"Малые Тюдоры": штрихи к коллективному портрету династии

Маски должны были иметь тему, предпочтительно оригинальную и развлекательную, возможно требующую особых приспособлений, постановки и неожиданных спецэффектов. В каком смысле мы должны рассматривать Мастера Развлечений в качестве главного дизайнера, если Сюрвейер Королевских Работ определенно существовал? Нельзя было ожидать от самого Мастера, что он будет экспертом в области визуальных эффектов, но он, безусловно, должен был контролировать тех, кто был, и оценивать лучшую работу из тех, что делались для пьесы. До каких пределов подобная оценка была экстраординарной, или она рассматривалась как знание, иметь которое должен был каждый человек определенного социального ранга – вопросы, на которые трудно ответить.

Какими бы ни были его  артистичные способности,  Каверден  занимал свое место в Службе как умелый управляющий. Он возглавлял ее в активный период ее деятельности, о котором мы имеем сравнительно детальную информацию в виде Счетных Книг, оставленных Каверденом и сохраненных его душеприказчиками. Это показывает – вдобавок к обычному приготовлению костюмов – большую работу над сценическими приспособлениями и зрелищными эффектами. Каверден возглавлял постановочную команду, которая включала в себя умелых и искушенных ремесленников и художников, с которыми он, очевидно, умел вести диалог. Другие члены двора рассматривали его как эксперта в умении превратить абстрактный замысел в реальность театрального действа, как он сделал, к примеру, в представлении Венеры, Купидона и Марса в 1553 году¹³¹. Несмотря на некоторые политические передряги во время правления Королевы Марии¹³², Каверден эффективно осуществлял свою роль в качестве управляющего придворными постановками, что было основной функцией Мастера Развлечений, вплоть до своей смерти. Как человек определенных социальных взглядов и член двора он обеспечивал связь между поручениями для королевских увеселений (от Лорда Камергера) с их откровенными или скрытыми ожиданиями, с практическими сторонами постановки, оборудования и костюмов, так как они могли производиться как сотрудниками Службы Развлечений, так и нанятыми и дополнительными ремесленниками и художниками¹³³.

Мастер, как уже было отмечено, был подотчетен специальной  комиссии, состоящей из лорда Камергера  и членов Тайного Совета. При Марии, как нам сообщает один из указов, касающихся ревизии и ремонта материалов, хранящихся в запасниках Службы, в комиссию входили соответственно лорд Камергер, рыцарь Подвязки сэр Джон Гейдж и «наиболее уважаемые члены Тайного Совета Ее Величества» сэр Роберт Рочестер и сэр Френсис Инглфелд, рыцари¹³⁴.

Служба в своей самой продолжительной фазе операций нуждалась во внушительной площадке для изготовления и хранения костюмов, оборудования и декораций. Различные виды декораций заканчивались и раскрашивались непосредственно на месте, но план и основа изготовлялись в рабочих помещениях Службы и потом доставлялись на место представления.

Эти помещения первоначально  располагались на территории Картезианского монастыря в Уорвик Инн, затем  в монастыре св. Иоанна Иерусалимского в Клеркенвелл, и, наконец, в доминиканском монастыре в Блэкфрайрс, попавшем под конфискацию во время Ликвидации Монастырей при Генрихе VIII. При Эдуарде они перешли в личное владение Кавердена. При Марии Служба все еще располагалась там, о чем свидетельствует запись в Счетной Книге Кавердена, касающаяся транспортировки оборудования Службы – «to wayte and carry stuffe and menn from the black fryers stayr to the court»¹³⁵.

Встает вопрос о том, когда начинались приготовления  для того или иного представления. Если судить по Счетным Книгам Кавердена, то каждая глава, посвященная расчетам денег и материалов для конкретной маски или пьесы, начинается с копии указа, направленного в Службу и предписывающего начать приготовления к празднествам. В указе содержаться даты работ, но если взять, к примеру, приказ по случаю постановки маски «Моряков»¹³⁶, мы увидим, что время, выделяемое для работ – три дня и две ночи (а работа по ночам была довольно обычным делом для портных Службы) – явно недостаточно для подготовки костюмов с нуля, начиная с закупки материалов.

Другим показательным примером, может послужить указ от 26 сентября 1553 года, адресованный Мастеру Развлечений и предписывающий ему обеспечить одеяния и другие необходимые вещи для Джентльменов Капеллы для представления пьесы на празднике по случаю коронации, в воскресенье, 1 октября¹³⁷. Материалы для пошива костюмов должен был предоставить сэр Эдуард Уолгрейв, Мастер Королевского Гардероба, организации, работающей в тесной связи со Службой Развлечений, причем указ на имя Уолгрейва датируется четырьмя днями позже, то есть 30 сентября 1553 года¹³⁸. Если материалы все еще должны были бы быть доставлены Мастером Гардероба Мастеру Развлечений, чтобы сделать костюмы для пьесы на коронационном банкете на следующий день в Вестминстер-Холле, времени было слишком мало, чтобы все успеть, даже если бы портные и работники службы развлечений работали бы всю ночь. Но приказ был, очевидно, постфактум, так как одеяния уже частично были готовы, согласно счетам Кавердена, трудами четырех работников службы и восьми портных в течение пяти дней с 22 по 28 сентября¹³⁹.

