Права человека

Ряд китайских исследователей и публицистов в этой ситуации вновь принялись отстаивать тезис  о несовместимости "социалистической" и "буржуазной" трактовок прав человека. В 1992 г. печатный орган Пекинского университета опубликовал подборку статей с комментариями официальной  позиции. В редакционном примечании, предварявшем эту подборку, отмечалось, что теоретические исследования в данной области, разграничивая  марксистское и либеральное понимание  прав человека, должны помочь народам  мира, и особенно народам развивающихся  стран, понять классовую ограниченность и ложность буржуазных толкований и  подвигнуть их на борьбу за подлинные  права человека в мире. В одной из представленных в подборке статей выделялись две основные идеологические подходы к правам человека: буржуазный, или западный, и марксистский, присущий социалистическим государствам, и два производных: один - зафиксированный в международном праве, в международных договорах и соглашениях, которые являются результатом сотрудничества, борьбы и компромисса западных государств с социалистическими или со странами "третьего мира"; другой - распространенный в странах "третьего мира", где часто смешиваются два основных подхода в сочетании с местной спецификой. Сторонники этой позиции утверждают, что при капитализме ущемляются "коллективные" права человека, т.е. права, которые затрагивают интересы миллионов людей и которые поэтому неизменно выше прав индивидуальных.

Кроме того, причины разного  подхода к правам человека усматриваются  также в несходстве культурных традиций, господствующих в обществе ценностных представлений. Такие позиции выглядят более убедительными, нежели апелляция  к классовому противоборству. Особенно когда они сопровождаются призывами  к сближению разных культурных установок  путем очищения их от односторонности  и к взаимному обогащению. Так, недостатком западных представлений  о правах человека, в основе которых  лежит идея свободы, считается то, что сама эта идея проистекает  из потребностей общества обмена, в  который вступают частные собственники товара, и поэтому имманентно несет  в себе зародыши постоянного противоборства между людьми. В Китае человек  не мыслится вне присущего ему  морально-этического долга, вне ориентации на человеколюбие и взаимопомощь. Эти идеи способствовали формированию единства китайской нации, но они  же и служат подавлением автономной активности индивида. Объединение позитивного  потенциала разных культурных позиций - в интересах всего человечества.

Признание универсального характера  прав человека не может служить основанием для пренебрежения культурной спецификой. Ведь даже привычные для одной  политической культуры понятия и  термины в инородном культурном контексте могут приобретать  совсем другой смысл. Само восприятие индивида, его прав и обязанностей, его поведения, определяемое патриархально-родовой структурой или государственной иерархией, в Китае на протяжении тысячелетий было во многом иным, чем на Западе, и нельзя ожидать, чтобы оно полностью трансформировалось в сечение считанных десятилетий. Человек существовал здесь всегда лишь в соотношении и во взаимоотношениях с другими людьми, занимая строго отведенное ему место в обществе.

Здесь, очевидно, сказывается  куда большая, чем на Западе, привычка неукоснительно следовать общественно  установленным нормам и правилам. Отступление от этих норм и правил может восприниматься как "свобода", что далеко не всегда позволительно  и во всяком случае заслуживает порицания. Конечно, положение личности в обществе по мере его модернизации постепенно меняется, и молодежь иначе воспринимает свою индивидуальность, чем старшие поколения, но все же до кардинальных изменений в структуре общественных ном и приоритетов еще далеко.

Историко-культурная традиция Китая, как и всего остального мира, на первое место ставит право  на жизнь и здоровье. Это право  регламентируется Гражданским кодексом, а также законодательством о  государственном здравоохранении, спорте, охране окружающей среды, безопасности на транспорте, контроле над качеством  продуктов питания, качества лекарств, страховании и т.п. Приоритет этого  права неоспорим для всех групп  населения, однозначен для Китая  и Запада. Однако в трактовке его  имеются и некоторая специфика, неадекватное восприятие которой может  вести даже к международным спорам.

