Рецидивная преступность

Законодательству России XIX века принадлежит особое место в развитии рассматриваемого нами института уголовного права, поскольку положения именно этого законодательства оказали определённое влияние на конструкцию рецидива преступлений послереволюционного периода.

Общественно-экономическое развитие России в первой четверти XIX столетия характеризуется ростом промышленного производства, развитием капиталистических общественных отношений, с одной стороны, и углублением кризиса помещичьего хозяйства с другой. В этих условиях стремление помещиков к увеличению производства товара для рынка с неизбежностью приводило к усилению крепостнической эксплуатации, поскольку постепенно возрастало число барщинных дней, сокращались крестьянские земляные наделы и т.п.

Кризис крепостнической системы ещё более углубился во второй четверти XIX века в связи с тем, что противоречия между крепостническими отношениями и развивающимися новыми способами производства всё более обострялись. Понятие же преступления в XIX не претерпело существенных изменений. В начале века в соответствии с Уложением Российской Империи 1813 г. (который так и не приобрёл силу закона) преступлением признавалось «всякое законом запрещенное и зловредное деяние» Таганцев Н.С. О повторении преступлений. 1998. С. 254.. Аналогичное формальное определение преступления встречаем позже - в ст. 1 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г.

В ответ на обострение классовой борьбы во второй половине XIX столетия правительство Николая I усилило уголовную репрессию. Выразилось это в частности в расширении понятия «Рецидив преступлений». По Уложению о наказаниях уголовных и исправительных, введённому в действие с 1 мая 1846 года ст. 137 относила к числу обстоятельств усиливающих вину и наказание «и повторение того же преступления или учинение другого поле суда и наказания за первое, и впадение в новое преступление, когда прежнее не менее важное, было прощено виновному вследствие общего милостивого манифеста или по особому монаршему снисхождению» Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, т.е. рецидив имел место: в случае повторения преступления после суда и исполнения наказания за первое; когда лицо не было осуждено за первое преступление. По существу в ст. 137 идёт речь о двух вариантах рецидива. В Уложении также говорится о давностных сроках отмены наказания (ст. 163), но оно не содержало сроков, которые бы исключали повторение преступления (аналог современного срока судимости).

Новая редакция Уложения, изданная в 1885 году в ст. 131 признавало обстоятельством, увеличивающим вину и наказание преступника «повторение преступления или проступка, повторение того же или однородного преступного деяния по отбытии наказания за предшествующее преступное деяние или после освобождение от наказания…».

Уложение устанавливало шесть различных сроков, истечение которых с момента совершения преступления исключает усиление наказания за следующее: 10, 8, 5 лет, 2,3,1 года. Величина этих сроков зависела от вида и размера наказания, назначенное за первое наказание.

Проект Уложения Российской Империи 1813 г., не получивший силу закона, расширил объем понятия рецидива преступлений по сравнению с ранее действовавшим законодательством за счет признания рецидивом повторного совершения не только тождественного, но и любого другого преступления.

Понятие повторения преступлений получило законодательное закрепление в Своде законов 1832 г., вступившего в силу в 1835 году Согласно Своду законов: – повторность «умножает вину преступника» при всех видах преступлений, однако, устанавливается обязанность суда усиливать наказание лишь за повторение преступлений, особо указанных в законе;  специальная повторность имеет место только при повторении одних и тех же преступлений.

Давностные сроки, исключающие повторность, не были известны ни первому ни второму законодательному акту. И, наконец, Уложение о наказаниях, уголовных и исправительных, 1845 г, введенное в действие с 1 мая 1846 г, расширило содержание понятия «повторное преступление», включив в него повторение не только тождественного, но и любого другого преступления11.

Статья 137 Уложения относила к числу обстоятельств, увеличивающих вину и наказание «и повторение того же преступления или учинение другого после суда и наказания за первое и впадение в новое преступление, когда прежнее, не менее важное, было прощено виновному вследствие общего милостивого манифеста или по особому монаршему снисхождению»12. Как видно, Уложение проводило четкое разграничение между повторением преступлении и рецидивом.

