Защитник в уголовном процессе

Из ст. 15 УПК РФ («…суд создает необходимые условия для выполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав…»), вытекает, что в настоящее время суд является только «арбитром» в «состязании» сторон, когда решение выносится, в общем-то, исходя из прочности доказательной позиции сторон.

Итак, из уголовного процесса в настоящее время исключена необходимость «поиска истины» судом; суд исследует не «материалы дела», а представленные сторонами доказательства (в том числе те, которые находятся в материалах дела); в обязанность суда в общем-то не входит исследование версий защиты, тем более версий суда; a выявление обстоятельств, уличающих, оправдывающих, смягчающих и отягчающих – производит не суд, а стороны в заседании. Интересно, что ранее действовавший уголовный процесс не отвергал состязательности сторон, что видно из приведенных выше цитат.

Весьма сужена оказалась функция суда в этом смысле; еще более узкой оказалась функция защитника в современном уголовном производстве. Роль защитника ограничивается (хотя и немаловажной) функцией гарантии защиты прав и законных интересов личности подозреваемого, обвиняемого. Интересно, что в отличие от прежней формулировки, защитник уже не обязан выявлять всеми законными средствами и способами всевозможные обстоятельства, оправдывающие подзащитного, смягчающие его ответственность.

Изменения, которые претерпел отечественный уголовный процесс с 2002 года, можно было бы назвать однозначно положительными, если бы в абсолютном большинстве судебных процессов реально бы обеспечивалось равноправие сторон, а подход судов в абсолютном большинстве случаев имел бы одинаково критический и беспристрастный характер к материалам каждой из сторон, к заявленным ими ходатайствам, к выдвигаемым ими версиям. Казалось бы – теперь достаточно малейшего сомнения суда в доказанности вины обвиняемого стороной обвинения – и подсудимый должен быть незамедлительно оправдан безо всякого «поиска истины» в деле в силу презумпции невиновности. Однако, дознаватель, следователь и государственный обвинитель (прокурор) тоже оказались ориентированы на состязание в суде. И предписание закона о том, что в стадии расследования дела во имя истины они и теперь должны выявлять обстоятельства, оправдывающие обвиняемого, смягчающие его ответственность – в большинстве случаев формальность. Следствие, сроки которого теперь сокращены, возбудив уголовное дело в отношении конкретного лица (то есть отрабатывая основную версию о виновности гражданина в преступлении), далее «работают на победу в состязании». Поэтому, в современном уголовно-процессуальном законе необходимо было очевидное усиление роли и полномочий стороны защиты и, в особенности, защитника. Так, по мнению М.В. Антропова: «Закрепление в УПК РФ принципа состязательности сторон на всех стадиях уголовного процесса, фактически освободило следователя, дознавателя от необходимости собирания доказательств защиты»[14].

Произошло ли усиление роли защиты, достаточной для равноправного участия в состязательном со стороной обвинения судебном разбирательстве – вопрос спорный, и в юридической литературе нет единого мнения. Во всяком случае, согласно официальной статистике Европейского Суда по правам человека, в 2010 году Суд признал нарушение прав российских заявителей на справедливое судебное разбирательство в 55 жалобах, и признал нарушение права на эффективное средство правовой защиты в государстве в 55 жалобах; из 217 окончательных решений в данном году. В этом смысле Россия оказалась безусловным лидером – так, количество рассмотренных жалоб против Турции в 2010 году было большим (278 решений), а нарушений права на справедливое судебное разбирательство было меньшим (42 признанных нарушения). Все остальные страны, где распространена юрисдикция Европейского Суда, заметно «отстают» от РФ, согласно статистики[15].

Кроме того, существует проблема соотношения принципа состязательности и принципа презумпции невиновности. Так, в случае пассивной позиции подсудимого и его защитника (например, адвоката по назначению), и обычно активной позиции стороны обвинения, суду сложно ориентироваться на то, что обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, и все сомнения толкуются в его пользу. Суд вправе руководствоваться внутренним убеждением, a в такой ситуации внутреннее убеждение обычно складывается в пользу обвинения; и даже нарушения уголовно-процессуального закона могут быть сочтены судом как «несущественные».

Обобщая вышесказанное, можно резюмировать следующее.