Это говорит и о  том, что официальный указ мог  направляться в Службу и постфактум, так как Каверден не имел права  предоставлять материалы заказчику  маски без королевского предписания, так и о том, что работники  Службы едва ли начинали все работы с нуля. Совершенно очевидно, что помимо перешива старых костюмов, уже когда-то использованных в масках и представлениях, портные делали определенные заготовки. Костюмы, несмотря на свою оригинальность, имели ряд общих особенностей, позволяющих сделать хотя бы общие шаблоны. Так же, свободный покрой, и большое количество используемой ткани позволяли свести построение выкроек к минимуму, соответственно, подогнать заготовку под чей-то размер не составляло труда. Отсюда можно выдвинуть предположение, что работы, в основном, начинались с доведения до ума имеющихся заготовок и подгонки старых костюмов, хранящихся в Службе. Это не исключает пошива новых, если было необходимо, ткани заказывались и новоделы шились.

Общее количество портных, работающих над заказами по моим подсчетам, вместе с Йоменом, который был главным портным, при Марии составляло как минимум пятьдесят человек. В зависимости от количества человек, работающих над заказом, мы можем судить об объеме работ для того или иного представления. Например, для маски «Моряков» трудились шестеро портных, а для насыщенных рождественских масок 1554 года – семнадцать человек.

По материалам Счетных  Книг Мастера можно судить так  же об экстра-заказах. Они обычно касались изготовления атрибутов, необходимых для масок. Для факельщиков в виде галерных рабов для маски «Венецианские Сенаторы» были изготовлены кандалы из прутьев тремя корзинщиками – Гаретом Мэтью, Джеймсом Эдрианом и Николасом Овертвайном – ими же были сплетены корзины для фруктов, а швея Элизабет Хоуторн сделала цветы из шелка для роскошных головных уборов маски «Влюбленные Леди». Интересно упоминание золотобита Сатвуда, изготовившего золотые и серебряные листы для доспеха и оружия (маска «Греческие воины»). Служба сотрудничала, более или менее, с одними и теми же поставщиками, по крайней мере, если судить по счетам времен королевы Марии. Например, резчик, изготовлявший оружие для военных масок, детали для костюмов и простые маски из папье-маше, указан везде один и тот же – Джон Кэроу. Впоследствии к нему присоединяется еще Роберт Транквилл, а так же Роберт и Джеймс Ноулс, двое «of his men», что в данном контексте обозначает, скорее всего, подмастерьев.

Для маски на День Святого  Марка среди персонала впервые (в правление Марии) появляется упоминание о небольшом штате художников-оформителей¹⁴⁰ – их задачей было разрисовывание декораций и иногда костюмов (как, например, в маске «Греческих Воинов»). В рассматриваемое нами время на Кавердена работала группа оформителей из семи человек во главе с Ричардом Босумом и его братом Джорджем. Скорее всего, они состояли в штате Службы, и не только в правление Марии, что косвенно свидетельствует о качестве их работы.

Все костюмы и декорации  после представления возвращались в помещения Службы и там бережно  хранились. В конце развлекательного сезона, примерно в июне, из штата выделялось определенное количество портных, которые занимались обновлением, ремонтом, проветриванием и переделкой хранящихся у них костюмов, в том числе и тех, которые давно не использовались. Профилактика была необходима, так как изготовление даже одного костюма для придворной маски, полностью, начиная от маски и головного убора, кончая необходимой атрибутикой, стоило очень дорого, поэтому их пытались сохранить как можно дольше.

Старые костюмы переделывались и использовались для пошива новых, а остатки тканей сохранялись и впоследствии так же использовались в нуждах работы Службы. В Счетных Книгах Кавердена, относящихся ко времени правления Марии, есть опись того, что хранилось в сундуках на складе, принадлежащем Службе Развлечений – «remnantes and odde stuff remaining in a chest in the storehouses to be cut and made in garments from time to time at the masters commandment»¹⁴¹. По всей вероятности, такая практика была необходима, так как опять же, ткани стоили недешево¹⁴².

Заказывать маски мог  не только двор, но и любой богатый  человек, который был в состоянии  оплатить постановку этого дорогого развлечения. Маски в то время  были достаточно популярны, и являлись атрибутом практически любого праздника, что и неудивительно, так как тон задавал монарх. А так как Служба Развлечений являлась ведущим производителем, если можно так сказать, театральных костюмов, то заказывали их именно здесь, причем, насколько я поняла, как пошив, так и предоставление уже готовых и использованных в какой-либо придворной маске. Сохранилось несколько писем, адресованных сэру Томасу Кавердену с просьбой о предоставлении тех или иных костюмов для устроения маски¹⁴³. Однако Мастер без официального разрешения лорда Камергера не имел права выдавать костюмы кому бы то ни было.

