Признание государств

В доктрине принято считать, что объективными критериями признания  государства является наличие трех компонентов его международной правосубъектности — населения, территории и власти, а объективным критерием признания правительства или иной власти — наличие эффективного контроля над территорией соответствующего субъекта международного права. Однако это только принципиальная схема, значительные коррективы в которую вносят политические соображения. Они неизбежны, поскольку признание — акт односторонний и добровольный. С доктринальной точки зрения признание не означает политического одобрения того, что появилось новое государство или неконституционным путем пришедшая власть, осуществляющая эффективный контроль над территорией какого-либо государства и поэтому способная представлять его на международной арене. Оно отражает лишь стремление признающего государства иметь нормальные отношения с новым государством или новой властью, не обязательно дружественные, но, по крайней мере, официально не враждебные, и не обязательно в широком диапазоне.

На практике признание  использовалось и как выражение  политических симпатий, а непризнание — как выражение политических антипатий. США, например, долгое время не признавали правительство КНР (в течение более чем 20 лет), а поддерживали официальные отношения с властями Тайваня. Признание использовалось в политических целях при попытках создать отдельное государство сепаратистскими силами. Так, не признанный мировым сообществом режим талибов в Афганистане поспешил признать в качестве независимого государства Чечню. Турция — единственная страна, которая признала так называемую Турецкую Республику Северного Кипра вопреки решениям Совета Безопасности ООН, подтверждавшим территориальную целостность Кипра. Существование этого образования стало возможным благодаря присутствию на севере Кипра турецких войск. Политическую окраску признание может иметь и в тех случаях, когда новая власть, возникшая неконституционным путем, контролирует не всю территорию государства, на представительство которого она претендует

Практика свидетельствует  о том, что признание не всегда бывает

явно выраженным. Встречаются случаи молчаливого признания. Они нередко связаны со стремлением признающего государства, с одной стороны, установить нормальные отношения с другим государством или представляющей его властью, а с другой — с желанием не создавать впечатления политического одобрения того, что появилось новое государство или новая власть в каком-либо государстве, образовавшаяся неконституционным путем. Это объясняется помимо других соображений иногда и тем, что среди политиков распространено мнение о желательности иметь хотя бы официально нормальные отношения с государством или правительством, которым они не симпатизируют, поскольку такие отношения дают возможность быть лучше информированным о ситуации, существующей на территории соответствующего государства и о политике его правительства.

Прием государства в  международную организацию не обязывает ее членов признавать данное государство или представляющую его власть.

Не принято брать  назад признание, если государство  или представляющая его власть удовлетворяют упомянутым выше объективным критериям. Как исторический курьез рассматривается аннулирование Францией своего признания Финляндии в 1918 г., когда стало известно о планах возведения на престол Финляндии родственника кайзера Вильгельма II. Немного позднее, когда было решено установить в Финляндии республику, Франция признала ее вторично.

Виды признания

Виды признания в  международном праве классифицируются по его дестинаторам. Следует различать  признание государств, признание правительств (или иной эквивалентной власти), признание народов или наций, признание в качестве восставшей или воюющей стороны, признание правительств в изгнании и организаций сопротивления. Кроме первых двух видов признания остальные виды носят предварительный или промежуточный характер.

Вопрос о признании государств возникает только в том случае, если появляется новое государство в результате разделения какого-либо государства на два или более государств, отделения от какого-либо государства тех или иных частей его территории и образования на них новых государств, а также объединения двух или более государств в одно новое государство.

Установить четкую границу  между разделением (распадом) государства и отделением от государства каких-либо территорий, на которых образуются новые государства, невозможно. Можно лишь отметить следующее: в первом случае на месте государства возникают новые государства как новые субъекты международного права, а прежнее государство как субъект международного права исчезает. Во втором случае государство, от которого отделяются части его территории, продолжает существовать в качестве субъекта международного права, а вопросом признании возникает лишь в отношении государств, образовавшихся на отделившихся частях. Оценка такого рода ситуации зависит как от позиции заинтересованных государств (государства, от которого отделились какие-либо части его территории, и государств, на них образовавшихся), так и от позиции других членов международного сообщества. Такие позиции в основном определяются политическими соображениями.

