Глобализация мировой экономики как тенденция современных международных отношений: сущность, содержание, факторы влияния

Вопрос о том, какую роль ТНК играют в современной мировой экономике, относится к числу дискуссионных. По данным школы бизнеса в Мюнхене в 2008 г. (до начала глобального кризиса) в мире насчитывалось 79000 ТНК имеющие около 790000 филиалов за пределами границ страны происхождения. Они обеспечивали свыше 10 % роста мирового валового внутреннего продукта (ВВП), ежегодный рост числа занятых на их предприятиях достигал 82 млн. чел. Общая стоимость продаж предприятий, принадлежащим ТНК достигла 31 трлн. долл.22 Здесь уместно напомнить, что

весь мировой ВВП в настоящее время составляет около 70 трлн. долл.23

Самый мощный стимул к глобализации дали переход КНР к рыночным реформам, коллапс централизованно планируемой экономики в СССР и странах Восточной Европы, прекращение «холодной войны» и распад Советского Союза, то есть - восстановление единства мировой рыночной экономики. Большое влияние на интенсификацию процессов глобализации имели принятые в конце 1990-х гг. решения Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), объединяющую наиболее развитые страны с рыночной экономикой о либерализации банковской деятельности, а также курс ВТО на углубление либерализации внешней торговли.

Ускорение темпов глобализации имело как позитивные, так и негативные последствия, которые, при объективном подходе, нет оснований ни идеализировать, ни демонизировать, хотя для теоретиков тех или иных, про- или антиглобалистски ориентированных политических сил не составляет труда создавать внешне убедительные концепты.

К позитивным эффектам глобализации, вероятно, следует отнести следующее. Прежде всего, после начала глобального кризиса 2008 г. часто критиковалась «свободная игры рыночных факторов» в глобальном масштабе, но она, в сочетании с использованием передовых информационных и транспортных технологий, позволила оптимизировать размещение производительных сил в мировом масштабе. Высокотехнологические сегменты производства концентрировались в наиболее развитых странах, обладающих инфраструктурой научных разработок, трудозатратные - в политически стабильных государствах с достаточно квалифицированной и дешевой рабочей силой, конечная сборка продукции в регионах ее потребления.

Экономическая эффективность подобной трансформации не имеет однозначнойоценки, но судя по всему, она составила не менее 10-50 процентных пунктов конечной стоимости выпускаемой продукции, от чего выиграли как ее производители, так и ее потребители. Создание анклавов высокотехнологических производств в ранее слабо- и среднеразвитых странах и их даже частичное включение в «общемировой конвейер» способствовало ускоренному развитию, преодолению отсталости. Успехи Китая, Индии, Бразилии, более скромные, но все же заметные достижения стран АСЕАН – следствие переноса производства комплектующих изделий (а порой и готовой продукции) из США, Японии, Евросоюза, что сопровождалось ростом прямых инвестиций, передачей (хотя и ограниченной) передовых технологий.24 По существу, глобализация на рыночной основе показала, что она создает определенные шансы на преодоление экономической и научно-технической отсталости. При этом уже наметилась тенденция к тому, что в ранее слаборазвитых странах, ставших реципиентами глобализации, за два-три десятилетия существенно повышается уровень жизни (пример Южной Кореи, ныне это же происходит в Китае). Это, с одной стороны, расширяет их внутренний рынок, что стимулирует ускорение экономического роста. С другой, создает стимулы для поиска ТНК ареалов в других слаборазвитых странах для переноса туда трудозатратных звеньев производства. Иначе говоря, под влиянием глобализации развивается набирающий темпы процесс модернизации все более широкого круга ранее отстающих в экономическом развитии государств.

Глобализация в информационной сфере раскрывает массу новых возможностей в плане менеджмента, как на уровне правительств, так и интернационализирующихся корпораций, маркетинга. Если продукция выпускается преимущественно для удовлетворения заранее сформулированных и индивидуально определенных через Интернет заказов, то риски кризисов перепроизводства сводятся до минимума, исчезает необходимости в содержании складов хранения нереализованной продукции.

Возникают расширенные возможности аутсорсинга, в том числе на международном уровне, научно-исследовательских, конструкторских работ (НИОКР), что значительно повышает их динамизм и снижает стоимость. Формы организации соответствующих работ, их правового и финансового обеспечения становятся более гибкими. Информационная глобализация способствует расширению кругозора рядовых граждан, развитию диалога культур.

