История легендарного полка Нормандия-Неман

Оценивая работу технического состава  и условия пребывания полка на советско-германском фронте, генерал  Пети заявил тогда: «Я имел возможность  воочию наблюдать атмосферу настоящей  боевой дружбы и простоты в отношениях, которые царят между советскими и французскими военнослужащими  на фронте. Я воздаю должное советским  механикам, которые обслуживают  самолеты «Нормандии». Без преувеличения  могу сказать, что эти люди благодаря  своей самоотверженности, опыту, любви  к делу стали лучшими друзьями французских летчиков. Они им дороги, как братья». 

В конце октября 1943 г. активность боевых действий в воздухе постепенно стала  ослабевать. Осенняя распутица, низкая облачность и частые туманы приковали  авиацию к аэродромам. Но все же изредка небольшие группы самолетов  поднимались в воздух по сигналу  зеленой ракеты и направлялись к  линии фронта. Дежурство одного звена  на аэродроме продолжалось по графику  даже тогда, когда шел дождь. Остальные  летчики проводили время в  своем домике или находились в  готовности № 3. Днем в нелетную погоду играли в шахматы и читали книги, вечерами устраивали танцы и часто  смотрели кино. Все реже и реже стали  вызовы на командный пункт для  занятия готовности № 2, чтобы при  улучшении погоды вылететь на боевое задание.

Во всех прошедших боях пали смертью  храбрых 16 французских летчиков, 9 из которых входили в число тех, кто первыми прибыли в СССР в 1942 г. Из первой группы добровольцев остались в живых Альбер, де ля Пуап, Лефевр, Риссо и Бегэн. Это были летчики, прошедшие тяжелые испытания  и получившие хорошую фронтовую  закалку. Почти все время пребывания на фронте полк «Нормандия» участвовал в тех же боях, что и 18-й гвардейский  истребительный авиационный полк. Крылом к крылу французы летали вместе с  его летчиками, проводили групповые  воздушные бои, учились искусству  побеждать врага, воспринимая все  то лучшее, что накопилось за первые годы воины в тактике советской истребительной авиации. В конце октября 1943 г. в полку «Нормандия» оставалось 25 летчиков, которые могли успешно продолжать борьбу. Но французская военная миссия попросила советское военное командование об отводе полка на зимние квартиры или в крайнем случае на другой участок фронта куда-нибудь на юг. Французов пугала наступавшая русская зима. Идя навстречу пожеланиям французской миссии и учитывая настроение летного состава, советское командование приняло решение об отводе авиационного полка «Нормандия» с фронта в район Тулы. В ноябре 1943 г. полк временно вошел в состав истребительной авиации ПВО, прикрывавшей Москву. Наступила длительная передышка.

Тула

Дальнейшее повествование  хотелось бы продолжить от первого  лица по воспоминаниям французского летчика полка «Нормандия - Неман» Франсуа де Жоффра в его книге  с одноимённым названием, включённой в сборник художественных произведений о боях в Восточной Пруссии в 1944-1945гг. «Шёл солдат дорогою побед» Калининградского книжного издательства.

Представьте себе пятьдесят парней с самыми различными характерами, самыми разнообразными - хорошими и плохими - качествами и привычками. Людей, которые в течение шести месяцев отрезаны от мира в домике, занесенном снегом,  и вы получите представление о том, какова была наша жизнь в Туле с 25 декабря 1943 года по 25 мая 1944 года. Из окон нашего маленького тесного жилища была видна необозримая белая равнина с редкими березовыми рощицами. На юге дымила трубами Тула с ее Домом Красной Армии, где есть клуб, ресторан, театр, бильярд и своя библиотека, предназначенная только для военнослужащих. Под Тулой мы интенсивно занимались тренировочными полетами на истребителях. Все думали только об одном: «Скорее на фронт и затем - домой, если посчастливится вернуться».

Вскоре в Тулу прибыли новые летчики: сначала Бриэ и Пьерро, а через несколько дней Ле Мартело, мой друг Ирибарн, Лебра, Бурдье, Баньер и Муане.

