Российский федерализм на современном этапе

номных образований Союза, правда, автономий самого высокого уров-

ня. Формирование подобных территориальных единиц (мы уже неодно-

кратно отмечали это) всегда провоцирует рост националистических на-

строений. Жажда личной власти приводит к стремлению получить ее,

используя легко раздуваемые в костер чувства национального самосоз-

нания и самоуважения. Кроме того, в руках сепаратистски настроенного

руководства оказывается государственный аппарат на местах, через

который осуществляется власть центральных органов. Отсюда воз-

можность не только блокировать властные действия Москвы, но и ис-

пользовать созданный центром разветвленный властный аппарат про-

тив самого создателя.

Во-вторых, существовал еще такой важный фактор, как двусмыс-

ленное положение Российской Федерации во всей этой государствен-

ной схеме. РСФСР не была автономией, и она была значительно боль-

ше всех остальных республик, входящих в состав Союза. Эти обстоя-

тельства делали республику как бы стержневой осью всего Советского

Союза, из-за чего Россия воспринималась как второй брат Союза,

меньший по рангу, но тоже весьма значительный. Россия действительно была союзом в Союзе, так как ее внутренняя структура слишком уж

напоминала структуру СССР. Это создавало благоприятные возможно-

сти для возникновения в центре двоевластия, ставшего одной из клю-

чевых причин великого хаоса.

В-третьих, распаду способствовало заключение в 1922 г. союзно-

го договора. До этого Российская империя не была договорным госу-

дарством; сделав ее таковым, большевики создали возможность де-

нонсации этого договора. Этой юридической возможностью и восполь-

зовались для того, чтобы положить конец Союзу.

В-четвертых, существовало пресловутое ленинское положение о

праве на самоопределение вплоть до отделения. И дело даже не в са-

мом праве как таковом. Право подразумевает механизм его реализа-

ции. Большевики были настолько уверены в том, что этим правом никто

не воспользуется, что даже не прописали механизм его реализации

(что лишний раз подтверждает  изначальную фиктивность ленинского

тезиса). На первом этапе борьбы за единство Союза это обстоятельст-

во играло на руку центральной власти, позволяя ей отбивать нападки

сепаратистов. Так как нет механизмов, то невозможно и отделение до

тех пор, пока эти механизмы не будут сформированы, а тянуть с созда-

нием пресловутых механизмов можно было сколь угодно долго. Но в

конечном итоге эта неопределенность сыграла на руку сепаратистам.

Когда не определен правовой механизм регулировки какого-либо ре-

шения, этот механизм определяется заинтересованными сторонами в

соответствии со своими побудительными мотивами

В-пятых, фактором распада СССР явилась юридическая упрощен-

ность формулировок, связанных со статусом автономии. Из большевист-

ских времен пришел в современную юридическую практику, немного

изменившись, термин «предмет совместного ведения». Правда, раньше

это называлось по-другому: «без согласия автономии не могут быть

приняты решения». Сразу видно, что такая формулировка рассчитана

на то, чтобы ее никто не мог применить на практике. В правовом госу-

дарстве должна быть вменяемая система отношений, точно и одно-

значно прописанная в законодательных актах. Автономия должна

иметь возможность блокировать решения центра, центр должен иметь

возможность преодолеть блокаду автономии. Отсутствие первого про-

тиворечит идее автономизма, отсутствие второго ведет к развалу. В

Советском Союзе не существовало четкого юридического механизма,

на основании которого можно было определить несоответствие Консти-

туции того или иного акта и отменить его, если это был акт высшего за-

конодательного органа автономии. Шестой фактор был сродни пятому. Съезд народных депутатов

по Конституции невозможно было распустить. Причем касалось это

всех съездов всех республик, краев, областей и автономных округов.

