Правительство и управление

Дань налагалась только на сельское население. Большие города были свободны от уплаты каких-либо прямых налогов. Жители мелких городов платили  налог, значительно меньший, чем  дань, известный как "погородье". В дальнейшем освобождение от налогов  имело социальный характер: люди из высших классов ("мужи") не платили  дани, где бы им не случилось жить. То же самое представляется верным и по отношению к представителям средних классов ("люди").

С другой стороны, не было освобождения ни территориального, ни социального, от уплаты судебных издержек и штрафов. Эти штрафы, особенно за пролитие крови (вира), составляли важный источник государственного дохода, так же, как и дань. Вира и остальные штрафы собирались особым должностным лицом - вирником, который  вместе с несколькими помощниками  объезжал порученный ему район по крайней мере раз в год. Местное  население должно было обеспечить этих чиновников пищей и фуражем для  их лошадей. Перечень таких продовольственных  поставок включен в "Русскую Правду".

Налоги на торговые сделки были многообразными. Во-первых, это  мыто (сравни с готским mota) [+14], которое можно в определенном смысле назвать "таможенной пошлиной", хотя оно собиралось не на государственной границе, а при подъезде к каждому городу, особенно на мостах - с товара, который везут в повозках, и на речных набережных - с товара, перевозимого на кораблях. По всей видимости, не делалось различия между иностранными и просто иногородними товарами.

Во-вторых, это "перевоз" - пошлина за пересечение реки на переправе или за транспортировку  товара по волоку между двумя реками. Был также налог на склады, которые  использовались иностранными купцами  на рыночной площади ("гостинное") и общий налог купцов, пользующихся рыночной площадью, для содержания последней ("торговое"). В дополнение, особые платы взимались за взвешивание  и измерение товаров на рыночной площади. Наряду с торговыми налогами здесь можно также упомянуть налог на гостиницы ("корчмита").

Б. АРМИЯ

Русская армия в киевский период состояла из двух отдельных  частей: дружины князей и главных  бояр и городского ополчения [+15]. Дружина не была многочисленной, но зато очень действенной, поскольку это был мобильный корпус, состоящий из крепких, хорошо вооруженных и тщательно подготовленных всадников.

Городское ополчение собиралось только для больших кампаний или  в случае опасности, такой как  необходимость отражения внезапного набега вооруженных врагов, как это  обстояло с половцами на юге Руси, набега которых можно было ожидать  в любое время, несмотря на существовавшие мирные договоры. Горожане не имели  достаточного количества оружия и лошадей, и обязанностью князя было снабжать их и тем, и другим. Что касается лошадей, то каждый большой князь  держал табун, но эти лошади главным  образом предназначались для  обеспечения собственных княжеских  слуг. Для нужд городского ополчения  лошади реквизировались у сельского  населения, особенно у смердов.

Не было определенного  состава войск ополчения. По-видимому, каждый крепкий молодой человек  мог служить в нем, обеспеченный оружием и конем, особенно в случае опасности. Согласно доступной информации двенадцатого века, в составе войск  ополчения большого города было от пятнадцати до двадцати тысяч человек. В некоторых крупных кампаниях  принимали участие также и  крестьяне (смерды).

Судя по всему, дружина  служила ударной бригадой в бою, и исход кампании часто зависел  от ее маневренности и тактического искусства. С другой стороны, некоторые  князья использовали городское ополчение  в качестве пушечного мяса, если это выражение можно применить  по отношению к допушечному времени  в военной технике,- чтобы уберечь  своих подчиненных. Типичным явилось  объяснение князя Мстислава Тмутараканского  после боя у Листвена, в котором  он разбил войско своего брата. Когда  он осматривал поле боя на следующий  день, он воскликнул с ликованием: "Кого не порадует это зрелище? Здесь лежит северянин, здесь - варяг, а мои подданные - невредимы" [+16].

