История легендарного полка Нормандия-Неман

В конце июля нам объявили о перебазировании  ближе к фронту. Хорошо осведомленные  люди, Альбер, разумеется, в их числе, утверждают, что мы будем действовать  у границ Польши, вдоль берегов  Немана. Ходят также слухи, что  нас направят в район Докудово, где базируются три советских  истребительных авиационных полка, которые, говорят, попали в большую  переделку. Аэродром, на котором находились самолеты, подвергся нападению большой  группы немцев, пытавшихся выйти из глубокого окружения. Летчики вынуждены  были отбивать атаку огнем авиационных  пулеметов.

14 июля поступает приказ о  нашем перебазировании. Серая,  пасмурная погода. Низкие тучи. Липкий, сырой воздух. Вещи собраны мгновенно.  «Дугласы» вылетают с большей  частью обслуживающего персонала.  Мы должны присоединиться к  ним в литовской деревушке  Микунтани, на полпути между  Вильно и Лидой.

1-я эскадрилья с Пуйядом во  главе взлетает и исчезает  на горизонте на небольшой  высоте. Затем в воздух поднимается  2-я эскадрилья под командой капитана Мурье. 3-я эскадрилья сейчас вылетает.

Неман

Полк «Нормандия» покинул Белоруссию. Он перебазировался в Виленскую  область. На новом месте нас встретила  совсем иная жизнь. Дома, люди, их образ жизни и обычаи - все это совершенно отлично от того, что мы только что покинули. Деревянные строения уступили место каменным или кирпичным домам под черепичной крышей. Мы находим, что местность здесь похожа на поля Нормандии. Фермы кажутся зажиточными. Они группируются вокруг приходских церквей, как и во французских деревнях. Ферма, где размещаемся мы, имеет большое хозяйство и даже ручную колонку, чтобы качать воду, какие часто можно встретить у нас. Несколько часов назад мы находились в мире, со всех точек зрения непохожем на тот, в котором родились. Прыжок всего лишь на 400 километров, но нам уже кажется, что мы вернулись в свои родные края.

Время проходило в зловещем ожидании. Многие томительные часы слышался только легкий шум ветра в верхушках  деревьев, поскрипывание сосен, крик одинокой лисы, завывание волка. И  вдруг, именно тогда, когда все начинали уже клевать носом, какой-то посторонний  звук нарушал тишину. Это был едва различимый шорох, непохожий на остальные  шорохи ночи. Слабые звуки, выпадающие из величественной симфонии ночного  леса: осторожные шаги, шепот, бряцание оружия, приглушенная ругань. Вот на темном фоне зелени вырисовываются колеблющиеся тени вооруженных людей. Принудить их сдаться - задача не из легких. Мы стреляем наугад. По команде трещат все наши десять автоматов... Крики... Падают тела... Несколько одиночных выстрелов в ответ. Затем наступает тишина и ожидание рассвета. Иногда находили трупы, иногда их не было. Но всегда широкие полосы крови на мху показывали, что наши пули достигли цели.

Изредка мы направлялись на экскурсию  в Вильно, где проходили ожесточенные бои. На  городском кладбище прибавилось восемь тысяч немецких могил.

Но вот этот период  заканчивается. Возобновляются вылеты. Началась битва за Неман. Вылеты для блокирования с воздуха Каунаса следуют один за другим.

 Мы перелетаем в Алитус - городок, расположенный километрах в пятидесяти к югу от Каунаса, на левом берегу Немана. Окруженный кокетливыми виллами, он кажется вымершим. Городской мост, построенный по последнему слову техники, взорван, и его фермы покоятся в водах реки, лениво бегущей к Балтийскому морю.

Трупы повсюду: на тротуарах, в домах, на берегу реки, в реке. В личном блокноте де Пенверна, парня из 3-й эскадрильи, сохранилась такая запись: «Алитус, 30 июля 1944 года, на берегу Немана. Купался  в реке, окруженный плывущими по течению трупами немецких офицеров!»  И это настоящая, правда.

Наш новый аэродром находится на территории бывшей литовской авиабазы, служебные и жилые помещения  которой были полностью уничтожены еще во время наступления немцев на Москву.

Город Алитус ужасно разрушен. Двери  домов сбиты с петель ружейными  прикладами. Все разбито, загажено, уничтожено. Можно без преувеличения  сказать, что здесь бились буквально  за каждый метр. В воздушных боях 30 июля летчики люфтваффе, «усачи», как мы их называем, бьются как львы.

В тот же день возвратился из Москвы командир полка Пуйяд и привёз из Москвы массу новостей. 

- Господа, - объявил он летчикам, - в июне число наших официально признанных побед достигло восьмидесяти восьми, и мы занимаем сейчас второе место среди французских истребительных частей, действующих на всех фронтах. Кроме того, Сталин подписал приказ о присвоении полку «Нормандия» наименования «Неманского» за участие в боях по форсированию реки Неман. Отныне наш полк будет называться полком «Нормандия - Неман»!