В ст. 137 Уложения содержится лишь общее понятие специального повторения преступлений. Детализация его дается в ст. 138, которая гласит: «В случаях, когда закон не назначает именно наказания за повторение того же преступления или же за учинение оного в третий и четвертый раз и т. д., суд назначает всегда самую высшую меру наказания за то преступление или за повторение оного, или же за учинение, а третий раз определенного».

Следовательно, суд обязан был назначить «самую высшую меру наказания» за специальное повторение, даже в том случае, когда в специальной норме это требование не выдвигалось. В ст. 138 давалось также понятие и общего повторения, за которое, однако, суд обязан был усилить наказание лишь в случаях, когда преступление совершено в третий раз. Таким образом, общее повторение могло иметь место как в случае совершения прежде двух однородных преступлений и затем третьего неоднородного, так и в случае совершения трех неоднородных преступлений подряд. Но в любом случае специальное повторение признавалось более общественно опасным, чем общее.

Рецидив, по Уложению, имел место, во-первых, в случае повторения преступления после суда и наказания за первое, независимо от характера и тяжести как первого, так и второго; во-вторых, когда лицо не было осуждено за первое преступление «вследствие общего милостивого манифеста или по особому монаршему снисхождению», но при непременном условии: чтобы первое преступление было «не менее важным», чем рецидивное,по существу, в ст. 137 речь идет о двух вариантах рецидива преступлений13.

В свое время Н.С. Таганцев попытался провести четкое разграничение между сформулированными в данном Уложении повторением преступлений и рецидивом. По его мнению, рецидив имел место, во-первых, в случае повторения преступления после суда и наказания за первое, независимо от характера и тяжести как первого, так и второго; во-вторых, в случае, когда лицо не было осуждено за первое преступление «вследствие общего милостивого манифеста или по особому монаршему снисхождению», но при непременном условии: чтобы первое преступление было «не менее важным», чем рецидивное14.

Наряду с Уложением 1845 г., действовал и второй закон - Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. Устав, в отличие от Уложения, предусматривал усиление ответственности лишь за рецидив тождественных и однородных преступлений. Впервые этим Уставом в российское законодательство введено понятие «однородное преступление» и установлен срок, по истечении которого преступление не может быть признано рецидивным. Перечень однородных преступлений в Уставе, к сожалению, не приводился, что, несомненно, затрудняло применение данного закона15.

Эти новации Устава были восприняты новой редакцией Уложения, принятой в 1885 г. Так, согласно ст. 131 данной редакции Уложения, является обстоятельством, увеличивающим вину, и наказание преступника, «повторение преступления или проступка», под которым понималось «совершение того же или однородного преступного деяния по отбытии наказания за предшествующее преступное деяние или после освобождения от наказания за общим милостивым манифестом, или в силу особого монаршего снисхождения»16. Уложение в редакции 1885 г. устанавливало шесть различных сроков, истечение которых исключало повышение наказания за рецидив преступлений. В Уголовном Уложении 1903 года (не вступившем в силу в полном объеме) рецидив понимался так же, как и в Уложении в редакции 1885 г., однако, оно значительно усилило меры уголовной ответственности в отношении рецидивистов. В юридической литературе отмечается, что все последующие законодательные акты, издаваемые как царским, так и Временным правительствами, не внесли изменений в понятия «повторение преступлений» и «рецидив».

Анализ исторического развития понятий «повторение преступлений» и «рецидив» в русском дореволюционном законодательстве позволяет сделать вывод о том, что эти понятия были сформулированы впервые в русском праве в эпоху становления централизованного Московского государства. Именно положения этого законодательства оказали определенное влияние на конструкцию исследуемых явлений в отечественном уголовном праве, хотя законодатель и не всегда был последователен в их определении. Их объем и характер ответственности за «повторение» и «рецидив» преступлений изменялся в зависимости от состояния преступности. Понятие рецидива необходимо, прежде всего, для выделения из общей массы преступников лиц, характеризующихся повышенной криминогенностью.

