родившаяся 12 июня 1985 года в г. Набережные Челны, несудимая, осуждена по ст. 105 ч. 2 п. «а» УК РФ к 7 годам 6 месяцам лишения свободы в исправительной колонии общего режима, с исчислением срока отбывания наказания с 26 мая 2003 г12.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации кассационным определением от 25 декабря 2003 г. приговор оставила без изменения. В надзорной жалобе адвокатом К. поставлен вопрос о пересмотре судебных решений в отношении В.
Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации П., изложившего обстоятельства уголовного дела, содержание приговора, кассационного определения, мотивы надзорной жалобы, вынесения постановления о возбуждении надзорного производства, мнение заместителя Генерального прокурора Российской Федерации К., полагавшего судебные решения оставить без изменения, Президиум Верховного Суда Российской Федерации установил: по приговору В. признана виновной в убийстве А. и К. Преступления, как указано в приговоре, совершены при следующих обстоятельствах.
22 мая 2003 г. около 20 часов в лесном массиве, расположенном за 44-м комплексом новой части г. Набережные Челны, В., А. и К. употребляли спиртные напитки. В процессе распития спиртного (пива) между ними возникла ссора, в ходе которой К. нанесла удар ладонью по голове В., а А. толкнула последнюю.
В ответ В. на почве личных неприязненных отношений к К. и А., с целью лишения жизни последних взяла лежавший рядом нож и нанесла им К. не менее 4 ударов в область грудной клетки и не менее 2 ударов в область правой и левой верхних конечностей, причинив ей телесные повреждения, от которых К. скончалась на месте происшествия. В продолжение своего преступного умысла на лишение жизни двух лиц В. догнала убегавшую с места происшествия А. и имевшимся при себе ножом нанесла ей 1 удар в область грудной клетки слева, 1 удар в правую поясничную область, не менее 2 ударов в область левого плеча, 1 удар в область левого бедра и 1 удар в область стопы левой нижней конечности. В результате причиненных телесных повреждений А. также скончалась на месте совершения преступления.
В своей надзорной жалобе адвокат К. отмечает, что ее предыдущая жалоба была рассмотрена судьей Верховного Суда Российской Федерации поверхностно, большинство доводов, изложенных в ней, остались без ответа.
В надзорной жалобе адвокат также указывает, что в основу приговора и постановления судьи об оставлении жалобы без удовлетворения были положены показания В. в качестве подозреваемой, при выходе на место происшествия, с участием адвоката, явка с повинной (от которых она впоследствии отказалась), заключения экспертов и другие данные.
Однако все эти документы и показания, по ее мнению, получены с нарушением ст. 426 УПК РФ, а при составлении явки с повинной В. не были разъяснены положения, предусмотренные ст. 51 Конституции РФ.
С учетом этого адвокат считает, что приговор основан на недопустимых доказательствах, и просит пересмотреть судебные решения, направив уголовное дело в отношении В. на новое судебное рассмотрение.
Рассмотрев надзорную жалобу с проверкой уголовного дела, Президиум Верховного Суда Российской Федерации находит, что судебные решения в отношении В. подлежат отмене, а дело - направлению на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям.
Как видно из материалов дела, 26 мая 2003 г. в 13 час. 30 мин. осужденная В. явилась в Центральный ОВД г. Набережные Челны, где прокурором-криминалистом был составлен протокол ее явки с повинной (т. 1, л.д. 142 - 143). Однако уже в этот же день при допросе в качестве подозреваемой она пояснила, что обстоятельства, о которых она сообщила при явке с повинной, ею надуманы. От дальнейших показаний, сославшись на ст. 51 Конституции РФ, она отказалась (т. 1, л.д. 147 - 148).
27 мая 2003 г. допрошенная вновь в
качестве подозреваемой с
Мать осужденной В. была допущена в качестве законного представителя только 15 сентября 2003 г. При этом В. записала в постановлении, что «с первых дней задержания моей дочери я просила и дочь просила допустить меня к следствию. Считаю, что я допущена чрезмерно поздно» (т. 2, л.д. 46, 47).
В. при допросе в качестве обвиняемой и в судебном заседании от указанных выше показаний отказалась, заявив, что убийства К. и А. не совершала. 22 мая 2003 г. с 19 часов гуляла со своей сестрой, Г. и З. Признательные показания и явку с повинной она дала под давлением работников милиции. Что же касается отпечатков пальцев, обнаруженных на бутылке из-под пива, то за два дня до 22 мая 2003 г. она с сестрой, М. и его братом ходили в тот же лес и тоже пили пиво (т. 2, л.д. 236 - 240, 280 - 284).