Политический конфликт как социальный феномен

В-седьмых, специфической характеристикой динамики этнополитического конфликта, связанной с его иррациональностью, является большой потенциал эскалации конфликта и, как правило, быстрая его эскалация.

В-восьмых, для этнополитических конфликтов характерно полное доминирование деструктивного потенциала над его конструктивной составляющей, поскольку стороны конфликта, как правило, существуют в разных системах «ценностных координат».

В-девятых, практически во всех случаях этнополитические конфликты многофакторные, имеют несколько объектов конфликта и проблемных зон, например территориальный спор, проблемы политического или социально-экономического статуса этнической группы и этноконфессиональные противоречия. Даже такой социальный ресурс, как образование, заключает в себе и материальную, и нематериальную символическую составляющую. С одной стороны, доступ к образованию непосредственно связан с возможностью повышения социального статуса членов группы. С другой стороны, сам факт наличия национальных школ и университетов важен для этнической общности в символическом плане. Свой университет – предмет гордости группы, важная составляющая ее символического капитала. Неслучайно поэтому закрытие университета часто служит поводом для этнополитического конфликта или даже поворотным пунктом в его эскалации. Так случилось в начале 1990-х гг. в Сухуми (Абхазия) и в конце того же десятилетия – в Приштине (Косово). Поэтому критической рефлексии требуют как экономикоцентричные, так и культуроцентричные модели этнополитического конфликта, объясняющие возникновение конфликтов одним «решающим» фактором.

В-десятых, в силу названных и неназванных причин этнополитические конфликты трудно поддаются разрешению, поскольку возникает чрезвычайно сложная задача найти пути удовлетворения как нематериальных интересов, так и требований повышения статуса, возврата «исконных» территорий, расширения экономических возможностей, большего доступа к политической власти и т. д. Поэтому скорее можно говорить об урегулировании, «замораживании» или преобразовании в менее деструктивную форму этнополитических конфликтов, чем об их разрешении.

Все сказанное позволяет определить этнополитический конфликт как разновидность социально-политического конфликта, субъекты которого идентифицируют себя и противоположную сторону в этнических категориях и содержанием которого является борьба за обладание политической властью вплоть до образования собственного национального государства.

§ 2. Этнополитическая мобилизация как фактор зарождения и развития этнополитических конфликтов

Общее понятие «мобилизация» широко используется в социологии общественных движений, да и просто в политической лексике. В общем смысле оно означает готовность к действиям или сами действия; в политологии смысл термина «мобилизация» близок по содержанию понятия «политизация». Данное понятие подчеркивает активное, рационально-плановое начало движения. К. Дженкинс, обобщая толкования этой категории, определяет мобилизацию как процесс, с помощью которого группа получает и использует ресурсы для достижения поставленных целей. Та же логика прослеживается у российского этнолога М. Н. Губогло, который называет этничность, организованную в поисках достижения общей цели, «мобилизованной этничностью». Таким образом, это понятие фиксирует динамику развертывания этнополитического конфликта.

В свою очередь, ресурсы – это потенциал мобилизации, так называемые внутренние ресурсы (средства, методы, формы организации, стили лидерства, идеологии, используемые группой) и внешние ресурсы (социально-экономические и политические условия), которые благоприятствуют достижению поставленных целей. Для обозначения совокупности внутренних и внешних ресурсов и факторов, способствующих или препятствующих достижению целей движения, американскими социологами Ч. Тилли, С. Тэрроу и другими было предложено понятие «структура политических возможностей», которое можно определить как структуру ресурсов, обусловливающих вероятность возникновения общественных движений, формы их деятельности (конфликтные или консенсусные) и эффективность.

В результате анализ процесса политической мобилизации должен содержать следующие необходимые составляющие:

1) выявление ресурсов, находящихся в распоряжении группы до начала процесса мобилизации;

2) анализ процесса использования  этих ресурсов;

3) анализ возможностей увеличения  ресурсов за счет источников, находящихся вне контроля группы.