В целом, помимо устроения  шоу, едва ли Мастер уже обладал более  широкими полномочиями, как-то правом цензора, хотя определенный намек на то, что он мог выбирать пьесы  для представления при дворе, содержит, к примеру, письмо драматурга Уильяма Болдуина на имя Кавердена незадолго до Рождества 1556 с предложением своей пьесы для постановки¹⁴⁴. И хотя неизвестно, была ли она поставлена, но то, что письмо было адресовано Кавердену, возможно, являет нам прообраз того, что уже при Елизавете превратится в право рецензирования и отбора пьес для двора.

В этом же отношении интересен  другой указ, сохранившийся в Счетных  Книгах Кавердена – о назначении Николаса Удалла придворным драматургом. Данный указ давал Удаллу, что называется, карт-бланш в использовании костюмов и прочего оборудования для постановок при дворе¹⁴⁵, то есть ему не надо было каждый раз дожидаться официального разрешения, прежде чем получить все необходимое от Мастера Развлечений – оно было дано ему пожизненно (Удалл умер в 1556 году). После его смерти неизвестно был ли назначен другой драматург с подобными полномочиями, поэтому неудивительно, что Болдуин адресует свое письмо Кавердену.

Рассмотрев работу Службы, перейдем непосредственно к ее деятельности, а именно к тому, как оформлялись маски, поставленные при дворе королевы Марии I Тюдор. Но прежде необходимо разобраться в том, что же собой представляло это популярное придворное развлечение.

Маска как жанр

Маска как жанр, выросшая из различных придворных развлечений и народных обычаев, наиболее полно развилась в эпоху Тюдоров и Стюартов и практически сразу утратила свое значение во время Гражданской войны. Маска была спектаклем, который ставили при дворе или в особняке богатого человека, и ее значением было прославить двор или хозяина дома. По мере своего развития она включала в себя различные элементы на разных сценах, но неизменно содержала постановочный танец, исполнявшийся участниками маски. Эти постановочные танцы кончались тем, что участники маски приглашали потанцевать членов аудитории, делая явным прославление двора, смешивая символические намеки в масочной похвале с реальностью присутствующих в зале.

Маска основывается на нескольких традиционных развлечениях. Что-то похожее  на нее происходило в 1377 году при дворе будущего короля Ричарда II, когда молодой принц принял участие в «ряженье», представленном при дворе. Группа лондонских горожан, переодетых как члены папского двора, посетили принца, сыграли с ним в кости на драгоценности, и окончили визит танцем, причем ряженые и члены двора танцевали в разных частях залы¹⁴⁶. Общепринятым термином для подобного действа было «ряженье» (disguising). Термин сейчас используется в значении «переодевание с целью скрыть свою личность», в средние века, хотя он иногда и использовался в таком значении, он, скорее всего, означал «одеваться согласно странной моде», или - «одеваться роскошно, экстравагантно»¹⁴⁷. В текстах наставлений он обычно ассоциировался с гордостью и дороговизной. Экстравагантность пошива, в любом случае, определяющий фактор, следовательно, "ряженье" было формой придворного танцевального развлечения, которое включало в себя переодевание в зрелищные и экстравагантные одежды. Оно часто предполагало элемент сюрприза, так как визит участников должен был быть неожиданным.

Другими формами придворных развлечений в то время были пародии  на турниры, аллегорические диалоги  и интерлюдии, а «ряженье» обычно добавлялось к ним. Еще одним  популярным видом развлечений был  морескерский танец или мореска, развившаяся, скорее всего, из мавританского танца, причем первый исполнялся деревенскими жителями, а второй, как вариация, членами двора. В итоге этот танец вместе с «ряженьем» стали основой для последующего появления придворной маски. Музыка и танец стали важнейшим элементом формы, которая начала демонстрировать слаженность обычного молчания исполнителей, хорошо продуманной хореографии и символических сценических эффектов, призванную выразить смысл маски. Аспекты других придворных развлечений так же включались, и танцы исполнителей в масках начали становиться центральным событием  увеселений.

Следующим этапом в развитии маски было добавление «празднества» (revels). Обычно знать стояла и ждала, пока профессиональные актеры закончат представление, прежде чем начать танцевать. Однако, во время правления Генриха VIII, придворные начинают принимать большее участие в представлениях, часто появляясь в качестве Масок или Ряженых, и развлечение получает еще один характерный элемент – вовлечение знати в действо, приглашение на танец. Профессиональные исполнители, обычно привлекаемые из Капеллы, были без сомнения вовлечены в искусно сделанный каркас поздних "ряжений", песен, диалогов и драматических развлечений, но основной элемент зрелищного танца в это время принадлежал самому двору¹⁴⁸. Этот гибрид отметил разрушение барьера между зрителем и исполнителем, и этот разрыв размывал линию между представлением и реальностью, делая аллегорию  и символизм более значимыми. В это время «маска» стала термином, употребляемым для этого вида развлечений, «ряженье» как название исчезло из употребления, а маска продолжила включать в себя и адаптировать популярные виды придворных увеселений, таких как «живые картины» (pageants). Важность маски в праздновании короля возросла с вовлечением в процесс знати.