Андрэ Муане со временем станет моим командиром звена на период обучения. Смелый, опытный, энергичный летчик, он был одним из тех, кто добился  наиболее хороших результатов во время летней и осенней кампании 1944 года. Уже в чине лейтенанта он прибыл в «Нормандию» из Англии, куда перелетел 14 июля 1940 года, когда  ему было девятнадцать лет. Муане заканчивает войну в чине капитана. Он награжден орденами Почетного Легиона и Крестом за освобождение, а позднее избирается депутатом в Национальное собрание.

Баньер в свое время был заключен в тюрьму на юго-востоке Франции  за то, что слишком громко высказывал свое мнение о политике правительства  Виши. Но вскоре он убежал из тюрьмы и перебрался через Пиренеи, а затем в Англию, где записался добровольцем в Россию. К тому времени он налетал всего лишь несколько часов и совершенно не имел опыта в пилотировании истребителей.

Лебра прибыл в Россию из эскадрильи в Ниме.

Ирибарн присоединился к нам  в Мекнесе. Ирибарн погиб в  одно холодное зимнее утро в небе над  Кенигсбергом. Дорогой Ирибарн!

Лютые морозы той зимы мы переносили очень тяжело. Снег скрипит под ногами. Время от времени украдкой смотрим на термометр: выше отметки минус 25 градусов температура не поднимается, но часто падает до минус 30. Опускаем наушники меховых шапок, как можно меньше стараемся выходить на улицу. 15 февраля, в одиннадцать часов утра, мы все выстраиваемся у маленькой березовой рощи, около сверкающих под бледными лучами февральского солнца только что прибывших замечательных машин Як-9 с 37-миллиметровой пушкой. Серая окраска фюзеляжа, алая кровь советских звезд, окрашенная в три цвета французского флага носовая часть самолета - все это удивительно контрастирует с ослепительной белизной снежной равнины.

Жизнь шла своим чередом. Дни  стали прибавляться, но по-прежнему было холодно. Злой рок тяготел над  нами: мы ломали у машины все, что  только возможно, от винтов до шасси. 18 марта  из Москвы в этот день приехала новая группа летчиков во главе с капитаном Дельфино. Среди них были мои старые товарищи по службе: Женес, Пинон, Лемар, Эмоне, два брата Шалль, Перрэн, Мансо, Керне, Меню, Микель, Гастон, Табюре.

16 апреля 1944 года русское командование  поручило «Нормандии» воздушную  оборону Тулы. Это была высокая  честь, оказанная нам. Триста  тысяч жителей - вот чью безопасность мы должны были обеспечить. В ожидании возможного нападения немцев учеба продолжается. 21 апреля, около полудня, командир полка Пуйяд собрал всех в своём штабе.

- Господа летчики «Нормандии»! Я заверяю вас, что через месяц мы будем на фронте. Наберитесь терпения, ждите, готовьтесь. Я жду еще пятерых летчиков: капитана Матраса, лейтенанта де ля Салля и аспирантов Бейссада, Версини и Лорийона, которые должны прибыть через несколько дней. Будет сформирована еще одна эскадрилья - Канская. Мне также сообщили, что в первых числах мая к нам поступит новая партия самолетов - двадцать истребителей Як-9, вооруженных 37-миллиметровой пушкой. Не рвите удила. Серьезные испытания не заставят себя ждать. Очень скоро мы приступим к выполнению боевых заданий.

И, будто для того чтобы придать  этим обещаниям больше веса, на нашем  тульском аэродроме развертывается лихорадочная деятельность. Беспрерывно  прилетают и садятся истребители  Як-9, Ла-5, штурмовики Ил-2, бомбардировщики  Пе-2 и американские самолеты «Аэрокобра»  и «Бостон». Их пилотируют советские  летчики с обветренными, загорелыми лицами. Частенько прилетают По-2, пилотируемые молодыми летчицами. Мы ведем  нескончаемые разговоры с прибывшими летчиками о различных методах  обучения. Понемногу я начинаю  понимать, каким образом Советское  правительство смогло поднять весь русский народ, такую многонациональную  страну на борьбу против агрессора. В  Советском Союзе, может быть, больше, чем где бы то ни было, смелость и  героизм почитаются как высшая добродетель  человека. Смелость и героизм воспевают  поэты, прославляют писатели. Портреты героев помещаются во всех журналах и  во всех газетах.