Как известно, ни на современном  Западе, ни тем более в мире нет  единого, общепризнанного и фиксируемого правом понимания, что есть жизнь  человека, с какого момента ее нужно  считать таковой и кто вправе ею безраздельно распоряжаться. Это  обнаруживается, с одной стороны, в неодинаковом отношении разных обществ к проблеме абортов, а с другой - в неоднозначном восприятии смертной казни и с недавних пор - также проблем эфтаназии, трансплантации органов и генной инженерии. В различных культурных и религиозных традициях отсчет жизни человека ведется с разной исходной точки: иногда - с момента зачатия, иногда - с момента "одушевления" ("шевеления плода"), иногда - с рождения, а то и позже. В зависимости от этого по-разному оцениваются и те временные границы, в которых женщина имеет право прерывать беременность. В современном Китае, с его жесткой политикой ограничения рождаемости, эти границы сильно расширены по сравнению с Западом, что вызывает там, подчас, отрицательный общественный резонанс, - как, впрочем, и вся политика Китая в области демографии.

Если исключить политически  активную часть общества, преимущественно  интеллигенцию, для которой в  ценностной иерархии прав следом за правом на жизнь идут, скорее всего, политические свободы, и если отвлечься от насущно  необходимых для всех социальных групп коллективных прав, то дальнейшие китайские приоритеты существенно  отличаются от западных. По мнению некоторых китайских юристов, второе по важности право человека в Китае - это "право на имя". Данное право закреплено в Гражданском кодексе КНР. По закону, нельзя принуждать кого-либо взять какое-то имя. Китайской судебной практике известны случаи, когда насильственно навязанное имя аннулировалось. Закон запрещает также брать чье-либо имя без его согласия (т.е. нельзя стать тезкой намеренно).

Необходимо заметить, что  право на имя восходит к очень  давним традициям. История основных китайских фамилий насчитывает  тысячелетия. В древности фамилии  передавались по материнской линии. Это было связано с тем, что  потомки по материнской линии  не имели права вступать в брак. В китайской традиции имя тесно  связано с судьбой человека, поэтому  к выбору имени подходили с  особой скрупулезностью и тщательностью.

С традицией связано и  еще одно необычное для европейского человека право - право на собственное  изображение, также фиксируемое  Гражданским кодексом. Без согласия гражданина нельзя получить любой вид  его изображения (фотографию, потрет, скульптуру) и, тем более, делать их достоянием публики - в целях рекламы, в качестве товарных знаков, на обложке  книг и журналов или в витринах магазинов. Это не относится, однако, к государственным руководителям, политическим деятелям, дипломатам, ученым, деятелям искусства, спортсменам и другим известным личностям, изображения которых обнародуются в информационных целя, преступников и связанных с преступлением лиц, а также изображениям, публикуемым в целях "воспитания" и "просвещения" (например, жертв транспортных катастроф или нарушителей общественного порядка). Не касается запрет также участников и зрителей общественных собраний и митингов, натурщиков, фотомоделей и всех тех, кто получает плату за свое изображение. Не запрещены и карикатуры.

Очень важно, с точки зрения как традиционной, так и современной, право на защиту репутации, ограждающее  человека от унижений и клеветы. Китайцы  вообще всегда очень тонко различали  личное достоинство, поддержание которое  есть непременный атрибут поведения  человека в обществе, и его репутацию, которая больше зависит от внешних  обстоятельств. Имевшее для китайца  всегда первостепенное значение "сохранение лица" зависело, прежде всего, от него самого, но понятно, что ущерб, нанесенный внешней репутацией, не может не вредить внутреннему самоощущению человека, его достоинству. Отсюда и  вытекает столь высокая общественная оценка этого права.

Право на сохранение личной жизни в Китае регламентируется, но не как единое целое, а фрагментарно. Так, в Конституции КНР декларируется  неприкосновенность жилища, охраны свободы  и тайны переписки. Соответствующие  статьи также содержатся и в Гражданском  и Уголовном кодексах. Что же касается соединения в тайне всей совокупности личной жизни, то здесь существуют определенные сложности, связанные отчасти с  традицией, которая с подозрением  относится к попыткам уклониться от социального контроля, а еще  более - с утвердившейся в последние  десятилетия системой тотального наблюдения над всеми действиями и помыслами  человека.

Вместе с тем в данном случае не следует забывать, что  сама сфера личной жизни, в которую  не допускается вторжение "посторонних", в Китае совершенно иная, чем то, что на Западе называют "privacy". В китайской деревне, где на крохотном пространстве лепятся друг к другу сотни семей, да и в городах на севере, где в одном квадратном дворике сходятся жилища нескольких семей, для "privacy" просто нет элементарных условий. К этому добавляется и старинный дух китайской общинной взаимозависимости.

