История легендарного полка Нормандия-Неман

Наш знаменитый переводчик Эйхенбаум  возвращается с передовой, где он некоторое время находился в  танковых частях, и рассказывает:

- Мой командир, я участвовал в рейде на Кенигсберг в составе соединения тяжелых танков. Трудно себе представить жестокость боя. Нам пришлось давить своими гусеницами батареи, которые стреляли по нас. Чугун, бетон и человеческие тела - ничто не могло устоять перед русским тяжелым танком. Снабжение осуществлялось с самолетов. И все это происходило в условиях адского холода и на земле, по которой нельзя было сделать лишнего шага, чтобы не наскочить на мины.

5 февраля покидаем наш аэродром, получив задание блокировать  Кенигсберг с воздуха. 3-я эскадрилья  должна затем совершить посадку  в Повундене, в двадцати километрах  к северу от столицы Пруссии. 1-я и 2-я эскадрильи получили  боевое задание штурмовать первоклассную  авиационную базу в Хайлигенбайле. Налет прошел удачно, несмотря на то, что зенитная артиллерия врага действовала чрезвычайно активно и удивительно точно.

В этот же день мы вылетели на юг, где  нам предстояло участвовать в  последних сражениях за Кенигсберг. Мир уже совсем близок, война вот-вот  должна закончиться.

В те дни немцы стали применять  самолеты Фокке-Вульф-190, с удлиненной носовой частью фюзеляжа, и Мессершмитт-109 типа «G» и «К» - новые, более маневренные и лучше вооруженные скоростные истребители. Наступали дни самых жестоких боев. Мы находимся на бывшей немецкой авиационной базе. Дома, в стиле казарм, тщательно замаскированы. В них мы находим комфорт, которого никогда не имел ни один солдат во Франции. Бетонная взлетно-посадочная полоса превосходна. Наши самолеты хорошо укрыты, механики и мы довольны и сразу отправляемся осматривать ангары, в которых собраны самолеты различных типов и разных возрастов. Очень много самолетов для туризма, но среди них неожиданно обнаруживаем Мессершмитты-108 в превосходном состоянии. Вот это нам весьма бы пригодилось, чтобы вернуться в Париж. Конечно, было заманчиво возвратиться в Париж на крыльях и сразу окунуться в сумятицу воскресного дня, который парижане имеют дар превращать в незабываемый праздник. Но хватит об этом мечтать. Фронтовая жизнь продолжается.

19 марта на рассвете со стороны  Кенигсберга доносится ожесточенная  канонада. На командном пункте  майор Вдовин знакомит нас  с обстановкой на фронте: Немцы прилагают отчаянные усилия, чтобы разорвать кольцо окружения вокруг Кенигсберга и соединиться с частями, находящимися к югу от города, выровняв, таким образом, линию фронта. На следующий день шесть наших «яков» были атакованы двенадцатью «мессерами», в том числе шестью Me-109/G. Их пилотировали исключительно опытные летчики. Маневры немцев отличались такой четкостью, словно они находились на учении. Мессершмитты-109/G благодаря особой системе обогащения горючей смеси спокойно входят в отвесное пике, которое летчики называют «смертельным».

Наши потери в людях и технике  настолько значительны, что майор  Дельфино принимает решение перевести полк на 2-хэскадрильный состав. Матрас становится его заместителем, и они вдвоем имеют под своим командованием только 24 летчика и трех переводчиков.

24 февраля «Нормандия» торжественно  отмечала награждение полка орденом Боевого Красного Знамени. А  25 февраля мы перебазируемся во Фридланд, где размещаемся в имении одного прусского барона, убитого на Восточном фронте. Парк и лужайки служат для нас летным полем. Население напугано. Впервые мы видим немецких женщин и детей. Они смотрят на нас с ужасом. Трудно определить наши чувства к ним: здесь и жалость, и равнодушие. Чаще мы начинаем с равнодушия, которое переходит затем в жалость.

20 марта к нам приезжают генерал  Пети, его дочь, генералы Захаров  и Левандович. Они привозят нам  ордена, приказы о присвоении  новых званий и почту. К боевому знамени «Нормандии - Неман» прикалывают орден Боевого Красного Знамени. Зачитывают фамилии награжденных Верховным Советом СССР советскими орденами. Имена живых чередуются с именами погибших: Казанов, Ирибарн, Микель, Вердье, Керне, Гастон, Пенверн. Французский орден Военного креста вручается группе советских механиков и лейтенанту Якубову, бортстрелку, который в октябре прошлого года под Антоновым спас Эмоне, подбитого, как и он, в воздушном бою.

Погода начинает улучшаться. 26 марта завязывается бой над Пиллау. Зенитная артиллерия немцев бьет безостановочно, ни мало не заботясь о том, что может подбить; своих. Спустя 20 минут после начала схватки мы одерживаем ещё одну победу.