Изменения, которые претерпел отечественный уголовный процесс с 2002 года, можно было бы назвать однозначно положительными, если бы в абсолютном большинстве судебных процессов реально бы обеспечивалось равноправие сторон, a подход судов в абсолютном большинстве случаев имел бы одинаково критический и беспристрастный характер к материалам каждой из сторон, к заявленным ими ходатайствам, к выдвигаемым ими версиям.

2. ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ЗАЩИТНИКА В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

2.1. Правовая природа полномочий адвоката-защитника в уголовном процессе

Вопрос o правовой природе полномочий адвоката-защитника в уголовном процессе неоднократно поднимается в публикациях после введения в действие уголовно-процессуального кодекса в 2002 году.

Дело в том, что УПК РФ 2002 года принимался как законодательный акт, который должен был обеспечить гарантии реализации права на судебную защиту и состязательность сторон, отсюда вполне понятен научный интерес к вопросам состязательности и равенства прав стороны защиты и обвинения в уголовном судопроизводстве.

Более четырех лет практического применения УПК РФ позволило выявить пробелы и недостатки правового регулирования в аспекте равенства прав сторон и возможности реализации правомочий  защитником при расследовании и разрешении уголовного дела.

Особый интерес вызывают полномочия адвоката-защитника по собиранию доказательств. Подобный интерес обусловлен тем, что полномочия защитника вытекают из основных принципов  уголовного процесса, как закрепленных непосредственно в УПК РФ, так и общеправовых принципов, сформулированных наукой, исходя из содержания конституционных, уголовно-процессуальных и международно-правовых норм.

Правовая природа и реальные возможности реализации полномочий защитника по собиранию доказательств в качестве своего юридического фундамента имеют содержание основополагающих принципов уголовного судопроизводства, a, следовательно, и все проблемы закрепления и реализации данных принципов отражаются на возможности участия адвоката-защитника  в доказывании.

Полномочия  адвоката – защитника в уголовном процессе вытекают, в первую очередь, из принципа обеспечения права на защиту.

Право на защиту является международным правовым принципом. Он закреплен в ст. 45 Конституции РФ, ст. 48 Конституции РФ и ст. 16 УПК, а также в Международном пакте о гражданских и политических правах, Конвенции o защите прав человека и основных свобод и ряде других авторитетных международных документов.

Содержание данного принципа образуют две взаимосвязанные стороны: право подозреваемого, обвиняемого, подсудимого на защиту и гарантии осуществления данного права.

Право подозреваемого, обвиняемого, подсудимого на защиту образует совокупность процессуальных прав, дающих им возможность защищаться от предъявленного обвинения, отстаивать иные права и законные интересы. Участие адвоката-защитника в уголовном процессе является одним из средства для обвиняемого по  реализации права на защиту, при этом сам защитник является активным участником уголовного судопроизводства.

Рассматривая право на защиту как правовое основание реализации полномочий адвоката-защитника в уголовном процессе как стороны, нельзя не отметить, что процессуальная природа данного права и всех вытекающих из него полномочий обусловлена действием принципов состязательности и равноправия сторон.

Полномочия адвоката-защитника по собиранию доказательств должны реализовываться с учетом «процессуальной справедливости» и процессуального равноправия.

Понятие «процессуальной справедливости» наука уголовного процесса не дает, однако полагаю возможным воспользоваться пониманием «процессуальной справедливости», предложенным О.В. Волколупом, который отметил – «в процессуальном отношении важно понимать, что справедливость предполагает создание таких условий для сторон при рассмотрении судом уголовного дела, когда бы они были вы равной степени наделены процессуальными правами для защиты своих интересов и имели бы равные возможности по реализации предоставленных законом прав»[16].

Таким образом, реализация принципов уголовного судопроизводства непосредственно связана с возможностями  участия адвоката-защитника в доказывании, поскольку последовательная закрепление и воплощение в жизнь принципиальных положений в тексте закона и формирует объем и характер полномочий адвоката-защитника по собиранию, проверке и оценке доказательств.

И.Ю. Панькина справедливо отметила, что «реализация состязательности предполагает такую форму уголовного процесса, которая гарантирует не только  отделение функций друг от друга, но и равенство процессуального положения органов уголовного преследования, c одной стороны, и обвиняемого (подозреваемого), с другой стороны, а также его защитника по участию в доказывании»[17].

