Социально-политическая обстановка в начале 20 века

В конце 1906 года в «Новом Времени» появилась необычная статья: «Государь страдал», — говорилось в ней. «На Нем много отразилось. Мыши из подполья разбежались, — поели  сыра и были таковы. А Государь —  Он все остается, и на Нем мучительнее, чем на ком-либо, отразилось все происшедшее  за 1904, 1905, 1906-й года...». для Николая Александровича эти годы действительно были исключительно тяжелыми по великой ответственности, лежавшей на нем, и по той борьбе, и внешней и внутренней,  которую пришлось пережить. Его решения неизменно вызывали нападки — зачастую с противоположных сторон. Безответственные критики обвиняли Его в слабости; противники власти, вкладывая свой собственный смысл в слова указов и манифеста, утверждали, что данные обещания не были исполнены. Все же мятеж был подавлен, и Дума была созвана. (Ольденбург).

Николай II считал, что неограниченное самодержавие, в идеале, выше и совершеннее. Но годы правления создали в его уме убеждение, что в России начала ХХ  века, и, прежде всего, — в русском образованном обществе, этот строй не находит достаточного числа убежденных, не за страх, а за совесть, исполнителей монаршей воли. Оппозиция земств, неудача «зубатовского» движения, перебои и медлительность государственного аппарата во время японской войны, — все это объяснялось, в конечном счете, тою же причиной — недостатком идейно преданных строю образованных людей. Этого недостатка не могла восполнить преданность народной массы, в которую Государь глубоко продолжал верить. Все это заставило встать Государю на путь реформ, с целью облегчить русскому обществу работу на пользу отечества. Ни на минуту императора не оставляло сознание ответственности за Россию, — не только за собственные ошибки или упущения, но и за какое-либо попустительство. Безответственность конституционного монарха либеральной доктрины показалось бы Ему преступным умыванием рук; и Государь, поэтому тщательно заботился о том, чтобы всегда оставлять за Собою возможность последнего решения.

В апреле 1906 года свою работу в торжественной обстановке открыла  I государственная дума. Николай Александрович в мундире Преображенского полка произнес свое вступительное слово: ««Всевышним Промыслом врученное Мне попечение о благе отечества побудило Меня призвать к содействию в законодательной работе выборных от народа…С пламенной верой в светлое будущее России, Я приветствую в лице вашем тех лучших людей, которых Я повелел возлюбленным Моим подданным выбрать от себя…Трудная и сложная работа предстоит вам. Верю, что любовь к Родине и горячее желание послужить ей воодушевят и сплотят вас…Я же буду охранять непоколебимыми установления, Мною дарованные, с твердой уверенностью, что вы отдадите все свои силы на самоотверженное служение отечеству для выяснения нужд столь близкого Моему сердцу крестьянства, просвещения народа и развития его благосостояния, памятуя, что для духовного величия и благоденствия государства необходима не одна свобода, — необходим порядок на основе права…Да исполнятся горячие Мои желания видеть народ Мой счастливым и передать Сыну Моему в наследие государство крепкое, благоустроенное и просвещенное…Господь да благословит труды, предстоящие Мне в единении с Государственным Советом и Государственной Думой, и да знаменуется день сей отныне днем обновления нравственного облика земли Русской, днем возрождения ее лучших сил…Приступите с благоговением к работе, на которую Я вас призвал, и оправдайте достойно доверие Царя и народа. Бог в помощь Мне и вам». В Георгиевском зале Зимнего дворца прогремело «ура!». Первой мыслью Думы была амнистия для тех, кто продолжал вести кровавую партизанскую войну с властью. Не этого ожидал Государь от «лучших людей». Революционные партии сразу поняли, какие выгоды можно извлечь из такого настроения депутатов, и вся левая печать стала твердить о необходимости в первую же очередь полной амнистии; о ней произносились речи на рабочих митингах и на собраниях интеллигенции. Противники Думы слева требовали, чтобы она «по крайней мере» добилась освобождения всех политических заключенных. Не думая прекращать революционной борьбы, они уже надеялись пополнить свои ряды за счет «освобожденных пленных».