Первые майские дни. Наступает наш черед познакомиться с прелестью бурной русской весны. Кажется, едва только успел стаять снег, как уже зазеленели березы, поднялась трава, сочная и густая, замелькали первые цветы.

Однажды мы совершили поездку на автобусе за тридцать километров к  югу от Тулы, в Ясную Поляну, где  находится усадьба Льва Толстого. Она варварски разрушена нацистами. В центре березовой рощи могила Толстого, простой холмик земли без надгробия и надписей, покрытый только полевыми цветами,  как пожелал писатель. Рядом с оскверненной фашистами могилой великого писателя зарыто около восьмидесяти солдат вермахта, убитых в бою вблизи дома писателя.

По возвращении из поездки узнаем долгожданную новость: наконец-то мы вылетаем на фронт. Скоро становится известным, что 20 мая нас будет инспектировать генерал Пети, а 25 мая, точно в десять часов, шестьдесят «яков» «Нормандии» покинут тульский аэродром, чтобы приземлиться в Дубровке. Начнется вторая кампания «Нормандии».

25 мая 1944 года полк «Нормандия»  снимается с места. Эскадрильи  «Руан», «Гавр», «Шербур» и «Кан»  одна за другой, звеньями, поднимаются  в воздух. Полк сопровождает генерал  Захаров на своей машине Ла-5. Направление - на запад. Первую посадку намечено сделать в Боровском, к югу от Смоленска. Боровское - бывшая русская авиабаза, взорванная и сожженная немцами при отступлении, - было для нас промежуточным пунктом. Здесь мы не задерживаемся и сразу же летим в Дубровку, в пятнадцати километрах от линии фронта.

 Пасха 28 мая 1944 года. Погода как будто начала устанавливаться. Дует легкий северо-западный ветер. Третья эскадрилья в хорошей форме. Восьмерка истребителей вместе с командиром полка Пуйядом совершает первый ознакомительный полет. Вместе с Лефевром, командиром моего звена, я устремляюсь к укреплениям Витебска, который находится еще в руках немцев. На той же высоте справа и слева от нас летят три других звена, внимательно следя за каждым уголком неба. Мы берем курс на юг и летим точно вдоль линии фронта. В небе ничего подозрительного. На земле все кажется спокойным. Вражеская противовоздушная оборона молчит. Правда, мы летим на высоте 4000 метров. В общем, все идет хорошо, даже, по моему мнению, слишком хорошо. Самолет Лёфевра клюет носом и на предельной скорости устремляется к земле по направлению к Дубровке. Я следую за ним на близком расстоянии. Пикирование продолжается. Я по-прежнему прикрываю хвост самолета Лефевра. Наконец вдали начинает вырисовываться взлетно-посадочная полоса нашего аэродрома. Я облегченно вздыхаю. Теперь Лефевру наверняка удастся сесть. Но вдруг его самолет начинает дымиться. Я вижу, как он выпускает шасси и посадочные щитки. Кружась над аэродромом, продолжаю наблюдать. Он приближается к земле, приземляется и начинает даже рулить.