Вместе с тем анализ понятия собирания доказательств, данный в части 1 статьи 86 УПК РФ говорит о том, что защитник исключен из круга субъектов, которым предоставлено право собирать доказательства: «Собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодексом.

В пользу мнения o том, что адвокат-защитник наделен правом собирать сведения, а не доказательства, свидетельствует несогласованность нормы о собирании доказательств. Хотя, в третей части статьи 86 УПК и говорится о том, что защитник «собирает» доказательства, фактически же законодатель не дает ответа на вопрос, каким образом он должен это делать.

B части первой статьи говорится о том, что собирание доказательств осуществляется путем производства следственных и иных процессуальных действий, то есть собирание доказательств должно осуществляться в процессуальной форме, предусмотренной законом.

Для следователя и суда предусмотрена возможность в процессуальной форме совершать следственные и судебные действия. Например, путем вынесения следователем постановления о приобщении добытого в результате осмотра места происшествия вещественного доказательства к материалам уголовного дела.

Предоставлена ли адвокату-защитнику УПК РФ возможность самостоятельно придать «собранным» им документам, предметам, иным сведениям процессуальную форму доказательства.

Исходя из смысла ч. 3. ст. 86 УПК РФ можно утверждать, что лишь собранные защитником документы могут рассматриваться как вид доказательства, именуемого «иными документами», но приобщение их к материалам уголовного дела зависит от усмотрения компетентных органов и должностных лиц (следователя, дознавателя и проч.), ведущих предварительное расследование, в случае отказа в удовлетворении ходатайства о приобщении их к делу по тем или иным  мотивам, адвокату остается либо обжаловать указанные действия в установленном порядке, либо ждать судебного разбирательства, где указанное ходатайство может быть вновь заявлено. B целом вопрос о придании процессуальной формы собранным защитником материалам законодателем не урегулирован.

Какова правовая природа действий адвоката-защитника, предусмотренных частью 3 статьи 86 УПК РФ?

Очевидно, анализ указанной статьи, рассматриваемой в совокупности с другими статьями уголовно-процессуального кодекса, позволяет утверждать что, процессуально-процедурный порядок для совершения действий по собиранию доказательств адвокатом-защитником не предусмотрен.

Каким образом, например, должен быть зафиксирован опрос лиц, какие права при этом должен разъяснять адвокат-защитник опрашиваемым лицам и должен ли он разъяснять их?

Можно предположить, что сведения, добытые защитником, должны облекаться в процессуальную форму постановлением лица производящего предварительное расследование или судом.

Однако в таком случае на указанных участниках уголовного судопроизводства лежат обязанности по проверке представленных сведений в части их допустимости и достоверности, что, по сути, влечет за собой необходимость производства самостоятельного следственного или судебного действия. Кроме того, действия, указанные в части 3 статьи 86 УПК РФ не обеспечены уголовно-процессуальным принуждением.

Отметим, что в уголовном процессе Англии и Америки у защитника существует возможность самостоятельного производства некоторых процессуальных действий[18].

Противоположную картина наблюдается на стороне обвинения. Т.Г. Бородинова, И.Ф.Демидов справедливо отмечают: «Орган уголовного преследования для получения обвинительных доказательств использует богатый арсенал следственных и иных процессуальных действий, обладающих значительным потенциалом принуждения (от психического до силового).

Требования, поручения и запросы следователя, как представителя государственной власти, обязательны для исполнения всеми учреждениями, предприятиями, организациями, должностными лицами и гражданами. Расширяет возможности уголовного преследования использование следователем результатов непроцессуальной оперативно-розыскной деятельности.

Ходатайства следователя o совершении следственных и иных процессуальных действий, сопряженных с ограничениями конституционных прав и свобод обвиняемого и иных лиц, подлежат обязательному и оперативному рассмотрению судьей.

Анализ ч. 2 ст. 29 УПК РФ показывает, что ресурс судебной власти используется только для целей уголовного преследования и собирания обвинительных доказательств (оправдательные доказательства, как правило, не прячут, a представляют следователю добровольно)»[19].

Утверждение o том, что адвокат-защитник не наделен правом производить процессуальные действия самостоятельно подтверждается и правами защитника, перечисленными в статье 53 УПК РФ.