При декларировании властной вертикали системы съездов из нее был

удален главный рычаг, при помощи которого эту вертикаль можно было

реально обеспечить: вышестоящий съезд не мог распустить нижестоя-

щий, — а отсюда возможность ситуации, когда два съезда разных уров-

ней издают взаимопротиворечащие документы, взаимно их отменяют,

продуцируя юридический хаос в государстве

Надо отметить, что к 1990 г., когда позиции демократов в руковод-

стве РСФСР оказались доминирующими и стала понятна явная под-

держка ими сепаратизма союзных республик, центр отвечает россий-

скому руководству взаимностью. Он поддерживает сепаратистские

стремления автономных республик в составе России.

В этой сепаратистской игре позиции республик России более силь-

ны, чем позиции республик Союза. Во-первых, они не ведут речь о пол-

ной независимости, они просто хотят перейти из республики непосред-

ственно в Союз. Тут нет отделения, а есть нечто, имеющее прецеденты

в истории СССР. Когда распалась Закавказская Федерация и состав-

ляющие ее республики стали союзными республиками, вопрос об отде-

лении не ставился, самоопределение в рамках Союза тогда сочли ес-

тественным. В 1991 г. в Российской Федерации побеждает демократическое

движение, и с этого момента пути сепаратистов и демократов начинают

кардинально расходиться. Выступающие теперь от имени государства

и несущие ответственность за его будущее, демократы уже не могут

столь однозначно поддерживать сепаратистские настроения в собст-

венных регионах. И хотя осознается это отнюдь не сразу и не всеми

политическими лидерами новой России, все же тенденция очевидна.

Если в сентябре 1991 г. мятежные силы независимой Ичкерии находят

поддержку своего выступления среди части российского руководства,

ибо выступают они против общего врага, представленного в республике

местным коммунистическим руководителем Доку Завгаевым, то уже в

начале 1992 г., после окончательного упразднения Советского Союза,

когда разгром коммунистического центра перестал быть актуальной по-

литической задачей для демократов, интонации резко изменились.

Российское руководство вынуждено было признать независимость че-

тырнадцати советских республик Союза (это была своеобразная цена

за приход к власти), но с этого момента оно уже не собирается «де-

литься территорией»

 В первое время демократы еще пребывали в уверенности, что

можно построить федерализм в рамках той системы отношений между

регионами, которая была сформирована советскими руководителями.

Именно поэтому и появилась легендарная фраза о том, что можно

взять столько суверенитета, сколько готовы взять. Она отнюдь не под-

разумевала желание допустить выход из Российской Федерации како-

го-либо из регионов, ибо в это же самое время Ичкерия стремилась

осуществить этот выход, а центральное демократическое руководство

не позволяло. Б. Ельцин говорил о том, что он готов допустить макси-

мально возможную децентрализацию власти в рамках единого государ-

ства, ибо верил, что теперь, после крушения коммунизма, у отдельно

взятых регионов не возникнет желания выйти из состава России.

Очевидно, что объективных причин для подобного выхода действи-

тельно не существует, ибо исторические интересы народов России дик-

туют для них необходимость продолжать жить в рамках одного госу-

дарства. Длительный опыт совместного существования, в результате которого люди успели привыкнуть друг к другу и создать некую общ-

ность, ставит многие народы перед угрозой полной утраты националь-

ного суверенитета в случае выхода из состава России. События в Ич-

керии наглядно показывают нам эту перспективу: оказавшись вне за-

щиты российского государства, этот народ был, по сути, порабощен

международным терроризмом иностранного происхождения. Россий-

ское государство представляет для национального самосознания этих

народов гораздо меньшую угрозу хотя бы потому, что все свое негатив-

ное воздейст-вие оно уже оказало

Надо отметить, что подавляющее большинство населения даже

национальных образований в рамках РФ прекрасно понимает это. Про-

веденный И. Яковлевым и С. Поповым опрос показывает, что за исклю-

чением Ичкерии, крайне взвинченной идеологически-военным противо-

стоянием с центром, вызвавшим множество человеческих жертв, ос-

тальные регионы России характеризуются относительно умеренным

отношением населения к своему дальнейшему пребыванию в рамках

единого государства. «Именно это обстоятельство подводит к выводу о

том, что позиция крайних партий и политических организаций, как в

центре, так и на местах, не столько ориентируется на реально сущест-

вующие настроения жителей российской “глубинки”, сколько пытается

соблазнить их возможностью “простых” решений, рассчитывая приоб-

рести на этом необходимый политический капитал»

 На данном историческом этапе в России не наблюдается угнетения по национальному признаку, а значит, нет серьезных оснований для стремления народов выйти из состава России.

