Отмена крепостного права

ЦГИА, ф. Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу, оп. т. XV, д. 9, л. 276—325.

69

 

если б, во-первых, указал финансовые для осуществления своего средства, во-вторых, был бы окончательно развит в административном отношении».

Говоря о «великой государственной  пользе» освобождения крепостных крестьян, Ростовцев вместе с тем указывал, что это требует «величайшей  осторожности», так как крепостное крестьянство «по самому нравственному  своему состоянию» требует за собой  особого надзора и попечительства. «...Вообще,— продолжает он,— нельзя отвергать истины, что из полного  рабства невозможно и не должно переводить людей полуобразованных вдруг к  полной свободе».

Проект Позена, изложенный в его записке, поданной царю 18 декабря 1856 г., предусматривал постепенный перевод всех крестьян в разряд обязанных и «свободных хлебопашцев». Крестьянам, переходившим в разряд «свободных хлебопашцев», должна была выдаваться ссуда сроком на 37 лет для уплаты помещику. Перевод крестьян в обязанные давал помещику право получить государственный кредит на сумму стоимости земли, отданной в пользование крестьян. Это должно было осуществляться путем введения так называемой ипотечной системы. Каждый помещик, переведший своих крестьян в обязанные, получал бы особое «ипотечное свидетельство», которое принималось бы в залог, а также учитывалось бы во всех кредитных учреждениях. Из процентов и других сборов, поступавших за пользование этим ипотечным капиталом, должен был образоваться ипотечный фонд, из которого черпались бы средства для выкупа дворовых и тех крестьян, которые будут еще находиться в положении крепостных. Все это, по мнению Позена, обеспечило бы, во-первых, помещикам необходимый кредит, а во-вторых, постепенно подготовило бы все средства, необходимые для «упрочения нового порядка, и таким образом дело освобождения,— писал Позен;— совершится хотя не вдруг, но зато без всяких потрясений»1.

Развивая это положение, Ростовцев доказывал, что русский  народ вряд ли способен был воспользоваться  «внезапной» свободой, к которой  он вовсе не подготов-

1 М. П о з е к, Бумаги по крестьянскому делу, Дрезден, 1864, стр. 27.

70

 

лен ни своим воспитанием, ни государственными мерами облегчавшими ему возможность познания этой свободы. «Следственно,— писал он,— самая необходимость указывает на меры переходные. То есть крепостных следует подготавливать к свободе постепенно, не усиливая в них желания освобождения, но открывая все возможные для них пути».

Руководствуясь этим, Ростовцев  намечал три этапа отмены крепостного  права. Первый — это безотлагательное «умягчение» крепостного права. По его мнению, это успокоит крестьян, которые увидят, что правительство  заботится об улучшении их участи. Второй этап — постепенный переход  крестьян в обязанные или «свободные хлебопашцы». На этом этапе крестьяне  остаются лишь «крепкими земле», получая  право распоряжаться своей собственностью, и становятся совершенно свободными в семейном быту. Этот период должен был быть, по-видимому, довольно длительным, так как, по мнению Ростовцева, крестьянин в этом положении «перемен захочет  не скоро» и лишь постепенно «дозреет до полной свободы». Наконец, третий, завершающий  этап — переход к полной свободе  всех категорий крепостных (помещичьих, удельных, государственных крестьян и крепостных рабочих).

«И весь этот переворот,—  указывал Ростовцев,— совершится незаметно, постепенно, если и не быстро, то прочно. Возразят: народ этого не дождется, народ потребует свободы и сам освободит себя. Если правительство будет продолжать волновать умы, ничего не пересоздавая, то революция народная разразиться может. Кто дерзнет поручиться' за будущее?.. А ежели правительство, опасаясь предполагаемой революции, мерою отважною, крутою, и к несчастию России неотгаданною, само, так сказать, добровольно революцию вызовет? Правительству идти вперед необходимо, но идти спокойно и справедливо, настойчиво и религиозно...»

Далее Ростовцев излагал  конкретные меры реализации своего плана.

Программа Ростовцева, изложенная в рассмотренной выше записке, по существу ничем не отличалась от решений  секретных комитетов царствования Николая I, признававших необходимость  отмены крепостного права и вместе с тем отодвигавших ее осуществление  на неопре-

71

 

деленный срок. Эта программа, так же как и проекты секретных  комитетов, фактически означала сохранение крепостного права. При этом никакой  оригинальностью она не отличалась. Даже вся ее аргументация была заимствована из арсенала секретных комитетов  предыдущего царствования.