На главные посты Государственной  Думы были выбраны члены партии кадетов. Против власти стали звучать резкие обвинения, одно из которых принадлежит  устам Ф.И. Родичева. Он говорил: «Мы  знаем, сколько преступлений прикрыто священным именем Монарха, сколько  крови скрыто под горностаевой мантией, покрывающей плечи Государя Императора».

Николай II с возмущением следил за работой Думы  и прениями по поводу амнистии «революционных» заключенных. Однако сами члены думы не могли договориться между собой по поводу текста обращения к императору. Этим она сама предрешила свою судьбу. Позже разворачивается борьба Думы с правительством по вопросу земельной реформы и смертной казни. Государственная Дума требовала приостановки исполнения смертных приговоров. Правительство указывало, что никакого правонарушения нет, — а Дума имеет право надзора только за закономерностью действий власти. Дума внесла законопроект об отмене смертной казни; правительство воспользовалось своим правом потребовать месячный срок для определения своего отношения. Таким образом, вопрос о казнях и убийствах обострился, вследствие чего в Севастополе прогремел взрыв.

Кадеты выдвинули свой проект земельной реформы. Он заключался в принудительном отчуждении земель, сдаваемых в аренду, а, в меру земельной нужды, также и остальных частновладельческих земель, превышающих «трудовую норму». В то же время, трудовики предлагали отчуждение — и притом безвозмездное — всех частновладельческих земель. Министра внутренних дел В. И. Гурко указывал, что даже при отчуждении всех помещичьих земель получилась бы незначительная прирезка (около десятины на душу), тогда как исчезли бы сторонние заработки, и критиковал думские проекты.

Очередная волна террора  прокатилась в Белостоке на еврейское население. За первые пять месяцев 1906 года было взорвано несколько десятков бомб, а 1 июня было сделано несколько выстрелов в католическую процессию. Тогда начался погром еврейских домов, причем за два дня евреев было убито 75 и ранено 84, христиан — убито 7 и ранено 18. Войска, вызванные для восстановления порядка, несколько раз вступали в перестрелку с еврейской самообороной, и это навлекло на них обвинение в соучастии. Стали учащаться случаи волнений в войсках — даже в Красносельском лагере, в первом батальоне Преображенского полка. В деревнях возобновлялось аграрное движение. Между Думой и монархом назревал постепенно конфликт, а именно по вопросу о смертной казни.  Дума криками и шумом не дала говорить главному военному прокурору Павлову, который должен был давать объяснения по законопроекту об отмене смертной казни. Суровый человек долга, прокурор Павлов был обвинителем в целом ряде процессов о революционных убийствах: за это его в Думе называли «убийцей» и «палачом». Министр юстиции Щегловитов перед этим инцидентом напомнил с думской трибуны, что после амнистии 21 октября террористические акты только усилились: «Ежедневно на громадном пространстве России совершаются возмутительные политические посягательства, уносящие в могилу добросовестных исполнителей долга... Отмена смертной казни при таких условиях была бы равносильна отказу государства всемерно защищать своих верных слуг». Дума единогласно приняла проект об отмене смертной казни, который был передан в государственный совет. (Ольденбург). В июне в газетах появилось правительственное сообщение, которое разъясняло, какие меры могут быть приняты для улучшения положения крестьян и отвергавшее принцип принудительного отчуждения. Это было сделано с целью прекращения толков о предстоящем отобрании помещичьих земель, — толков, порожденных думскими прениями, и вызвавших во многих местностях новую вспышку аграрных волнений.