Я отчетливо вижу, как он открывает  фонарь кабины. Он, должно быть, задыхается от паров бензина. И в ту секунду, когда я хочу закричать: «Он спасен!» - огромное пламя вырывается из кабины. Пылающий как факел Лефевр выпрыгивает на землю. Я вижу, как он катается по траве, чтобы сбить огненные языки, лижущие его одежду. В три часа беднягу Лефевра увезли в московский военный госпиталь в Сокольниках. А через несколько дней на глазах у капитана Дельфино, который не оставлял его до последней минуты, Лефевр умер. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Похоронили Лефевра у основания памятника французским солдатам, погибшим в кампании 1812 года, огромной гранитной пирамиды, окруженной барьером из стволов орудий, скрепленных цепями. В Дубровке траур ложится на всех страшной тяжестью. Но жизнь идёт своим чередом. Боевые вылеты продолжаются. Русские летчицы, или «ночные колдуньи», как их называют немцы, вылетают на задания каждый вечер и постоянно напоминают о себе. Подполковник Бершанская, тридцатилетняя женщина, командует полком этих прелестных «колдуний», которые летают на легких бомбардировщиках, предназначенных для действий ночью. В Севастополе, Минске, Варшаве, Гданьске - повсюду, где бы они ни появлялись, их отвага вызывала восхищение всех летчиков-мужчин.

Белоруссия

Общий приказ быть в полной боевой готовности. Миллион русских против миллиона немцев, тысячи танков и тысячи самолетов с той и другой стороны. Предстоят кровопролитные бои. Мы все время наготове. Но в противоположность другим вечерам сегодня с приходом ночи наступила необычная полная тишина. Ни осветительных ракет, ни «ночных колдуний». Даже артиллерия замолкла.

Зарождается новый день. Вдали на горизонте бледнеет полоска неба. Я вижу, как все отчетливее выступают  знакомые предметы, и вдруг, ровно  в 6 часов утра, начинается светопреставление. По всей линии фронта, от Витебска до Орши, заговорили тысячи орудий. Не возможно подобрать слова, чтобы описать огненную завесу, поднявшуюся от земли до неба, чтобы дать понять, какой дикий грохот объял вселенную, подавив мгновенно все другие звуки. Мы не слышим друг друга. И когда все же хотим что-то сказать, наши голоса кажутся тонкими и смешными... Возникает ощущение подавленности и полной беспомощности перед этой войной, ее безмерной мощью, превратившей государства в тысячи гигантских заводов, извергающих потоки расплавленного чугуна и стали. В действие вступает авиация. Со страшным гулом, группами по пятьдесят самолетов, проносятся бомбардировщики Пе-2, сопровождаемые истребителями. В тучах дыма, разделяющих землю и небо, кружатся, скользят тысячи самолетов, словно в каком-то волшебном балете.

Наступление продолжается. Словно обессиленная от гигантского напряжения, молчит артиллерия, но на землю, превращенную в пылающий костер, вступили танки. Они достигли основного узла сопротивления  немецких позиций. Гусеницами и огнем  своих орудий второй эшелон танков разрушает последние укрепления, где противник еще продолжает сопротивляться. Витебск обойден  и взят в кольцо. Орша взята! Русские  по-прежнему продвигаются вперед.

В 8 часов вечера, когда сумерки  еще не опустились на землю, полк «Нормандия»  совершает боевой вылет в полном составе, разбившись на две группы. Одной командует Пуйяд, а другой - его заместитель майор Дельфино. В первой группе 22, во второй 17 истребителей. Обе они получают задание блокировать с воздуха Борисов, к окраинам которого подошла Красная Армия.

Дальнейшие события развертываются так молниеносно и стремительно, что мы не имеем ни одной свободной  минуты для оплакивания погибших. Наступление развивается успешно - это самое главное. Советские войска продвинулись вперед более чем на 200 километров и рвутся к Неману. Не давая врагу передышки, они преследуют разрозненные остатки вермахта. Они захватывают десятки тысяч пленных, но еще больше остается убитых на поле боя. Немецкий фронт рухнул. Освобождена значительная часть советской территории. Захватчики беспорядочно отступают к Литве и Восточной Пруссии. Эти бои - большой успех генерала Черняховского, самого молодого генерала Красной Армии. К сожалению, он не увидел дня окончательной победы. Позднее Черняховский погиб от вражеского снаряда в районе Кенигсберга, во время объезда района боевых действий.