Поскольку основными врагами  русских в одиннадцатом и двенадцатом  веках были такие превосходные наездники, как половцы, и ввиду того, что  войну приходилось вести в  степи, кавалерия считалась главным  родом войск в русской армии. Однако, горожане, даже если их и обеспечивали лошадьми, были плохими наездниками, а дружина была немногочисленна. В связи с этим появилась необходимость  использовать тюрков в качестве вспомогательных  кавалерийских войск. В южнорусских  землях проживало несколько групп  разнообразных тюркских племен, которые  по той или иной причине находились во враждебных отношениях с половцами. Лучше организованными и заслуживавшими наибольшее доверие среди них  были так называемые "черные клобуки" (по-тюркски - "каракалпак"), расселившиеся  в регионе реки Рось в Киевском княжестве (см. Гл. VI, II).

Что касается снаряжения русского воина того периода, его доспехи  состояли из шлема, панциря и щита; обычным оружием были меч и  копье; использовались также луки со стрелами, особенно во вспомогательных  войсках.

Система снабжения армии  была недостаточно хорошо разработана. За войском на марше следовал обоз с повозками, на которые были нагружены  палатки, штандарты, тяжелые доспехи  и оружие, а также провиант. Однако его было не так много, поскольку, как правило, армия находила себе пропитание в тех землях, через  которые проходила.

В. ОХРАНА ПРАВОПОРЯДКА

В Киевской Руси не было регулярных войск, охраняющих правопорядок. Порядок  в княжеском дворце и вокруг него поддерживался младшими членами  дружины, в поместьях князей и  бояр - управляющими и сторожами. В  больших городах, по всей видимости, тысяцкому и его подручным  вверялось предотвращать серьезные  преступления и бунты. В сельской местности было слишком мало должностных  лиц, и задача предотвращения преступлений и ареста преступников, таким образом, ложилась на самих людей. Согласно "Русской  Правде", если члены местной общины (верви) не в состоянии были опознать или захватить убийцу, они обязаны  были совместно заплатить виру, которую  тот должен государству за свое преступление.

Г. СРЕДСТВА СООБЩЕНИЯ

Недостаток хороших дорог  всегда был и до определенной степени  остается больным местом в русской  жизни и народном хозяйстве. Огромные расстояния, суровые климатические  условия и нехватка камня объясняют  тот факт, что постоянные дороги появились в России незадолго  до железных. В Северной России проще  было путешествовать зимой на санях, чем летом по дороге, испорченной  выбоинами и ямами. Весной и осенью пресловутая русская распутица  делала путешествие, по крайней мере на месяц в каждый сезон, почти  невозможным, будь то в Северной России или на Украине. По этой причине торговые и прочие путники в Киевской Руси предпочитали путешествовать на кораблях по рекам. Здесь, однако, серьезную проблему представляли во многих случаях пороги и водопады, а волоки, соединяющие один речной путь с другим, являли собой все тяготы сухопутного путешествия.

То немногое, что могли  сделать князья в киевский период для улучшения дорог и речных путей, они пытались делать честно. Строились и ремонтировались  мосты, когда это было необходимо, волоки выстилались бревнами. Как  мы знаем (Гл. V, 6), строительство мостов и мощение дорог считалось  столь важным государственным делом, что ему был посвящен особый раздел в "Русской Правде".

Низкий технический уровень  того периода давал киевским князьям  слабую надежду на то, чтобы сделать  днепровские пороги пригодными для  плаванья, вместо того, что князья предоставляли  военную охрану торговым караванам, проходящим через район порогов. В Северной Руси, однако, предпринимались  некоторые усилия для того, чтобы  улучшить речные пути. В 1133 г. новгородский посадник Иванко Павлович взялся за то, чтобы прорыть канал возле  озера Стержа, чтобы улучшить навигацию  в бассейне верхней Волги. Во второй половине двенадцатого века полоцкие князья расчистили Западную Двину и  убрали большое количество камней, мешавших навигации [+17].