Бои становятся все более ожесточенными. Враг бешено сопротивляется. 1 августа 3-я эскадрилья атакует большую  группу самолетов в составе свыше  пятнадцати бомбардировщиков Юнкерс-87, сопровождаемых двенадцатью истребителями  «фокке-вульф». Вместе с нами в бою  участвует заместитель генерала Захарова майор Заморин.

От нас уезжают прикомандированные к полку два советских офицера: капитан Шурахов и офицер связи  Кунин. Короткая прощальная церемония. Пуйяд вручает им ордена Военного креста. Бриэ доставляет их в Москву. В этот же день их заменяет майор  Вдовин, вместе с которым мы воюем  до самой победы.

На фронте опять все спокойно. Наши действия в основном ограничиваются прикрытием самолетов Пе-2, которые  производят аэрофотосъемку линии фронта. Вскоре до нас доходят слухи, будто немцы сосредоточили на нашем участке фронта более семисот истребителей и бомбардировщиков и подготавливают серьезный массированный удар.

Однако  нас еще больше ошеломили сообщение  переводчика Эйхенбаума о том, что  к нам со дня на день должен, поступить новые истребители - Як-3, которые прибыли к нам

  утром 13 августа полк, по-прежнему  базирующийся на аэродроме в Алитусе.

Распределение новой техники между  четырьмя эскадрильями не проходит без  споров и взаимных упреков. Каждый, выбрав себе определенный самолет, который  по неизвестным причинам кажется  ему лучше всех остальных, с ожесточением защищает то, что рассматривает уже  как свою собственность. Истребитель Як-3 очень легкий по весу самолет, имеющий, безусловно, много общего с истребителем Як-9, но отличается от него более высокими летными качествами, более совершенной формой и тщательностью отделки. Русские инженеры, работавшие под руководством конструктора генерала Яковлева, изменили очертания фюзеляжа, заметно усовершенствовали мотор и улучшили оборудование кабины. Обзор изумительный, особенно вперед. Самолет обладает отличной маневренностью. При выполнении «свечи» создается впечатление, что машина никогда не остановится. На пикировании самолет развивает большие скорости. Не успеешь отдать ручку, как стрелка уже показывает скорость свыше шестисот километров в час. Это, безусловно, достоинство, которым, однако, нужно уметь пользоваться. Вооружение прежнее: 20-миллиметровая пушка во втулке винта и два синхронных крупнокалиберных пулемета.

Звуки гонга приглашают нас на сбор: предстоит экскурсия в Каунас. Едем в удобном немецком автобусе, взятом в числе других военных  трофеев под Сталинградом. Шоссе  тянется вдоль Немана через живописные деревушки, почти не пострадавшие от войны. Разбитые немецкие танки, валяющиеся в придорожных канавах, словно вехи, отмечают путь победы. Каунас раскинулся на обоих берегах Немана, но большая часть города — на правом. Советские саперы строят деревянный мост вместо каменного, взорванного немцами во время отступления.

Перед войной Каунас насчитывал 150000 жителей, преимущественно литовцев и евреев. Последние занимали особый квартал  на окраине города, отделенной небольшим  холмом. Они жили в деревянных и  кирпичных домиках, построенных  для них русскими в 1940 году после  вступления в Польшу и Литву. Немцы  превратили еврейский квартал в  концентрационный лагерь. Они опоясали его колючей проволокой, выйти  за которую можно было только через  сторожевой пост, охраняемый часовыми. Ежедневно на рассвете собирали мужчин и производили проверку. Затем  их отправляли на строительство укреплений, и если вечером обнаруживали, что  кто-либо сбежал, то его семью, даже детей, тут же расстреливали. Евреи  умирали от голода, и литовцы всячески старались передать им что-нибудь из продуктов. Мучения евреев продолжались три года и трагически закончились 14 июля, за несколько дней до прихода  советских войск. В этот день немцы  зверски уничтожили всех евреев. Войска СС заставили хозяев заминировать собственные  дома, в которых были заперты семьи. Затем эсэсовцы приказали несчастным самим подорвать свои жилища. Страшный взрыв потряс город. Чудом уцелевшие  при взрыве обезумевшие от ужаса  люди были безжалостно расстреляны  эсесовцами все до последнего человека.

Когда мы очутились на месте каунасского  гетто, то увидели тысячи обезображенных трупов, разбросанных среди обломков жилищ. Потрясенные, мы сфотографировали эту ужасную картину.

Не удивительно, что после этого  страшного видения мы не получили большого удовольствия от осмотра Каунаса. Мы медленно прошли по главной улице города - широкой аллее, обсаженной деревьями, где когда-то старички мирно совершали свои послеобеденные прогулки, мельком взглянули на оперный театр и здания официальных учреждений. Наше внимание не привлекла и величественно возвышающаяся в конце бульвара Сталина православная церковь, представляющая собой смесь византийского стиля и рококо. Магазины пусты, кафе безлюдны. Создавалось впечатление, что мы попали в вымерший город.