Кампания против Государственной  Думы начинает усиливаться, большевики выступают на рабочих митингах. Именно здесь впервые широкие слои населения  сталкиваются с личностью В.И. Ленина. Они критиковали кадетов и  думское большинство. В «Правительственном Вестнике» продолжали печататься десятки телеграмм правых организаций, просивших Николая Александровича поскорее разогнать Думу. Повод для роспуска дала сама Государственная Дума. В заседании 4 июля она постановила обратиться к населению с «разъяснением» по аграрному вопросу, заявляя, что она «от принудительного отчуждения частновладельческих земель не отступит, отклоняя все предположения, с этим «несогласованные». 9 июля был подписан манифест о роспуске Думы. Здание Думы было закрыто и оцеплено войсками, чтобы депутаты не попытались оказать сопротивление, которое могло бы вызвать беспорядки. Эта мера застигла депутатов врасплох. Узнав о роспуск, многие члены Думы выехали в Выборг, за пределы досягаемости русской полиции, чтобы там обсудить, как следует дальше действовать. Вечером того же дня, члены Государственной Думы собрались Выборге, где была выдвинута идея обращения к народу с призывом к пассивному сопротивлению — неплатежу налогов, отказу идти на военную службу, и непризнанию займов, заключенных правительством за период конфликта. По возвращению в столицу, члены Думы ждали ареста, но его не последовало. Позже, участники составления воззвания были привлечены к суду. Других последствий это воззвание не имело: оно никак не отразилось на поступлении налогов, не говоря уже о рекрутском наборе.  Выборгское воззвание было актом революционным, — незаконным ответом на вполне закономерный акт роспуска Государственной Думы. Оно показало, как мало считаются с законностью не только крайние левые партии, но и кадеты. Не состоятельность Думы состояла в том, что депутаты ставили себя вне существующего строя, они хотели продолжать революцию, а Николай II  не видел никаких оснований идти на уступки этому новому натиску революционного движения.

Николай Александрович все  же решает продолжать начатое дело и для выполнения поставленной задачи он находит  Петра Аркадьевича Столыпина, убежденного монархиста. Вся задача заключалась в беспощадной борьбе с кровавыми и насильственными проявлениями революции — и проведение реформ, признанных необходимыми; в их числе было создание таких форм народного представительства, которые, открывая обществу возможность политической деятельности, в то же время не превращались бы в орудия врагов монархической государственности.

Первые дни после роспуска Думы прошли спокойно, но в ночь на 17 июля вспыхнуло восстание в островной  крепости Свеаборг под Гельсингфорсом: взбунтовался артиллерийский полк. Между  фортами и берегом началась орудийная  перестрелка. Финские революционные  круги, в лице «красной гвардии», попробовали  оказать содействие восставшим, но встретили сопротивление со стороны  тут же возникшей финской «белой гвардии». Восставшие держались три дня, но после взрыва порохового погреба, после появления флота, который начал обстреливать форты, пали духом и 20 июля сдались. Число жертв оказалось крайне незначительным. (Ольденбург).

19 июля вспыхнуло восстание  в Кронштадте, но оно  было подавлено в тот же день Енисейским пахотным полком. В этот же день взбунтовалась команда крейсера «Память Азова». Офицеры спаслись на берег под обстрелом; но среди восставших тут же произошел раскол, и, как на «Георгии Победоносце» в июне 1905 года, верная долгу часть команды одержала верх и привела крейсер в порт «с повинной».

В начале августа 1906 года на улицах Варшавы прошла череда убийств. Было убито 28 полицейских и солдат, ранено 18,  в Лодзи — убито 6 и ранено 18, в Полоцке — убито 5 и ранено 3. Убийцы скрылись; в Варшаве солдаты несколько раз стреляли в толпу, с которой смешивались террористы: было убито 16, ранено 150. 12 числа этого же месяца было совершено неудачное покушение на Столыпина. Это событие возвысило председателя Совета Министров. П. А. Столыпин, по предложению Николая II, переехал с семьей в Зимний Дворец. Оттуда он с новой энергией принялся за проведение своей программы: революции — беспощадный отпор; стране — реформы. 25 августа в газетах подвились одновременно два знаменательных документа: обширная программа намеченных правительством законодательных мер и закон о военно-полевых судах.  Перечень реформ был достаточно широким. В него входило следующее: свобода вероисповеданий; неприкосновенность личности и гражданское равноправие. Улучшение крестьянского землевладения и улучшение быта рабочих (государственное страхование). Реформа местного самоуправления (мелкая земская единица) и введение земства в Прибалтийском и в Западном крае. Земское и городское самоуправление на Царстве Польском. Реформа местного суда, реформа средней и высшей школы. Введение водоходного налога, объединение полиции и жандармерии и издание нового закона об исключительном положении. Упоминалось также об ускорении подготовки церковного собора и о том, что будет рассмотрен вопрос, какие ограничения для евреев, «как вселяющие лишь раздражение и явно отжившие», могут быть немедленно отменены. Закон о военно-полевых судах вводил, в качестве временной меры, особые суды из офицеров, ведавшие только дела, где преступление было очевидным. Предание суду происходило в пределах суток после акта убийства или вооруженного грабежа. Разбор дела мог длиться не более двух суток, а приговор приводился в исполнение в 24 часа. Между преступлением и карой проходило, таким образом, не более 3—4 дней. Это была суровая мера, но едва ли по существу она может считаться более жестокой, чем западноевропейские или американские суды, где преступник ждет казни долгие месяцы, если не годы.