конституционный право демократический религиозный

1.1 Вопрос о правах человека  в Китае в период демократизации  и реформ

С самого начала реформ вопрос о правах человека был темой, неразрывно связанной с вопросом демократизации политической системы, устранения господствующего  при Мао Цзэдуне беззакония и  произвола, создания правового общества. Благодаря призывам Дэн Сяопина к раскрепощению мысли (т.е. освобождение от догм Мао Цзэдуна, от установок "культурной революции", от философии классовой борьбы), у многих деятелей культуры (писателей, журналистов) "развязались языки" и они с невиданной доселе открытостью и смелостью характеризовали режим Мао Цзэдуна как открыто феодально-фашистский и требовали проведения кардинальных социально-политических преобразований. До поры до времени, Дэн Сяопин и другие руководители КПК поддерживали эти требования.

В дискуссиях о политической реформе, проходивших в 1980-х гг., когда  вольнодумство достигло расцвета, ученые-политологи пытались вскрыть и объяснить  причины господства в стране деспотического режима и его пагубного влияния  на развитие китайского общества по демократическому пути; для создания гражданского общества, в котором права человека должны соблюдаться и обеспечиваться конституционными нормами. Так, например, один известный  политически деятель руководства  КПК Чжао Цзыян писал, что проблема модернизации страны напрямую связана с успешным преодолением традиций прошлого. По его мнению, модернизация правовой системы - это основное условие общей модернизации и общего обновления социально-экономической жизни страны. Начать необходимо с модернизации правового сознания. Он подчеркивал, что новое правовое сознание должно иметь в своей основе принцип "тысяча глаз лучше одного". Именно поэтому, подводит автор, необходимо, чтобы весь народ участвовал в управлении страной, а не один человек, не одна партия. Он критиковал принцип "Государство - основа", полагая, что это влечет за собой культ государства и принижение индивида. Самым большим пороком системы он видел в том, что "правительство подменяет собой закон, правит человек, а не закон".

События на площади Тяньаньмэнь  весной-летом 1989 г. показали, что общая  оценка так называемой социалистической демократии в стране оставляет желать лучшего, политическую систему как  не отвечающую современным нормам и  стандартам, признание нарушения  прав человека следствием отсутствия зрелых представлений о сущности и формах демократии. Военное подавление мирных студенческих выступлений показали грубое нарушение руководства страны в курсе на соблюдение прав человека, о защите которых призывало тогдашнее руководство страны. Власти страны "закрыли глаза" на кровавые события и в Китае началась новая волна "восхваления социалистической демократии". После событий 1989 года на площади Тяньаньмэнь западные страны начали осуществлять политику сдерживания Китая, нарушали китайский суверенитет, вмешивались во внутренние дела страны, используя проблему Гонконга, вопрос о правах человека и проблему Тайваня.

Глава 2. Общая характеристика конституционных прав, свобод и обязанностей граждан КНР

Правовой статус человека в КНР зависит от двух обстоятельств.

Первым из них является то, к какой категории относится  данное лицо -- к гражданам, иностранцам или лицам без гражданства. Причем иностранцы и апатриды даже формально не приравнены к гражданам в целом в отношении какой-либо части прав и свобод. Конституционное регулирование основ статуса иностранцев содержится, как отмечалось, в гл. 1 "Общие положения", и этот законодательно-технический прием обеспечивает то, что с точки зрения организации текста Конституции правовой статус иностранцев никаким образом не пересекается с правовым статусом граждан.

Вторым важным обстоятельством  для определения статуса является то, на какой территории проживает  данное лицо, поскольку правовой статус жителей особых административных районов  значительно, а особых экономических  зон по ряду параметров отличается от общего статуса граждан. Реализация принципа "одно государство -- две системы" не могла не сказаться на статусе человека и гражданина. Тем не менее Конституция в частях второй и третьей ст. 33, устанавливая равенство граждан перед законом, указывает, что каждый гражданин пользуется правами, предусмотренными Конституцией и законами, и в то же время должен выполнять предусмотренные Конституцией и законами обязанности.

Конституционное регулирование  прав и свобод в КНР отличается рядом особенностей как по сравнению  с западными конституциями (что  вполне понятно), так и по сравнению  с классической социалистической моделью. Можно выявить следующие особенности:

-- в конституционном перечне  отсутствует ряд важнейших прав  и свобод, в большинстве стран  вынесенных на конституционный  уровень (право на жизнь, свобода  мысли и др.);