Глобализация пока не вызвала – и, вероятно, в обозримом будущем не вызовет полной открытости рынков рабочей силы, миграции которой пока отчасти «сдерживаются» национальными законодательствами. Если бы этого не было развитые страны «Севера» оказались бы «затоплены» не десятками, а сотнями миллионов эмигрантов из страдающих от бедности и нищеты государств «Юга». Однако и при существовании ограничений легальная и даже нелегальная миграция с «Юга» на «Север», с «Востока» на «Запад» имеет определенное позитивное значение. Покидают бедные страны своего происхождения относительно молодые пассионарные люди, которые, став эмигрантами, тратят часть своей энергии и силы на адаптацию в стране пребывания, а не на революционную деятельность. Денежные переводы мигрантов на родину (для большинства выходцев из афро-азиатских стран родственные связи имеют большое значение) стали важным фактором пополнения валютных запасов наименее развитых государств, порой не уступающей масштабам помощи им со стороны соответствующих международных институтов и программ развития.

Негативные последствия глобализации в ее сложившейся модели даже более многообразны.

Во-первых, объективно оптимизируя размещения производительных сил в мировом масштабе, ТНК игнорировали их социальные последствия, перекладывая их решение на национальные государства, которые далеко не всегда имели ресурсы для адекватной на них реакции. Так, в результате «деиндустриализации» развитых стран (прежде всего, США и Великобритании, наиболее интенсивно участвовавших в глобализационных процессах) на их территории возникли «зоны упадка», где происходила деструкция традиционных социальных связей, люмпен - пролетаризация их жителей.

Во-вторых, усугубилось социальное неравенство, а соответственно и конфликтность на почве социальных отношений, как в развитых, так и развивающихся странах. Те сегменты их экономики, которые были связаны с транснационализированным бизнесом, наращивали свои доходы намного быстрее, чем основная масса населения.

В-третьих, глобализация, передавшая «ключи» от развития мировой экономики в руки ТНК и ТНБ ограничила возможности реализации национальных стратегий развития отдельных государств (возможно, экономически нерациональных, но пользующихся одобрением масс), а также ущемила интересы той части местных правящих и деловых элит, которая не была связана с деятельностью ТНК. Это привело к росту напряженности на мировой арене. С одной стороны, выделился ряд государств, неудовлетворенным местом, которое они заняли в системе международного разделения труда, ролью, которую они играют на арене мировой политики. Они (как Иран, Северная Корея, Венесуэла, отчасти и Россия) пытаются ее изменить доступными им средствами внешней и внутренней политики, конфликтуя с другими государствами, обостряя отношения с ТНК. С другой – ряд стран вообще «выпали» из современной цивилизации, становясь так называемыми failed states или, иначе говоря, распадаясь на конгломераты конфликтующих и, одновременно взаимодействующих родоплеменных объединений (пример Сомали, а ныне и Ливии) становящихся базой подготовки сил международного терроризма.

Кроме того, глобализация объективно понизила эффективность сложившихся во второй половине ХХ века механизмов регулирования рыночной экономики национально-государственного уровня, не приведя автоматически к созданию их аналогов на международной арене. Необходимость преодоления «дефицита управляемости» в мировой экономике и ее ведущих сегментах (в частности, в зоне «евро») ныне широко признана. Однако обсуждение конкретных предложений постоянно выявляет

конфликты интересов между ведущими центрами экономической силы, начинается борьба за доминирование в реформируемых или создаваемых заново соответствующих международных институтах. Даже в зоне «евро» в 2011 г. слабейшие ее участники (Греция, Испания, Португалия, отчасти Италия) ожидают помощи от институтов Евросоюза. Страны с более сильной экономикой (Германия, Франция) или отказываются ее предоставлять, или же выдвигают условия установления с их стороны более жесткого контроля над общеевропейскими институтами и государствами – реципиентами финансовой поддержки.

В четвертых, «переход» ряда передовых производств в развивающиеся страны поставил многие, высокотехнологические отрасли мировой экономики в зависимость от сохранения на их территории политической стабильности, защищенности от экологических катастроф. Так, наводнения в Таиланде в 2011 г. породили дефицит ряда комплектующих общемирового компьютерного производства.

В-пятых, появление мировых информационных сетей также имело свои издержки. В условиях, когда исходно основные новостные агентства, средства массовой информации, производство кино- и видеопродукции контролировались странами Запада, глобализация стала восприниматься в странах, обладающих ярко выраженной национальной культурной спецификой (исламский мир, отчасти Россия, Китай и др.) как покушение на их цивилизационную самобытность.

Позднее возникли Интернет-сети и международные СМИ на китайском, арабском и иных, наиболее распространенных языках мира.По данным на 31 мая 2011 г. «англоязычными» остались лишь 26,8% сегментов Интернета. Остальные распределись следующим образом: китайский сегмент – 24,2 %, испаноязычный – 7,8 %, японский – 4,7 %, португальский – 3,9 %, немецкий – 3,6 %, арабский – 3,3 %, французский – 3,0 %, русский – 3,0 %, корейский – 2,0 %, все остальные языки мира – 17,8 %.25

Это, однако, не устраняет угрозы «конфликта цивилизаций», о которой в 1990-е гг. писал С. Хантингтон. Скорее наоборот: сегментизированная по языковым и цивилизационным принципам сеть Интернета содействует формированию трансграничных связей религиозных и этнокультурных общин, способных к солидарным действиям вне зависимости от стран их пребывания. Иначе говоря, складывающееся глобальное гражданское общество в дальнейшем имеет все шансы оказаться конфликтным образованием, структуры которого, окажутся связаны диалогом на основе взаимного неприятия, а не толерантности.