На первый взгляд об отделении, не влияющем на сохранение международной правосубъектности государства, от которого отделяются

какие-то его части, можно  говорить в том случае, если отделяются небольшие части территории по сравнению  с территорией государства, продолжающего существовать в качестве субъекта международного права. Например, так произошло, когда от Советского Союза отделилась Прибалтика (до прекращения существования Советского Союза в целом). Однако исторический опыт показывает, что размеры отделяющихся территорий не всегда имели значение. Отделение от Испании латиноамериканских колоний, общая территория которых намного превышала территорию Испании, не отразилось на сохранении Испанией своей международной правосубъектности. То же самое можно сказать и о Великобритании, сохранившей свою международную правосубъектность после развала Британской империи. В настоящее время повторение таких ситуаций вряд ли возможно, поскольку они были связаны с ликвидацией колониальных империй.

В современных условиях вхождение какого-либо государства или государств в состав другого государства, если оно происходит добровольно, не должно влечь за собой возникновение вопроса о признании. Государство, к которому присоединяются другие государства, продолжает оставаться субъектом международного права, а входящие в него государства теряют международную правосубъектность либо, если они становятся частями федерации и считаются согласно ее конституции субъектами международного права, их международная правосубъектность перестает быть правосубъектностью независимого государства. В такой ситуации речь идет не о появлении нового субъекта международного права, а о территориальных изменениях. Происходит расширение территории государства, уже существующего как субъект международного права. Точную границу между объединением государств, т.е. созданием нового субъекта международного права, и вхождением в государство, продолжающее существовать в качестве субъекта международного права, других государств обнаружить трудно. Как и в случаях с разделением государств или отделением от государства каких-либо частей и образованием на них новых государств, решение вопроса о том, произошло ли объединение государств в одно или же вхождение государства или государств в состав другого, зависит от заинтересованных государств и от позиции других членов международного сообщества (включая и международные организации, членами которых данные государства являются). С этой проблемой приходится сталкиваться при создании союзного государства России и Белоруссии.

Вопрос о признании правительства или иной власти, утвердившихся неконституционным путем, возникает независимо от того, происходит ли смена власти в результате переворота, затрагивающего лишь верхние слои государственного аппарата, или в результате радикальных социальных потрясений. При неконституционной смене власти признание нередко происходит молчаливо, если такая смена является результатом «дворцового» переворота. Другие государства сохраняют дипломатические отношения с государством, в котором произошел переворот, а новая власть не требует от глав дипломатических правительств вручения новых верительных грамот. Главы дипломатических представительств в такой ситуации могут быть отозваны, а соответствующие государства будут представлены временными поверенными в делах, а позднее уже новые главы дипломатических представительств, продолжавших функционировать, вручат свои верительные грамоты главе власти, утвердившейся неконституционным путем. В сущности, это и будет признанием. Возможны случаи, когда признание правительства внешне выглядит как признание государства. Это может произойти, если в результате переворота меняется форма правления (например, когда монархия становится республикой и меняется официальное наименование государства). В качестве иллюстрации можно привести изменение формы правления в Афганистане в 1973 г.

Вопрос о признании  народов иди наций может возникнуть в том случае, если государственность соответствующего народа или нации, находясь в процессе становления, достигла такой степени развития, которая позволяет рассматривать данный народ или нацию как субъектов международного права.

Признание наций как  вид промежуточного признания возник в ходе Первой мировой войны, когда  страны Антанты в течение 1916— 1918 гг. признали некоторые народы, исходя из собственных военных и политических интересов (с целью легализации участия чешских, словацких, польских и южнославянских воинских частей в составе вооруженных сил Антанты), в качестве «союзных» или «совместно воюющих» наций.

Первоначально такое  признание предполагало лишь право соответствующих национальных подразделений участвовать в войне на стороне Антанты, а вопрос о возможности создания национальных государств нациями, получившими признание, не ставился. К созданию таких государств привела логика исторических событий. В период ликвидации колониальной системы широкое распространение получила практика признания национально-освободительных движений как отдельными государствами, так и межправительственными организациями, прежде всего ООН, которые предоставили этим движениям статус наблюдателей. Своеобразие этого вида признания состояло в том, что оно давалось не народу как таковому, а именно национально-освободительным движениям, причем этот термин использовался для обозначения не самого движения, а организаций, его возглавляющих и ведущих борьбу (например, СВАПО).