Вместе с тем демократическое руководство России тогда еще не

понимало, что при отсутствии объективных причин свое разрушитель-

ное воздействие могут оказать причины субъективные. Многие полити-

ческие элиты, возникшие во главе национальных автономий, самим

фактом своего существования в подобном качестве были поставлены в

условия, когда им была выгодна максимальная суверенизация, ибо она

увеличивает пределы их собственной власти в ущерб власти цен-

тральной. Они имеют в своем распоряжении такой удобный для ис-

пользования в собственных целях механизм, как национальное само-

сознание. Независимо от противоречий регионального деления, уже

сам факт существования национальных автономий приводит к возник-

новению в них элит, тяготеющих к сепаратизму. И это при том, что в

подавляющем большинстве республик Российской Федерации титуль-

ная нация не составляет большинства населения. Очевидно, что стремящаяся к максимуму суверенизации местная элита не выражает инте-

ресы населения, а реализует собственные политические амбиции.

Со временем демократическое руководство современной России

все больше начинает понимать, что путь поощрения сепаратистских

настроений собственных регионов может самым фатальным образом

сказаться на будущем государства. «После принятия в декабре 1993 г.

ныне действующей Конституции тональность высказываний Президен-

та по вопросам государственного строительства стала изменяться в

сторону усиления роли государства в жизни общества и степени цен-

трализации…»

Разочаровавшаяся в федерализме центральная поли-

тическая элита идет по пути усиления централистских тенденций.

В первой половине 1990-х гг. было принято два основопола-

гающих документа, определяющих контуры федеративных отноше-

ний в нашей стране: это Федеративный договор 1992 г. о разграниче-

нии предметов ведения и полномочий между органами государствен-

ной власти Российской Федерации и органами государственной власти

субъектов федерации и Конституция Российской Федерации 1993 г.

Именно этими документами и определяется то противоречивое право-

вое поле, на котором реализуются крайне сложные отношения между

федеральным центром и регионами.

Принятие обоих документов было жизненно необходимо для со-

хранения государственного единства РФ. Федеративный договор вслед

за Конституцией РСФСР стал основой, на которой был возведен фун-

дамент федерации в виде системы двусторонних договоров органов го-

сударственной власти центра и регионов.

Однако в рамках этой системы взаимоотношений различные ре-

гионы устанавливали с центром такое разграничение полномочий, ка-

кое могли отвоевать. В результате получилось, что более сильные ре-

гионы (в первую очередь к ним относятся национальные республики в

составе РФ) приобрели гораздо больше полномочий, нежели более

слабые в этом отношении «русские» края и области. Слабость этих ре-

гионов заключалась в том, что они не могли разыгрывать националь-

ную карту в своей игре против центра.

И все же в то время такие договорные отношения оказались луч-

шим выбором, нежели их полное отсутствие. Система договоров скре-

пила разваливающуюся на части федерацию на самой грани ее полной

дезинтеграции и предоставила российскому обществу возможность пе-

ресмотреть сложившееся соотношение полномочий в другое время.

Договоры зафиксировали оставшуюся в наследство от СССР систему регионального управления, которая заключала в себе все недостатки

советской федеративной системы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.3 Россия – федеративное  государство. Виды национальной  государственности в России.

 

  Конституционно - правовой статус России как федеративного государства определяется федеральной Конституцией 1993 г., Декларацией о государственном суверенитете РСФСР от 12 июня 1990 г. и Федеративным договором от 31 марта 1992 г.

При этом приоритетное значение в определении правового статуса федерации, ее субъектов принадлежит Конституции РФ. Федеративный договор от 31 марта 1992 г. "исходит из исторического факта существования Российского государства"' и ставит целые) только перераспределение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти федерации и ее субъектов.