Второй член «Приуготовительной комиссии», П. П. Гагарин, в своей  записке, датированной 5 мая 1857 г.1, пытался  доказать, что освобождение крестьян с землей может привести к полнейшему упадку сельского хозяйства. Руководствуясь тем, что сельскохозяйственные продукты производятся в крупных хозяйствах, а не в мелких, которые носят  и чисто натуральный характер «и вообще не имеют ни предприимчивости, основанной на улучшении хозяйства, ни средств, которыми располагают помещики», Гагарин не считал возможным наделить крестьян землей при освобождении. «Представляется во всех отношениях удобным,— писал он,— дарование  помещикам права освобождать  крестьян целыми селениями без условий  и без земли. Такая мера ...не изменяет хозяйственного быта ни сих последних, ни помещиков и оставляет в  государстве тот правительственный  порядок, который существует в нем  в настоящее время». При этом «для упрочнения оседлости крестьян»  Гагарин реко-,. мендовал предоставлять им в пользование усадьбу. Вместе с тем он считал «справедливым» и «полезным» сохранять за помещиками вотчинную власть над крестьянами, предоставив первым расправу над ними «в проступках и маловажных преступлениях». Посредничество между помещиками и крестьянами должно было быть возложено на уездного предводителя дворянства.

Говоря о целесообразности освобождения крестьян без земли, Гагарин  одновременно указывал, что опасения относительно возникновения сельскохозяйственного  пролетариата излишни. «Надо заметить,—  глубокомысленно изрекал он, —  что сельского пролетариата нигде  не было и быть не могло. Пролетариат  вообще,— продолжал он,— может  образоваться от двух только причин: 1) от бездомности и 2) от невозможности  приискать средства к жизни трудом честным».

1 ЦГИА, ф Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу, огь Т- XV, д. 9, л. 326—344-

72

 

Проект Гагарина «устранял» возможность возникновения этих поводов, так как, во-первых, крестьянам сохранялась их усадебная оседлость, а во-вторых, они принуждены были бы обрабатывать помещичьи земли.

Записка Гагарина предусматривала  полнейшее обезземеливание крестьян, сохраняя еще при этом вотчинную  власть помещиков. Этот проект полностью  соответствовал законам 1816—1819 гг., отменявшим крепостное право в остзейских губерниях.

Подал записку и третий член «Приуготовительной комиссии»  М. А. Корф1. Он полагал, что причины неудачи разрешения крестьянского вопроса в последние 50 лет объяснялись тем, что «дело было всегда начинаемо не снизу, не от корня, а сверху, от вершины. Его обдумывали и обсуждали не помещики.., а лица, если и владеющие поместьями, то проведшие всю свою жизнь на службе, в отдалении от всякой возможности к местным наблюдениям». По мнению Корфа, только поместное дворянство было способно решить этот вопрос. Поэтому он считал необходимым поручить дворянству всесторонне обсудить условия предполагаемой реформы. С этой целью Корф предлагал направить циркуляр на имя предводителей дворянства, предложив приступить к обсуждению условий отмены крепостиего права, руководствуясь лишь следующими соображениями: 1) избежать крутых и насильственных средств, 2) избежать всяких мер «такого рода, которые, доставляя выгоды одной стороне, обращались бы прямо или косвенно к отягощению другой», и 3) избежать мер, которые потребовали бы от государственного казначейства непомерных средств, что препятствовало бы завершению всего дела. Для обсуждения всех этих вопросов Корф намечал шестимесячный срок.

Из всех трех только записка  Корфа пыталась поста-' вить вопрос об отмене крепостного права на практические рельсы.

Все записки были переданы на рассмотрение министра внутренних дел Ланского, который, отвергнув положения, выдвинутые в проектах Ростовцева и Гагарина, положительно отнесся к предложениям Корфа об обра-

1 ЦГИА, ф Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу, оп. т. XV, д. 9, л. 345—36Q,

73

 

щении к дворянству. «Способ этот,— писал он,— я считаю самым основательным и надежным. Не возбуждая никаких толкований в низших слоях народа, воззвание такого рода, обращенное к дворянству, успокоит его, указав меру пожертвований, к которым оно должно готовиться; польстит самолюбию его, показав, что государь с доверием приглашает его к участию в великом деле; наложит печать молчания на тех, которые желали бы выразить свое неудовольствие или ропот; наконец, если бы помещичьи крестьяне каким-либо способом и узнали, что правительство занимается деятельно улучшением их участи, то и тогда мысль о том, что дворяне помогают в этом деле, смягчит, если не уничтожит, подозрение их против помещиков»1.