Можно предложить следующее определение этнополитической мобилизации:

Этнополитическая мобилизация – это процесс, посредством которого группа, принадлежащая к одной этнической категории (приписывающая себе принадлежность к таковой), в борьбе за политическую власть и лидерство с членами другой/других этнических групп или государством манипулирует этническими обычаями, ценностями, мифами и символами в политических целях, используя их как главный ресурс во имя обретения общей идентичности и политической/государственной организации группы.

Первым компонентом в «структуре политических возможностей» этнополитической мобилизации может быть назван процесс использования внутренних ресурсов этнополитической мобилизации. В свою очередь, этот процесс, как правило, развертывается поэтапно.

Первый этап – конструирование традиции и мобилизация «народности». Этот этап этнополитической мобилизации предполагает воссоздание или реконструирование интеллектуалами, принадлежащими к этнической группе, традиций, обычаев, символов и особенно языка; их популяризация и распространение в широких массах во имя обретения особой этнической/национальной идентичности.

Второй этап – политизация этнического/национального наследия. На этом этапе историческое и культурное наследие этнической общности, даже ее язык, обретают функции значимого политического ресурса. Происходит институализация этничности, т. е. начинается процесс формирования национального движения, использующего этот ресурс в политической борьбе. То, что раньше было традицией, разделяемой этнической группой, становится орудием культурной и политической борьбы за воссоздание или обретение национальной государственности. При этом пережитая и передаваемая из поколения в поколение история служит всего лишь «сырьем» для конструирования «подлинной» истории нации, формирования «образа древности», столь важного для национального самосознания. Вся прежняя история народа теперь определяется в национальных категориях. На этом этапе в групповое сознание внедряется представление об ущербности, ущемленности, «остаточности» этнообразующих маркеров, комплекс этнокультурной неполноценности и/или комплекс «народа-жертвы». На этой основе происходит формирование и институализация этнополитических элит у тех этнических общностей, которые их до этого не имели. В других же ситуациях лидерами возникших этнических движений могут осуществляться публичные акции, для того чтобы заинтересовать в этнической проблематике власти соответствующего уровня (например, региона в составе государства), заставить признать ее и принять в качестве важнейшего политического ресурса. Таким образом, этнический фактор становится проблемой для существующей власти.

Третий этап – «этническое очищение». Этническую общность, ее культуру на этом этапе превращают в абсолютную, сакральную ценность, которую необходимо любой ценой сберечь и защитить от искажающих влияний «чуждых» культур и групп, т. е. она должна оставаться любой ценой «чистой», между ней и другими должна быть проведена четкая непреодолимая граница. В этой ситуации свойственная этнонационализму идея общего происхождения приобретает конфронтационный характер, абсолютизируется и заслоняет более важные элементы потенциального объединения с «другими», связанные с общей культурой, историей, политическими институтами, коллективным и индивидуальным самоопределением. Этноцентризм логически обращается к мотиву «этнической чистоты», предполагающему закрытость, враждебность ко всему «иному», к подавлению его проявлений как внутри общности, так и вне ее. При этом и члены этнической группы должны быть защищены от всего, что является «чуждым», и делается это путем формирования «образа врага».

При всем многообразии возможных вариаций эта логика развития мобилизации свойственна прежде всего всем видам этнического национализма, носители которого и выступают главными агентами этнополитической мобилизации. Поэтому потенциал и результаты радикального и взрывоопасного коллективного действия, присущего этнонационализму, обусловливаются ресурсами, возникающими при развертывании этих трех взаимосвязанных процессов.