В Киевской Руси не существовало общественной почтовой службы. Когда  возникала необходимость, князья посылали свои приказания и письма с гонцами.

Д. ОБЩЕСТВЕННОЕ БЛАГОСОСТОЯНИЕ

Образование, так же как  и забота о больных и бедных, считались в киевский период делом  и князей, и Церкви. В этой области  вряд ли что делалось до обращения  Руси. Именно христианство создавало  движущие мотивы для такого рода деятельности - христианские идеи просвещения и  милосердия.

О политике князей и Церкви в области образования речь пойдет в связи с другими вопросами (Гл. IХ, 9). Здесь мы кратко остановимся  на социальном попечении. В первую очередь  следует заметить, что было значительно  больше сплоченности в киевском обществе, как и вообще в средневековом  обществе, в отличие от современного, в результате чего необходимость  в помощи отдельным людям со стороны  государства отмечалась в меньшей  степени, нежели сейчас. Каждая семейная община (задруга) и каждая профессиональная община (вервь) по обычаю брала на себя заботы о ее членах, когда те в  этих заботах нуждались. В свою очередь, княжеские подданные всегда могли рассчитывать на помощь князя в случае грозящей им опасности; то же касается и близких боярина. Однако с постепенным распадом общин и отделением семьи от задруги новая социальная единица (семья) став меньше, оказалась более уязвимой перед лицом таких бедствий, как война или голод, и поэтому в меньшей степени могла защитить своих членов. Одновременно, рост городов и постепенная пролетаризация мелких землевладельцев также имели результатом появление мужчин и женщин, лишенных постоянных средств существования. Все они нуждались в помощи, и до какой-то степени эту помощь им оказывали князья.

Как мы знаем, Владимир Святой был пионером в этой области, как  и во многих других. Даже допуская то, что летописец и биограф преувеличивает христианское усердие князя-неофита, нам следует признать, что именно он положил основание институту  общественного милосердия в Киевской Руси. По крайней мере некоторые  из его наследников последовали  его примеру, и раздача пищи бедным стала неотъемлемой чертой любого важного  государственного и религиозного праздника, даже если это и не было продолжительным. В качестве примера, по случаю переноса мощей князей-мучеников Бориса и  Глеба (1072 г.) больных и бедных кормили  на протяжении трех дней. В 1154 г. князь  Ростислав Киевский раздал все наследство своего дяди, которое последний завещал  ему, церквям и бедным людям.

То, что вообще князья считали  заботу о бедных частью своих обязанностей, можно увидеть из слов уже упоминавшегося "Поучения" Владимира Мономаха, в котором он советует своим детям: "А самое главное, не забывайте о бедных, и поддерживайте их изо всех ваших сил. Подавайте сироте, защищайте вдову и не позволяйте могущественному уничтожать людей". Из последней фразы видно, что здесь выражена новая мысль: защита бесправных становится не только предметом милосердия, но и социальной политики. Как мы знаем, сам Владимир Мономах ввел такое законодательство.

В свою очередь, Церковь много  содействовала социальному обеспечению, основывая больницы, дома для престарелых, приюты для странников. Примечательно, что в Киевской Руси врач (лечец) считался одним из "церковных  людей", и это означало, что  он находился под защитой церкви (см. Гл. VI, 8).

6. Город-государство

Каждое русское княжество  киевского периода представляло собой, по политической сущности, комбинацию города-государства и княжеской  системы управления. В большинстве  случаев власть князя, распространявшаяся на город, постепенно стала ведущей. В Новгороде, однако, исторический процесс  шел в противоположном направлении, и роль князя там со временем свелась  к функциям посредника и мирового судьи, привлекаемого городом [+18]. Если история о "призвании варягов" заслуживает доверия, то роль, которую новгородцы первоначально предназначали Рюрику, носила именно такой характер. Однако, как он, так и его ближайшие преемники явно перешли предназначенные им рамки. На какое-то время Новгород оказался подчиненным княжеской власти.