Этот тренд особенно опасен для мультикультурных обществ, к числу которых, после ряда миграционных волн относятся и ведущие страны «Севера» (пока кроме Японии).

Приведем некоторые последствия формирования глобального информационного общества

Позитивные:

- Оптимизация размещения производительных сил в планетарном масштабе, сокращение издержек производства.

- Ускоренное индустриальное развитие ряда государств Азии и Латинской Америки (особенно группы БРИК), получение ими доступа к высоким технологиям.

- Активизация миграционных процессов, новые возможности самореализации творческих, талантливых людей.

- Интенсификация культурных обменов, возможности взаимообогащения культур.

- Развитие межнационального диалога граждан, перспективы создания глобального гражданского общества.

- Возможности реструктуризации и демократизации международных институтов.

Негативные:

- Ограничение возможностей выбора национальных стратегий развития, необходимость учитывать интересы ТНК и ТНБ стран Запада.

- Возникновение «зон упадка» в развитых странах «Севера», выделение группы «несостоятельных» стран (около 1/4 населения мира). Появление «новых бедных», «информационного неравенства» (социальные и биологические причины), рост маргинальных слоев – источника дестабилизации общества.

- Возникновение инокультурных общин в развитых странах, рост угрозы терроризма.

- Высокая вероятность «конфликта цивилизаций», сегментация глобального гражданского общества на враждующие транснациональные группировки. Создание новых инструментов ведения «информационных войн».

- Активизация борьбы за контроль над международными институтами, рост влияния технократии и международной бюрократии.

Важнейшая из тенденций мирового развития – это исторически беспрецедентный по масштабам и скорости сдвиг центра мировой экономики и политики в «новую Азию»: в её восточные, юго-восточные регионы и Индию. Мир возвращается к привычному хаотическому состоянию международных отношений. Это возвращение к status quo ante происходит на фоне необычно высокого уровня взаимозависимости стран и народов, глобализации всех экономических и экологических процессов, небывалой информационной открытости обществ.

Разрыв между глобализацией мира и деглобализацией управления – наверное, важнейшее противоречие, стоящее перед человечеством. Но это и позитивный вызов, от ответа на который зависит успех обществ, государств, людей, всего человечества, в том числе россиян и России. Внешний мир становится для России, как и практически для любой страны мира, гораздо более важным, чем за всю предыдущую историю. Нарастает, и бесповоротно, зависимость от него. Чтобы быть современной и сильной, России нужно в большей степени, чем когда бы то ни было, строить свою стратегию национального развития исходя из макротенденций мирового развития.

Азиатский подъем тянет за собой и экономики стран, которые прицепились или были прицеплены к «азиатскому экономическому локомотиву». После долгих лет полустагнации, или даже деградации, можно наблюдать экономический рост во многих странах Африки, начавших поставлять в Китай и другие страны сырье и продовольствие. Еще более эффективно прицепились к этому «локомотиву» США, по сути дела, создавая с Китаем и другими странами региона высокоинтегрированный экономико-финансовый комплекс.  Россия пока не смогла поучаствовать в этом росте, несмотря на свою на две трети азиатскую географию. Мешает отсталость инфраструктуры, недоразвитость экономики, демографическая ситуация. Но еще более – отсталая для нынешнего мира евроцентричность российского экономического и внешнеэкономического мышления.

На уровне политических деклараций сдвиг в сторону Азии начался. В.В. Путин и Д.А. Медведев неоднократно говорили о необходимости поворота к Азии. Так, В.В. Путин в своей предвыборной статье призвал «поймать китайский ветер в российские паруса». В мае 2012 г. было создано Министерство по развитию Сибири и Дальнего Востока. Но на уровне реальной экономической стратегии Россия все еще поворачивается очень медленно. Существует вероятность серии фальстартов или политической ошибки. Продолжается и структурная перестройка мировой экономики. И происходит это не совсем так, как предсказывало большинство экономистов лет двадцать-тридцать тому назад. Накопление результатов жизнедеятельности людей, промышленных выбросов ведет к качественным, хотя и не до конца ясным, изменениям климата. Идет глобальное потепление. Быстро нарастает дефицит пресной воды, многих видов сырьевых ресурсов. Развертывается новая геополитическая конкуренция за территории, на которых эти товары, прежде всего, продовольствие, можно производить.