 Отдых окончен. Приступаем  к работе. Командование требует  от нас использовать каждый  вылет для того, чтобы уничтожать  как можно больше бошей. Где  бы они ни находились: в автомобиле, на лошади, в самолете, в строю или в одиночку, мы должны повсюду их атаковать и уничтожать. Их надо преследовать неотступно, не давая им ни малейшей передышки.

В соответствии с этим приказом начались наши первые такие вылеты. Грузовики, поезда на станциях, конные обозы, солдаты  на полях - все попадало в прицел. Точность огня нового истребителя Як-3 была исключительной. Настоящая артистическая работа, правда, не всегда безопасная.

25 августа Дуар, который все свое  свободное время проводит у  приемника на полковой радиостанции, врывается в нашу комнату. Лондонская  Би-Би-Си только что передала  сообщение о том, что войска  генерала Леклерка во взаимодействии  с поднявшим восстание населением  Парижа освободили французскую  столицу. Париж освобожден! Новость  мгновенно распространяется по  лагерю. Русские нас обнимают. Наиболее оптимистически настроенные уверены в близком конце войны.

1 сентября мы оказываем авиационную  поддержку русской пехоте и  танкам, которые проводят разведку  боем с целью прощупать немецкую  оборону к югу от Немана. Это  нам позволяет увидеть собственными  глазами исключительно четкое  взаимодействие советской пехоты  и авиации. Штурмовики, Пе-2, Ла-7, Як-3 подвергают непрерывным бомбардировкам  и обстрелу укрепленные позиции  немцев. Особенно страшные разрушения  производят штурмовики. Это настоящие  крылатые танки.

Антоново. Сегодня это название никому, кроме нас, уцелевших из полка «Нормандия - Неман», ни о чем уже не говорит. Антоново - это всего лишь небольшая деревушка, находящаяся неподалеку от железной дороги, которая связывает Каунас с Кенигсбергом. Она стоит в тридцати километрах от границы с Восточной Пруссией, в самом сердце района песков и сосновых лесов.

За время пребывания в Антонове полк пережил период наиболее активных боевых действий. Без преувеличения  мы можем сказать, что никогда  грозная опасность так низко  не нависала над нами. С 19 сентября по 27 октября 1944 года задания, воздушные  бои, штурмовки непрерывно сменяли  друг друга в каком-то дьявольском ритме. Все летчики без исключения проделали громадную работу. Таких результатов, которых они добились за весьма короткий промежуток времени, не имела ни одна другая истребительная группа в мире.

Статистика  побед в Красной Армии ведется самым тщательным образом. Для того чтобы сбитый вражеский самолет был засчитан, необходим по крайней мере один свидетель. Им может быть второй летчик из звена или любой другой пилот, участвовавший в бою и подтверждающий факт падения подбитой вражеской машины на землю. Наземные войска могут быть также свидетелями. Благодаря им были засчитаны некоторые наши победы. Каждый сбитый самолет давал право на получение премии, размеры которой колебались в пределах от одной до пятнадцати тысяч рублей, в зависимости от типа сбитого самолета. Около трехсот тысяч рублей, примерно десять миллионов французских франков, полученных летчиками «Нормандии» до конца войны, были переданы ими в фонд обороны Советского Союза, и на эти деньги были построены новые истребители.

Теперь время исчисляется уже  не днями, а боевыми вылетами, особенно заданиями по штурмовке.

22 сентября. Осень только что  началась, но над Пруссией уже  дуют холодные, пронизывающие ветры,  заставляя нас дрожать при  мысли о приближении новой зимы. Погода не способствует хорошему настроению: ветер с Балтики нагоняет огромные, низкие дождевые тучи. В такую погоду, как говорят, хороший хозяин даже собаку во двор не выпускает. И все-таки ничто не может остановить летчиков «Нормандии - Неман»

Наши потери серьезно беспокоят  советское командование, и оно  запрещает проводить полеты в  таких сложных метеорологических  условиях. Последовал приказ о прекращении  вылетов: не будь его, добрая половина полка погибла бы без боя. Приходилось подниматься в плохую погоду на «яке», без специального оборудования для слепых полетов, без наведения по радио, вести машину более часа со скоростью свыше 500 километров в час, вступая в смертельную игру с туманом, дождем, морской стихией, да еще над Пруссией! Мы возвращаемся в Антоново. Кто обретает свое прежнее место в общежитии, а кто и свой чердак. Усиленно говорят о скором наступлении в Восточной Пруссии, и те из летчиков, которые уже имели разрешение на отпуск, чтобы провести его в Париже или в Лондоне, заявляют командиру полка о своем желании отложить отъезд. Они слишком долго ожидали финала, чтобы не побывать на нем.