Какая бы формулировка ни использовалась в этих случаях, имелось в виду признание народа в качестве субъекта международного права. В западной доктрине признание народа не рассматривалось как самостоятельный вид признания. О нем даже не упоминали, считая, очевидно, что это разновидность признания в качестве восставшей или воюющей стороны. Однако признание народа в современных условиях неизбежно означает, что в том случае, если он ведет вооруженную борьбу за создание собственного государства, признавшие его государства рассматривают его отношения с государством, против которого народ ведет борьбу, как межгосударственные, а вооруженный конфликт с его участием как международный. В определенной степени это подтверждается Дополнительным протоколом I 1977 г. к Женевским конвенциям 1949 г, В нем к вооруженным конфликтам международного характера отнесены конфликты, «в которых народы ведут вооруженную борьбу против колониального господства и иностранной оккупации и против расистских режимов в осуществлении своего права на самоопределение».

Протокол содержит, таким  образом, некоторые ориентиры, которые могли бы быть использованы как обоснование признания народа в качестве субъекта международного права, Но ситуации, о которых говорится в указанной фразе, в настоящее время в основном утратили актуальность, так как ликвидирована колониальная система и перестали существовать откровенно расистские режимы. Что касается борьбы против иностранной оккупации, то она представляет собой межгосударственный вооруженный конфликт. Вместе с тем следует отметить, что если такую борьбу ведет народ государства, чья территория полностью или частично оккупирована в ходе вооруженного конфликта другим государством, то она может рассматриваться скорее как борьба, которую ведет государство, подвергшееся оккупации, а не народ как таковой.

Народ, ведущий борьбу с иностранной оккупацией, может  быть признан субъектом международного права в том случае, если территория, на которой он проживает, была оккупирована до того, как он создал собственное государство. Это произошло с арабским народом Палестины после 1947 г. Однако и в данном случае ситуация возникла в связи с процессом деколонизации.

Несмотря на первостепенное значение политических соображений при решении вопроса о признании народа, объективными критериями подобного рода признания могли бы служить, во-первых, достижение такой степени становления государства данного народа, которая давала бы ему реальную возможность участвовать в межгосударственных отношениях, и, во-вторых, наличие условий, которые позволяли бы признавать за ним право претендовать на реализацию прав на самоопределение в виде отделения. В иных ситуациях признании народа могло бы рассматриваться как неправомерный акт.

Вопрос о признании в качестве восставшей или воюющей сторон возникал в тех случаях, когда в каком-либо государстве организованные антиправительственные  силы в ходе вооруженного конфликта  не международного характера начинали осуществлять, эффективны контроль над частью его территории, вынуждая третьи государства помощью такого вида признания обеспечивать защиту своих интересов и интересов своих граждан в пределах этой части территории.

Правовые последствия, которые  влекло за собой признание в качестве восставшей или воюющей стороны, заключались, если их характеризовать в общей форме, в том, что признающие государства начинали рассматривать антиправительственные силы как сторону, имеющую в ограниченном объеме права и несущую обязанности, которые признаются за воюющим государством. Это не означало, что признающие государства считали восставшую или воюющую сторон субъектом международного права. Они брали на себя обязательство соблюдать нейтралитет по отношению к сторонам в конфликте, рассчитывая, что это побудит антиправительственные силы в свою очередь соблюдать международно-правовые нормы, касающиеся статус нейтральных государств (их собственности, граждан и т.п.).

При этом преследовалась цель сохранить  официальные отношения с соответствующим  правительством, хотя ничто в принципе н препятствовало заинтересованному правительству порвать такие от ношения в ответ на признание антиправительственных сил даже ограниченного характера.

Принято считать, что  признание в качестве воюющей  стороны предполагало наступление  международно-правовых последствий большем объеме, чем признание в качестве восставшей стороны. Противоречивая практика в этой области свидетельствует о том, что чет кого разграничения объема указанных последствий в том и другом случае не существовало. Признание в качестве воюющей стороны встречалось чаще, особенно в XIX в. Иногда оно фактически означало, что внутренний вооруженный конфликт, по мнению признающего, имеет тенденцию перерасти в вооруженный конфликт международного характера. Такой смысл имело признание в 1823 г, Великобританией греков, боровшихся за отделение от Оттоманской империи, воюющей стороной. Оно предшествовало признанию великими державами независимости Греции. Нередко утверждалось, что признание в качестве воюющей стороны включает в себя признание права судов воюющей стороны заходить в. порты признающего государства, а также права этой стороны осматривать суда нейтральных государств в открытом море с целью конфискации военной контрабанды. Однако эта точка зрения рядом авторов оспаривалась.