Очень похожую трехфазную схему этнополитической мобилизации для описания эволюции национальных движений Центральной и Юго-Восточной Европы периода роста и утверждения в этом регионе капитализма предложил чешский ученый М. Грох. Первая из них (фаза «А») характеризовалась появлением отдельных патриотически настроенных идеологов, которые обращались к разработке проблем языка, культуры и истории своих народов. В результате постепенного роста национальных движений намечался переход к национально-патриотической агитации (фаза «В»), когда наработки национальной интеллигенции становились фактом общественного сознания. В оптимальных случаях эта эволюция завершалась возникновением массовых национальных движений, которые обращались к борьбе за национальное государство (фаза «С»).

Наиболее интересной с точки зрения воздействия на этническое развитие М. Грох считал фазу «В», которая, однако, далеко не у всех неполноправных народов смогла перейти в фазу «С». Предложенная М. Грохом теоретическая схема уже послужила ориентиром в историко-типологических исследованиях становления наций в Центральной и Восточной Европе. Но она, как представляется, вполне применима и для исследования процессов «национального строительства» на территории бывшего СССР.

Как уже отмечалось ранее, важнейший компонент в структуре этнополитической мобилизации – «внешние ресурсы мобилизации», т. е. внешние условия, благоприятные для реализации целей этнополитической мобилизации.

С. Олзак и Дж. Нейджл выделяют в качестве факторов, влияющих на процессы этнополитической мобилизации, следующие социально-экономические изменения в обществе:

а) урбанизация социума, которая обостряет конкуренцию между представителями различных этнических групп, переселяющихся в города из районов прежнего компактного проживания;

б) индустриализация, которая также может обострить этническую конкуренцию за рабочие места;

в) экономическое развитие периферийных районов или открытие новых ресурсов экономического роста на периферии, занятой компактными этническими популяциями; это, как правило, создает потенциал для возникновения этнических политических партий и движений;

г) наконец, мобилизация имеет место в условиях национально-государственного строительства: радикальное изменение политического статуса этноса воздействует на этническое сознание и делает очень вероятным массовое этнополитическое движение.

Российский исследователь З. Сикевич дополняет этот перечень так называемыми составляющими «этнического риска», который определяет как «…вероятность негативного влияния этнического фактора на устойчивость социальной системы». К этим составляющим относятся:

1. Этнический состав территории, соотношение доли титульного  населения государства или этнического  большинства региона и доли  национальных меньшинств.

2. Наличие этнотерриториальных  претензий, особенно в случае  их использования в качестве инструмента государственной политики.

3. 3аконодательное нарушение прав  человека по этническому признаку  или косвенным показателям принадлежности  к национальным меньшинствам (знание  государственного языка, ценз оседлости  и др.).

4. Стремление национального меньшинства, проживающего анклав-но, к национально-государственному самоопределению, особенно если этот анклав непосредственно соседствует с территорией основного проживания этноса.

5. Этнокультурные и конфессиональные  различия соседствующих этнических общностей.

6. Курс на построение национального  государства в условиях полиэтнического  общества.

Этот перечень можно и, как представляется, нужно дополнить, следующими составляющими «этнического риска».

7. Степень легитимности, эффективности  и стабильности государственной власти, сплоченность и организованность «центральной» правящей политической элиты.

8. Характер и состояние общественных  и особенно государственных институтов. В ситуации ослабления институциональной  системы государства для этнополитической мобилизации появляются благоприятные предпосылки.

9. Внешнее влияние, т. е. надежда  на поддержку извне или, наоборот, опасение осуждения, например, мировым  сообществом, несомненно, воздействует  на поведение лидеров националистических  движений. Особенно взрывоопасна ситуация, когда доминирующая этническая группа данного государства представлена меньшинствами в соседних государствах. Яркий пример – русские или шире – «русскоязычные» на постсоветском пространстве. Их представляют как «оккупантов», «троянского коня», служащего интересам державы с имперскими претензиями, на этом основании их лишают некоторых основных прав и подвергают дискриминации в политической и социально-экономической сферах. В свою очередь катастрофическое снижение социального и политического статуса «русскоязычных» создает благоприятные предпосылки для их этнополитической консолидации.