П. А. Столыпину удалось  разорвать заколдованный круг. До этого времени, проведение реформ неизменно  сопровождалось общим ослаблением  власти, а принятие суровых мер  знаменовало собою отказ от преобразований. Теперь нашлось правительство, которое  совмещало обе задачи власти; и  нашлись широкие общественные круги, которые эту необходимость поняли. В этом была несомненная историческая заслуга А. И. Гучкова и Союза 17 октября. Те основатели Союза, которые не сумели отрешиться от старых интеллигентских предубеждений, ушли в «партию мирного обновления». Она осталась политическим клубом, не имевшим реального значения, тогда как октябристы стали серьезной политической силой, как первая в русской жизни правительственная партия: в этом и было их значение, хотя формальной связи с властью у них не было.

Более правые партии смотрели с некоторой опаской на первые шаги П. А. Столыпина и зачастую резко  их критиковали, но они не отказывались содействовать власти в борьбе с  революционной смутой и не переходили в этот решающий момент на роль «оппозиции справа». В обществе обозначался  определенный поворот. Он сказался, прежде всего, на выборах в земства: почти везде проходили «октябристы» и более правые, кадеты теряли один уезд за другим. На выборах в Петербургскую городскую думу (в ноябре) победили консервативные «стародумцы».

В конце ноября кадеты отказались от  «выборгского воззвания», которое  не имело в стране ни малейшего успеха.

Террористические акты все  же умножались. За 1906 год было убито 768 и ранено 820 представителей и агентов власти. В обществе эти убийства вызвали недовольства.  Несмотря на это, к осени 1906 года возобновились занятия после перерыва в полтора года. Революционные партии не могли преодолеть стихийной тяги к возобновлению нормальной жизни, сказывавшейся и в учащейся молодежи; они придумали формулу о том, что интересы революции требуют присутствия учащейся молодежи в больших городах и под этим предлогом «разрешили» прекратить забастовку. В студенческой среде возникло разделение на партии; роль умеренных играли в университетах кадеты, ставшие на позицию поддержки профессуры и защиты мирного хода занятий. Политические собрания студентов становились понемногу реже; занятия шли, хотя и нарушались порою различными «забастовками протеста».

Война и революция задержали  на 3—4 года проведение насущных преобразований, подготовленных работой местных  комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности, комиссий по оскудению  центра и Особых совещаний под  председательством С. Ю. Витте и  И. Л. Горемыкина. Положение крестьянства за последние годы не улучшилось и это создавало удобную почву для революционной пропаганды в деревне — этой «последней ставки» революции. Но проделанная за 1899—1904 годы предварительная работа давала обширный материал для законодательной деятельности. Было выяснено, что главной причиной застоя или упадка крестьянского хозяйства было угнетение личности и отрицание собственности.

Было положено начало создания земельного фонда, а именно указом 12 августа о передаче Крестьянскому банку состоящих в сельскохозяйственном пользовании удельных земель (принадлежавших Императорской фамилии). 27 августа вышел указ о порядке продажи казенных земель, годных для обработки. Указ 19 сентября об использовании, для удовлетворения земельной нужды, кабинетских земель на Алтае (состоявших в непосредственном ведении Императора). Первые два указа создавали земельный фонд в несколько миллионов десятин в Европейской России, третий — открывал обширную площадь для переселения в Сибирь.