С перемещением княжеского престола в Киев положение Новгорода  еще более ухудшилось. Новгородцы, конечно же, возражали против господствующего  положения Киева, отсюда возникло их стремление помогать Ярославу вести войну против его брата Святополка. Помощь новгородцев была неоценимой для Ярослава, и после победы он должен был вознаградить их, даровав им целый ряд грамот, одна из которых представляется первоначальной версией "Русской Правды". Примечательно, что уже в самой первой статье этого кодекса провозглашается равенство славян (т.е, новгородцев) и русских (т.е. киевлян).

После смерти Ярослава стало  обычным для киевского князя, как главы русского государства, назначать старшего сына своим наместником  в Новгород. Поскольку этот город  был связан грамотой Ярослава, новгородцы сначала не возражали против такого назначения. Позднее, однако, с упадком  авторитета киевского князя и  усилением соперничества между  разными ветвями дома Рюрика, новгородцы оказались в том положении, когда  они могли делать выбор между  несколькими кандидатами на княжение, и они знали, как воспользоваться  таким удачным случаем.

В 1095 г. возник раздор между  новгородцами и их князем Давидом, сыном  Святослава, в результате чего Давид  на время покинул город. Новгородцы запретили ему возвращаться, и  сами пригласили на его место другого  князя из Ростова. Семь лет спустя, когда князь Святополк II Киевский заявил о своем намерении посадить сына на новгородский стол, к нему явились  новгородские посланники с резким сообщением: "Нас послали к тебе, о князь, с точным наказом, что нашему городу не нужен ни ты, ни твой сын. Если у твоего сына две головы, то пусть приходит" [+19]. В 1136 г., как мы знаем (см. Гл. IV, 7), новгородское вече предприняло решительный шаг к отстаиванию суверенных прав города: и князь, и его новгородская свита были лишены права владеть земельными наделами в границах новгородского государства.

К середине двенадцатого века должность новгородского князя  фактически стала выборной, а в 1196 г. привилегия новгородцев избирать себе князя по собственной воле была признана Собором русских князей на том условии, что кандидаты  будут отбираться только из числа  членов дома Рюрика.

Четыре года спустя, однако, после сурового поражения, нанесенного  им князем Всеволодом III Суздальским, новгородцы, обращаясь к нему "господин великий  князь", просили его прислать своего сына в качестве князя, и, если доверять утверждению суздальского летописца, даже согласились признать Новгород его "отчиной и дединой". Во всяком случае, с того времени большинство  новгородских князей избиралось из числа  наследников Всеволода. Этот факт, однако, характеризует независимость новгородских прав, которые к тому времени были прочно закреплены, и в 1211 г. Всеволод сам подтвердил старые свободы новгородцев.

Каждый новый избранник, вступающий на княжеский престол, должен был подписывать особый договор  с городом Новгородом. К сожалению, от киевского периода не сохранилось  ни одного экземпляра подобного соглашения; самый ранний из известных текстов  относится к 1265 г. Однако из летописных свидетельств киевского периода можно восстановить, по крайней мере, четыре важных пункта типичного договора. Один - это запрет (с 1136 г. и далее) на владение земельными наделами в новгородском государстве, наложенный на князя и его свиту. Вторым важным пунктом являлась свобода новгородцев избирать городских должностных лиц без вмешательства со стороны князя (что подтверждено Всеволодом III в 1211 г.). С этим связано и третье положение: у князи не было права увольнять городских должностных лиц без решения веча или судебного разбирательства. Согласно летописям, в 1218 г. князь Святослав объявил на собрании веча, что он решил освободить от должности городского главу Твердислава. Его тут же спросили, какие обвинения он выдвигает против главы. Князь мог только сказать, что тот не нравится ему. Тогда вече вынесло решение, что если на главе нет никакой вины, то его нельзя сместить. И он остался. Четвертый пункт гарантировал вече функции высшего судебного органа; по словам Всеволода III, новгородцы вольны были наказывать преступников.