Утром 27марта мы все находимся около своих самолетов, в шлемофонах, в летных комбинезонах, с пристегнутыми парашютами. Сама природа, словно чего-то ждет, застыв в напряжении. И только на востоке, в каких-то 40 километрах от нас, приглушенный, но все усиливающийся гул говорит о том, что битва за овладение кёнигсбергским мешком и Земландским полуостровом началась. Решающий штурм начинается с ужасного грохота, который каждый раз застает нас врасплох. Все мы вновь переживаем начало величественной битвы, вновь видим эти чудовищные языки огня и стали, изрыгаемые к небу сплошным лесом орудий. Мы видим, как самолеты закрывают все небо. Мы видим перемалывающие все своими стальными гусеницами тяжелые русские танки, которые продвигаются вперед и уничтожают последние, чудом уцелевшие очаги сопротивления. И, наконец, мы видим пехоту, которая стремительно, с боевым кличем идет в атаку и в рукопашной схватке добивает тех, кого не успел уничтожить убийственный огонь снарядов и бомб.

Мы уже были очевидцами стольких сражений, что нет никакой необходимости  напрягать воображение, для того чтобы представить ужасную картину  боев, развернувшихся вокруг столицы  Пруссии. Наступает час возмездия!

Резкий свист прорезает воздух. Зеленый искрящийся шар стремительно взлетает у командного пункта в слишком  светлое небо и лениво опускается, как будто тревожась за отданный неумолимый приказ и словно желая, пока не поздно, предотвратить ужасную  и роковую неизбежность.

Летчики спешат сесть в свои машины. Механики и оружейники бросаются  запускать моторы. Тридцать два мотора почти одновременно ревут так, что  кажется, вот-вот лопнут их стальные глотки. Крыло к крылу от земли  отрываются первые звенья, поднимая страшный вихрь пыли. В этом вихре почти не видны взлетевшие следом звенья. В воздухе самолеты пара за парой совершают небольшой разворот, позволяющий остальным присоединиться к ним и занять свое место в боевом порядке.

 Приказ - блокировать аэродром в Пиллау, последнее пристанище эскадрильи «Мельдерс», объединяющей цвет летчиков немецкой истребительной авиации. Пиллау - последний военный порт Восточной Пруссии, мрачный часовой, застывший на посту при входе в узкий пролив. Там нас поджидают опытные летчики на «фокке-вульфах» и  «мессерах» самых новейших образцов. Закаленные пятью годами непрерывных воздушных боев, они готовы на все и предпочитают смерть поражению. Мы также полны решимости и также хотим победить или умереть.

 «Мельдерсы» уже здесь, точно  прибыли на свидание. Группами  по два самолета они громоздятся  друг над другом и заполняют небо на всех высотах - гибкая тактика, которая для них наиболее выгодна.

Отчетливо вырисовывается берег. Он еще в руках немцев, которые метр за метром продолжают отступать под мощным натиском русских войск. Всюду всплески от пуль, как будто сыплется град. Небо из белого превратилось в серо-стальное. Над заливом продолжаются воздушные бои.  Пушки поливают огнем суда, лодки и плоты, которые пытаются отчалить от берега, где бушуют пожары. Разрозненная, беспомощная, ревущая масса людей гибнет в центре гигантских водоворотов, образуемых взрывами. Пламя взрывов раскалывает ночную тьму. Я являюсь очевидцем одной из самых ожесточенных кровопролитных битв между русскими и немцами. В зареве пожаров, в свете ракет можно различить все детали дьявольской пляски, которая происходит на берегу.

И всё-таки  русские войска достигли крайней точки полуострова. Окруженная немецкая группировка ликвидирована. Одержана полная победа. Но потери с обеих сторон огромные.

Мы покидаем Фридланд и перебираемся в Бладио - городок, расположенный на берегу Фриш-гафа, к югу от Кенигсберга, напротив прибрежных укреплений Пиллау, который находится пока в руках немцев. Вылеты возобновляются немедленно. Мы сопровождаем наступление на Кенигсберг и Пиллау. Русские поднимают в воздух всю свою авиацию, имеющуюся у них в этом районе. «Катюши» - гроза немецкой армии - участвуют в концерте одновременно с артиллерией. 

Но  немцы все еще не капитулируют. Нам это кажется глупым. Начиная  с 8 апреля, мы ежедневно подвергаемся артиллерийскому обстрелу. Батареи немцев разместились на противоположном берегу, на узкой приморской косе. Нам, видимо, придется все

перетерпеть во время русской кампании. Командир полка приказывает поспешно вырыть траншеи-убежища и подготовить  наблюдательный пункт.

Кенигсберг продолжает сопротивление. Говорят, что эсэсовцы, возглавляющие  оборону, расстреливают каждого  отступающего солдата. Мы узнаем, что  там, в одном из немецких концлагерей, собрано более десяти тысяч военнопленных  французов. Только в ночь на 9 апреля гарнизон города, наконец, капитулирует. Кенигсберг - крепость, столица Пруссии, опустошен и разрушен.

Это последний бой «Нормандии - Неман».

Мы  отправляемся осмотреть Кенигсберг, или, вернее, его руины. Как будто  гигантское землетрясение произошло  здесь. Все разрушено, сожжено, уничтожено. В воздухе запах пороха, пепла  и смерти.