Для того чтобы это обращение  имело реальные результаты, Ланской предлагал «указать дворянству, каких главных начал должно придерживаться в суждениях своих»2. По его мнению, в обращении к дворянству надо ответить на следующие два вопроса: 1) Как будет решен вопрос о земле? Останется ли вся земля во владении помещиков или же часть ее будет передана крестьянам? 2) Если закон обяжет помещиков наделить крестьян землей, то смогут ли владельцы получить от правительства какое-либо вознаграждение как за личность крепостных, так и за землю?

21 июня председательствующий  в Секретном комитете по крестьянскому  делу князь А. Ф. Орлов направил  царю, согласно его требованию, на  курорт в Киссинген «всеподданнейший» доклад с препровождением трех рассмотренных выше записок, а также мнение С. С. Ланского. Орлов сообщал, что рассмотреть все эти материалы в Секретном комитете не представилось возможным вследствие разъезда большинства его членов на вакации.

Помимо этих материалов, Александру II в Киссинген была передана князем А. М. Горчаковым записка по поводу отмены крепостного права, принадлежавшая перу барона Гакстгаузена, исследователя аграрных отношений в Пруссии и России.

1 ЦГИА, ф. Секретного и  Главного комитетов по крестьянскому  делу, оп. т. XV, д. 9, л. 364—365.

2 Там же, л. 365.

74

 

В препроводительном письме к своей записке, адресованном Горчакову, Гакстгаузен писал: «Вопрос освобождения крестьян, будучи специальным вопросом для России, есть вместе и политический и притом самый важный не только в отношении России, но и для всей Европы. Я убеждаюсь в этом с каждым днем более и более, а особенно с тех пор, как мне достоверно известно, что радикальная партия Мадзини и братии в Англии возлагает теперь главную надежду свою на социальную революцию в России. Опыт же указывает нам,— продолжает он,— что предводители этой партии не пустые мечтатели, но люди, верно рассчитывающие и проницательные»1.

В своей записке Гакстгаузен ставит вопрос о необходимости отмены крепостного права в России и считает, что подготовку ее нужно передать в руки дворянства. Ликвидация крепостного права, по мнению Гакстгаузена, определялась политическими соображениями, боязнью революционных потрясений. «Мы живем,— писал он,— в эпоху, когда мысли и мнения не выжидают, как прежде, годов и столетий для своего полного развития и распространения. Распространяемые печатью, паром и электричеством, они, подобно молнии, бороздят Европу с одного конца до другого, и нет народа, нет страны, которые могли бы предохранить себя от их влияния. Я говорю это, дабы напомнить, что России нельзя останавливаться на полпути, что невозможно важнейшие вопросы народного существования предоставить их собственному развитию, но что правительство обязано первое принять в них обдуманное и деятельное участие, дабы события, опередив его, не завладели браздами и не вырвали от него уступок, которые повлекли бы его к падению»2.

Эта записка была, по-видимому, воспринята Александром II весьма положительно. Против последней фразы цитированного  отрывка царь написал на полях: «Совершенно  справедливо, и в этом моя главная  забота»3.

1 ЦГИА, ф. Секретного и  Главного комитетов по крестьянскому  делу, оп. т. XV, д. 9, л. 383—384.

2 ЦГИА, ф. Секретного и  Главного комитетов по крестьянскому  делу, оп. т. XV, д. 9, л. 399—400. Перевод с немецкого.

8 Там же, л. 400.

75

 

Стремление Александра И приступить к подготовке отмены крепостного права подтверждается и разговором его в том же Киссингене с русским послом во Франции графом П. Д. Киселевым.

25 июня (7 июля н. ст.) Киселев  заносит в дневник следующий свой разговор с царем. «Вопрос о крестьянах,— заявил Александр II,— не перестает меня беспокоить. Он должен быть завершен. Я полон решимости более, чем когда-либо; у меня нет никого, кто мне помог бы в этом важном деле. Вы знаете, как я люблю Орлова, но вам также известны его привычки и особенно его лень, которая с годами все более ощущается в делах и т. д. В общем мне показалось,— отмечает Киселев,— что император полон решимости продолжать работу по освобождению крестьян, но ему приходится утомляться в силу препятствий и различных затруднений, возникающих со всех сторон. Если провидение ему поможет провести эту мирную реформу, то это будет великим и прекрасным делом. Я желаю и жажду его, но не увижу результатов этого дела»1. Таким образом, освобождение крестьян не представлялось Киселеву возможным осуществить немедленно.

Получив доклад Орлова с  приложением записок членов «Приуготовительной комиссии» и замечаний Ланского, Александр II передал все материалы для ознакомления Киселеву. Через два дня Киселев представил Александру II свои соображения, изложенные в специальной записке.