Употребление в законодательных актах дореволюционного периода одновременно нескольких понятий (общее и специальное повторение, совокупность, однородность преступлений) предопределяло необходимость дальнейшего разграничения отдельных видов и форм множественности преступлений. Последующее законодательство дореволюционного периода не внесло изменений в понятие рецидива.

1.2 История развития института  рецидива в уголовном законодательстве советского периода

В законодательных актах Советской республики употреблялись различные термины для обозначения множественности преступлений: «повторение преступлении», «совершение преступления в виде промысла», «упорный рецидивист» и др.

Шагом по пути дифференциации преступников, в зависимости от их нравственно-психологической характеристики, стало принятие Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 г. В них, в частности, указывается, что при определении меры наказания следует различать, совершено ли преступление профессиональным преступником (рецидивистом) или человеком, совершившим преступление впервые. Это положение было закреплено в ст. 25 УК РСФСР 1922 года. В этом УК различались понятия «рецидив», «повторное преступление» и «профессиональный преступник».

Не изменили понятия «рецидив» и Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. Однако, уже в УК РСФСР 1926 г. предусматривается повышенная ответственность за три вида повторности: повторность как квалифицирующий признак в отдельных составах преступления; повторность в форме совокупности, которую могли образовать лишь разнородные преступления в случае совершения их лицом до осуждения; повторность как отягчающее обстоятельство. В качестве последнего повторность могла быть учтена лишь в тех случаях, когда она не охватывалась ни понятием совокупности, ни понятием повторности как квалифицирующим признаком отдельных составов преступлений17.

Анализ законодательства СССР и РСФСР периода 1926-1930 г. свидетельствует о том, что понятие повторности было чрезвычайно расширено. Повторными признавались преступления не только тождественные или однородные, но и разнородные. Законодатель ввел ответственность и за общую повторность. Фактически в случаях повторения, когда не истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности, речь шла о повторении в собственном смысле слова, а в случаях, когда судимость за предыдущее преступление не погашена - о рецидиве.

В рассматриваемый период в теории советского уголовного права были предприняты попытки раскрыть содержание понятия рецидива. Так, А.А. Пионтковский под рецидивом преступления понимал совершение лицом после отбытия наказания однородного или тождественного преступления, за которое было отбыто наказание18.

Однако, научный интерес к разработке понятия «рецидив» в 30-е и 40-е годы был снижен. В конечном итоге это привело к тому, что на какой-то период даже термин «рецидив преступлений» был изъят из употребления в законодательных и иных нормативных правовых актах.

Термин «рецидив» был восстановлен в 1958 году. Несмотря на это, ни в Основах уголовного законодательства Союза ССР, ни в уголовных кодексах союзных республик этот термин не встречался (кроме понятия «особо опасного рецидивиста»), хотя в ряде статей уголовных кодексов республик предусматривалось усиление ответственности именно за случаи рецидива преступлений (ч. 2 ст. 156, ч. 2 ст. 162, ч, 2 ст. 173, ч. 2 ст. 206 и др. статьи УК РСФСР).

В 1969 году текст Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик был дополнен ст. 23'. В ней раскрывались признаки особо опасного рецидива и описывался общий порядок признания лица, осужденного за совершение преступления, особо опасным рецидивистом. Соответственно, УК РСФСР был дополнен ст. 24' «Особо опасный рецидивист». В ней лицо могло быть признано особо опасным рецидивистом только по приговору суда в случае наличия формального признака (одной, двух или трех судимостей за преступления, перечисленные в четырех перечнях статьи) и фактических признаков, к которым относились личность виновного, степень общественной опасности совершенных преступлений, их мотивы, степень осуществления преступных намерений, степень и характер участия в совершении преступления и другие обстоятельства дела. Судимость за преступления, совершенные лицом в возрасте до 18 лет, не подлежали учету при решении вопроса о его признании особо опасным рецидивистом. Аналогичные новеллы были внесены в уголовные кодексы других союзных республик.

Закрепленный Основами уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, а также УК РСФСР 1960 года институт особо опасного рецидивиста просуществовал вплоть до вступления в силу Уголовного кодекса Российской Федерации 1997 года.