На восток движутся нескончаемые колонны  немецких пленных. Утверждают, будто  их более восьми тысяч. Они идут одичалые, безразличные ко всему, более крепкие  поддерживают раненых. Они идут в  Советский Союз восстанавливать  своими руками то, что разрушили  своими пушками.

Победа

«Мы покинули свою поруганную родину,                                                                              чтобы возвратиться туда только победителями.

Иного пути у нас нет!»

Марсель Лефевр

С часу на час ожидаем сообщения  о встрече войск Востока с  войсками Запада. Известно, что это  должно произойти в районе Дрездена, на Эльбе.

25 апреля Красная Армия наносит  последний удар по крепости  Пиллау. Последний боевой вылет начался. В воздухе двадцать «яков». Вражеских самолетов не видно. Слабый огонь зенитной артиллерии - последние конвульсии умирающего врага. Бои идут уже на улицах города. То здесь, то там рвутся снаряды на земле и в воде. Движутся советские танки в сопровождении штурмовых отрядов грозных подразделений пехоты. В полдень Пиллау уже в руках Красной Армии. Восточная Пруссия пала. 27 апреля произошла встреча союзников в Торгау, на Эльбе.

Производим перебазирование. Может быть, это будет, наконец, последний раз. В два рейса мы перелетаем в Эльбинг - город, расположенный на юге Пруссии, на пути к Данцигу. 8 мая в честь победы мы откупориваем бутылки шампанского.

- Господа, война окончена, - кричат французы.

- Товарищи, война окончена. В Берлине подписан акт о безоговорочной капитуляции. Отпразднуем это великое событие! - отвечают нам русские.

 Весть о безоговорочной капитуляции фашистской Германии застала нашу дивизию на берегу Балтийского моря в небольшом городке Эльблонге (Эльбинге).

Глава французской военной миссии в СССР генерал Пети, который принимал самое деятельное участие в создании «Нормандии» и переживал все  ее радости и неудачи, прислал  в полк теплую приветственную телеграмму: «Летчики «Нормандии»! Горячо поздравляю вас и ваших доблестных советских товарищей. Вы и те, кто пал на поле брани, прекрасно выполнили возложенную на вас задачу. Вы всегда храбро сражались. Своей отвагой и знанием дела вы сумели создать крепкие узы дружбы и братства по оружию с советскими товарищами. Вы хорошо послужили на благо Франции и вписали славные страницы в ее историю. Мы всегда будем признательны Верховному Главнокомандованию и советским командирам, которые дали вам самые лучшие самолеты и создали все условия, чтобы вы могли хорошо сражаться...»

Мы ожидаем распоряжений из Москвы. Наконец после многочисленных трагикомических, главным образом комических, инцидентов, связанных с «братанием» с представительницами прекрасного пола Германии, после ряда распоряжений и отменяющих их приказов наступил великий день отъезда в Москву. Но это был мучительный день. Мы расставались с нашими механиками, с нашими «яками». Даже самые суровые из нас не могли скрыть слез. И вот уже в транспортных самолетах мы летим маршрутом, пройденным нами за три года: Пруссия - Литва - Неман - Польша - Березина - Белоруссия. После пяти с половиной часов полета перед нами Москва, ликующая, победная.

5 июня нам должны вручать  ордена. Торжественная церемония происходила в центральном зале Дома Красной Армии. Все здание залито ярким электрическим светом. Грандиозный по размаху пышный банкет объединял советских и французских генералов, советских дипломатов вокруг присмиревшего, но упоенного радостью полка «Нормандия - Неман».

На другой день потрясающая новость  выводит всех из состояния крайней  усталости, накопившейся со времени  прибытия в Москву. Мы возвращаемся во Францию на наших боевых самолетах. Маршал Сталин передает нам наши «яки».

Это была правда. Генерал де Голль  направил маршалу Сталину телеграмму следующего содержания: «Ввиду того что боевые действия в Европе закончены, я прошу вас передать в распоряжение французской авиации полк «Нормандия - Неман». Я пользуюсь этим случаем, чтобы еще раз поблагодарить вас за то, что вы приняли французских летчиков в ряды славной советской авиации и снабдили их оружием для участия в боях против нацистского врага. Братство по оружию, скрепленное таким образом на полях сражений, предстает  в нашей победе как надежный залог дружбы обоих народов - советского и французского. С приветом»

Сталин ему ответил: «Ваше послание от 2 июня получил. Французский авиационный полк «Нормандия - Неман» находится в Москве и готов к отъезду во Францию. С советской стороны не было и нет какого-либо повода к задержке его отбытия во Францию. Полк пойдет на родину в полном вооружении, то есть при самолетах и авиационном вооружении, маршрутом через реку Эльбу и далее на запад. Я считаю естественным сохранить за полком его материальную часть, которой он пользовался на восточном фронте мужественно и с полным успехом. Пусть это будет скромным даром Советского Союза авиации Франции и символом дружбы наших народов. Прошу принять мою благодарность за хорошую боевую работу полка на фронте борьбы с немецкими войсками»